По ту сторону снов - Гамильтон Питер Ф.

– Прошу вас, советник. Если вы не против, – сказал Беккер.

Это был крепкий мужчина лет под семьдесят, с большими моржовыми усами. Его вежливая, но твердая манера держаться сообщила Слвасте, что Беккер – опытный шериф, привычный к человеческим крайностям.

– Буду рад помочь шерифам, – сказал Слваста.

В ответ ему досталось лишь негромкое хмыканье. Трое шерифов из отряда держались позади них, когда все вышли из рынка Уэлфилд к паре кэбов, ожидающих снаружи.

– Мы арестованы? – спросил Слваста.

– Нет, сэр. Мои люди здесь для вашей защиты.

Слваста переглянулся с Хавьером, и все, что мог сделать здоровяк, – это пожать плечами.

Улица Дойс находилась всего в десяти минутах ходьбы. Слвасту охватило плохое предчувствие, когда они остановились возле старого дома. Улица Дойс… знакомое название, но он не мог вспомнить, с чем именно связанное. И еще больше он встревожился, когда его экстравзгляд выхватил мод-птицу, кружившую высоко над головой. В этом участвовали не только шерифы… что бы это ни было.

Два шерифа стояли на страже около одного из домов. Они открыли дверь перед Беккером. Слваста старался держать панцирь и не показывать отвращения, но место действительно выглядело скверно. Голые кирпичные стены, причем скрепляющий кирпичи раствор разрушился до состояния мелкого песка, который высыпался из стен и скрипел под ногами. На стенах там и сям виднелись странные пятна разного цвета. Длинные, плохо освещенные коридоры с рядами дверей на каждом этаже из-за своей однообразности казались отражениями в зеркалах, поставленных напротив друг друга. Одинаковые двери вели в однокомнатные квартирки; общие ванные комнаты в конце каждого коридора были «украшены» протекающими трубами и потрескавшимися раковинами. В прохладном воздухе висела вонь плохо работающей канализации. Все вокруг наглядно напоминало о той жизни, которой Слваста с трудом избегал, деля расходы со своими друзьями, и о том, как важна каждая монета из его заработной платы.

Они последовали за Беккером на третий этаж. То, что в жалкой квартирке, куда в конце концов привел их Беккер, кто-то умер, Слваста понял бы и без экстрачувств. Жуткое ощущение мрака крепко пропитало стены, и Слваста даже задался вопросом, неужели чья-то замученная душа цепляется за этот дом. Стены унылой комнаты были оклеены бумажными обоями, древними и пропитанными сыростью, превратившимися в серую кожуру плесени. Там находилось всего два предмета мебели: кровать с железной рамой и недавно отремонтированный деревянный сундук с одеждой, защищенный от бусалоров. Высокие стопки экстремистских политических брошюр громоздились на полу, их страницы пожелтели и покоробились от влаги.

На кровати лежало мертвое тело. Много крови вылилось из многочисленных ножевых ран. Часть ее впиталась в матрас, часть пролилась на половицы. Помощник коронера принес с собой две яркие масляные лампы и терпеливо ждал, читая экземпляр «Взгляда с холма». Он свернул газету, когда Беккер впустил их.

Слваста посмотрел на тело и поспешно отвел взгляд, борясь с подступившей тошнотой.

– Извините, – ровным голосом сказал Беккер. – Бусалоры сильно объели его лицо, прежде чем мы прибыли. Они сейчас осмелели. Думаю, потому что отъелись на трупах модов.

– Грязный Уракус, – буркнул Хавьер.

– Если вы не против, джентльмены, я хотел бы официально зарегистрировать опознание тела. Вы были его коллегами.

Слваста сжал зубы и заставил себя снова посмотреть на труп. Черты лица – даже при том, что половина кожи отсутствовала, – было нетрудно распознать. И бусалоры не тронули его волосы. Благая Джу.

– Это Брайан-Энтони.

– Вы уверены, сэр? – спросил Беккер.

– Да.

– Спасибо. А вы, сэр?

– Да, это мэр, – сказал Хавьер.

– Официально подтверждено. – Помощник коронера что-то нацарапал в своем блокноте. – Спасибо, господа.

– Что случилось? – спросил Хавьер.

– Насколько я могу судить, его череп был пробит текином, когда он спал, – сказал помощник коронера. – Внутри лобной доли имеется небольшой, но заметный разрыв. Соответствующая внешняя травма отсутствует.

– Но колотые раны…

– Нанесены уже после смерти. Предположительно, для прояснения причины. Кто бы его ни убил, он хотел, чтобы мы посчитали это убийством из мести, а не просто уничтожением, как уничтожают модов.

Он откинул одеяло. На груди Брайана-Энтони было вырезано слово «профсоюз».

– Дерьмо! – воскликнул Слваста.

– Кто-нибудь чувствует его душу? – спросил Хавьер.

– Нет, он вознесся к Джу, – сказал помощник коронера. – Я не обнаружил здесь его душу, когда приехал. Как правило, души убитых задерживаются после смерти достаточно долго, чтобы сказать, кто их убил. Если только могут сопротивляться призыву Джу. Поэтому у людей моей профессии весьма чувствительный экстравзгляд.

– Начальник моего участка хочет встретиться с вами, – сказал Беккер. – Он намерен дать всем вам шерифов в охрану.

– Всем нам? – переспросил Хавьер. – Кому именно?

– Советникам от «Демократического единства».

– Ясно, – сказал Хавьер. – Передайте ему, что мы увидимся с ним сегодня, но позже. Мы должны обсудить это с коллегами.

Беккер посмотрел на труп, затем снова на Хавьера.

– Хорошо. У вас есть идеи, кто мог это сделать?

– Нет. Но мы все знаем, многие деловые люди недовольны нашей партией. А вы что-нибудь нашли?

– Нет, сэр, пока ничего. Мы узнали об убийстве всего пару часов назад. Бусалоры шумели очень сильно и разбудили соседку; она воспользовалась экстрачувствами и обнаружила тело.

– Судя по температуре тела, приблизительное время смерти – около полуночи, – сказал помощник коронера.

– Понятно.

– Где вы находились в полночь, сэр? – спросил Беккер.

– Вы меня серьезно об этом спрашиваете? – возмутился Хавьер.

– Убийство – серьезная вещь, сэр. Серьезнее некуда. Это пойдет на пользу следствию, если мы сможем исключить вас из числа подозреваемых.

– Я был дома. Мой партнер Кулен подтвердит это. И Слваста тоже.

– Ах вот как. Вы все проживаете по одному адресу?

– Да.

– Очень удобно. Кто-нибудь еще видел, как вы шли домой?

– Соседи, наверное.

– Конечно. Я свяжусь с ними. Таков порядок вещей, вы же понимаете.

– Да, – сказал Слваста. – Мы очень хорошо это понимаем.

Бетаньева собиралась на работу, когда Слваста и Хавьер вернулись в квартиру на Тарлтон-Гарденс.

– Мертв? – не поверила она. – Брайан-Энтони мертв?

– Да.

– Благая Джу! – Она прижалась к Слвасте, изо всех сил стараясь удержать свое горе и страх под контролем. – Кто это сделал?

– Шерифы не знают.

– Ха!

– Они этого не делали, – сказал Хавьер. – Во всяком случае, те, кто с нами общался, – просто местные блюстители правопорядка. Но Капитанская полиция и не стала бы привлекать их для своих дел.

– Думаешь, это дело рук Капитанской полиции? – спросила Бетаньева.

– Не знаю.

Экстрачувства Слвасты сказали ему, что вверх по лестнице спешит Кулен. Он вбежал в комнату с тремя газетами в руках.

– Брайан-Энтони… – начал было Хавьер.

– Я знаю. – Кулен взмахнул газетой над головой. – Эта история везде на первых страницах.

Слваста с беспокойством глянул на Хавьера.

– Как-то слишком быстро. Когда их печатают?

– Среди ночи. Газеты должны уже лежать на стойках, когда люди завтракают.

Бетаньева выхватила у Кулена одну газету.

– Просто ужас, – сказала она. – Они называют это высшей справедливостью. Мол, он заслужил, чтобы антимодовая лига перепутала его с мод-обезьяной. Какая еще антимодовая лига?

– А здесь пишут, будто он занимался сбором взносов для профсоюза, – сказал Хавьер. – А профсоюз – это мафиозная организация, и его убили за то, что он не отдал главарям их долю. Ублюдки! – Он скомкал газету.

– Но профсоюз не собирает взносы, – возразил Слваста.

– А чего вы ожидали? – Кулен обвел их взглядом. – Это только первый залп. Вы хотели внимания Капитана, и вы его получили.