У Черных рыцарей - Юрий Дольд-Михайлик

– Бедняга Франко чувствует себя не очень уверенно. Ведь он не просто сочувствовал Гитлеру и Муссолини, а поставлял им сырьё для военной промышленности, его «Голубая дивизия» воевала на Восточном фронте… Ясно, он теперь выслуживается перед победителями…

– И вы думаете?.. – хрипло спросил Шлитсен, не заканчивая фразы.

– Франко понимает: ему сейчас не надо дразнить победителей. Он, не задумываясь, может пожертвовать десятком, двумя так называемых военных преступников, чтобы задобрить союзников и хоть немного реабилитировать себя…

Зазвонил телефон, Фред неторопливо взял трубку.

– Слушаю… Привет! С возвращением!.. Да, у меня. Хорошо!

Шлитсен, подняв брови, всем корпусом подался вперед, прислушиваясь к разговору.

– Вернулся Нунке, – пояснил Фред, кладя трубку – Немедленно вызывает вас к себе.

Опираясь двумя руками о стол, Шлитсен медленно поднялся. Нижняя губа его отвисла и слегка дрожала, на не бритых сегодня и не разглаженных электромассажем щеках резко обозначились морщины.

– Придётся идти, – устало и хрипло произнёс он и, с трудом переставляя ноги, поплёлся к двери.

Глядя на ссутулившуюся спину, бессильно повисшие вдоль тела руки, на полулысый затылок, Григорий на миг представил себе другого Шлитсена: наглого и надменного завоевателя, безжалостного палача, который, презрительно усмехаясь, небрежно поднимает два пальца, давая знак, что можно начинать страшную расправу над тысячами беззащитных людей. Отец подробно рассказывал, что проделывали такие вот шлитсены в оккупированном Киеве! О, тогда герр Шлитсен не думал о возмездии! Он упивался безграничной властью над ранеными красноармейцами, стариками, женщинами, детьми… Гордился своим «превосходством», бравировал равнодушием к слезам, стонам, крови… Надеялся на безнаказанность! Но стоило лишь намекнуть на возможность ответственности, куда девались и самонадеянность и чванливость! Чуть не помер от страха! Вот тебе и «супермен»!

Из задумчивости Григория вывел телефонный звонок. Опять звонил Нунке.

– Берите мою машину и немедленно на аэродром! Приезжает мистер Думбрайт! Извинитесь, что я сам не смог его встретить – у меня неотложное дело.

На поездку к плато, приспособленному под аэродром, ушло минут двадцать. Остановив машину у домика, который одновременно был приспособлен и под служебное помещение, и под зал ожидания, Григорий вышел и с сомнением поглядел на небо. Ветер гнал клочковатые облака, то собирая их в сплошную тучу, то вновь разрывая. Погода была явно не лётной! И действительно, дежурный по аэродрому сообщил, самолёт ещё не запрашивал о посадке.

Не заходя в помещение, Григорий зашагал по кромке лётного поля, радуясь, что может побыть один, вне стен опостылевшей школы. Ветер, правда, холодный, осенний, но он не мешает течению мыслей, рождённых разговором со Шлитсеном, а наоборот, как бы подгоняет их.

Киев… Григорий видит его ещё в развалинах. Каков он сегодня? Газеты, поступающие в распоряжение руководителей русского отдела, пишут о его восстановлении. Каким же будет лицо родного города? Сумеют ли строители гармонично сочетать старое с новым?

Если закрыть глаза и повернуться против ветра, можно представить себе, что стоишь на днепровской круче. Как запечатлелась в памяти каждая подробность открывающегося сверху бескрайнего ландшафта! Неповторимого, присущего только Киеву… Сейчас там, верно, уже зима: ведь кончается ноябрь… А может быть, и нет. Может быть, парки над Днепром всё ещё в золоте и багрянце. Ведь Киев славится красотой и длительностью своей золотой осени.

И здесь тоже осень. Чужая осень. Григорий даже не заметил, как она подкралась. Время для него остановилось. Словно измеряется оно иными законами, иными приметами, сделанным и тем, что ещё предстоит совершить.

До слуха донеслось гудение мотора. Дежурный по аэродрому и автомоторист уже бежали по бетонной дорожке. Вздохнув и проведя рукой по лицу, словно отгоняя далёкое видение, Григорий тоже направился к середине поля, проклиная в душе пилота за мастерство, с которым тот вёл самолёт на посадку.

– Хелло, Фред! – крикнул Думбрайт, как только ступил на трап, который подкатили к самолёту. По всему чувствовалось, что фактический начальник школы чем-то взбудоражен.

– Привет, босс!

Пожимая руку, Думбрайт любил похвастать силой, его пальцы, словно тиски, сжимали ладонь того, с кем он здоровался. Зная это, Григорий заранее напряг мускулы.

– А, боитесь! – улыбнулся Думбрайт.

– Только предосторожность, а это ещё далеко не страх.

– Пхе, Фред! Могли бы сделать приятное своему начальству!.. А впрочем, мне нравится та независимость, с которой вы держитесь! Иногда я забываю, что вы немец… Надеюсь, я не задел ваши национальные чувства!

Григорий, то есть Фред, – сейчас он должен быть только Фредом! – не успел ответить. Рядом послышалось удивлённое, даже немного испуганное восклицание:

– Сомов?

Фред быстро оглянулся. Немного правее трапа стоял не кто иной, как Протопопов! Позеленевший от болтанки в воздухе, с удивлённо разинутым ртом, он выглядел совершенно ошарашенным.

Из рассказа Хейендопфа Думбрайт знал об оригинальном знакомстве Протопопова с Шульцем-Сомовым и теперь от всей души потешался над неожиданной встречей.

– Я знаю, как приятно встретить на новом месте старого знакомого, мистер Протопопов! Поэтому не предупредил вас об этом маленьком сюрпризе, – насмешливо пояснил Думбрайт своему спутнику – Ну, что же вы стоите и не здороваетесь, как положено старым приятелям!

Протопопов заставил себя улыбнуться.

– Не скрою, мистер Думбрайт, растерялся… Кого-кого, а Сомова… чтобы Сомов..

– Коротенькая поправка, – прервал Думбрайт, не Сомов, а Фред Шульц! К слову сказать, ваше ближайшее начальство… А теперь всё! Поехали!

Взявшись за руль, Думбрайт кивком пригласил Фреда сесть рядом.

– Что нового в школе? – спросил он, как только они отъехали.

– Новостей много, но я хотел бы, чтобы вас обо всём проинформировал Нунке.

– А как себя чувствует Шлитсен?

– Не сказал бы, что ему можно позавидовать.

– Ещё бы! – Думбрайт в сердцах сильно нажал на педаль, и машина рванулась вперёд.

– Значит, вы в курсе?

Думбрайт не ответил, очевидно не желая продолжать разговор при Протопопове. Да и дорога так петляла среди холмов, что от водителя требовалось напряжённое внимание.

У ворот бывшего монастыря Шульц и Протопопов вышли. Фреду надо было устроить новичка, и это, как всегда, отняло много времени. Пока шли переговоры с дежурным об изолированном помещении для новоприбывшего, Протопопов мрачно молчал, лишь изредка бросая на Сомова-Шульца подозрительные, насторожённые взгляды. Нелегко было бывшему власовскому вожаку смириться с мыслью, что отныне он должен подчиняться этому зазнайке. Когда Шульц передал его с рук на руки дежурному, Протопопов облегчённо вздохнул. Рад был избавиться от неожиданных хлопот и Фред. Ему не терпелось узнать, как разворачиваются события в школе.