Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала

Он хорошо помнил, как накрыло Ямпольского, когда они с Эвой вернулись со своего неожиданного и такого улетного свидания. До сих пор в позвоночнике кипяток разливался при одном лишь воспоминании об этом свидании. Тогда Арсен наверняка ничего не знал, потому и готов был рвать зубами за свое. И решил силой получить желаемое? Нет, лучше об этом не думать.

Эва по-прежнему безучастно смотрела в стену. Мак подошел, присел на корточки и принялся вытирать ей руки влажными салфетками, выданными медперсоналом. Потом переместился на кушетку и промакнул лицо, она не реагировала, просто позволяла ему это делать, как кукла. Попытался обнять — отстранилась, есть-пить отказалась.

Впрочем, это лучше, чем если бы она плакала или билась в истерике, пусть лучше молчит. Они так и просидели рядом и порознь, пока из операционного блока не вышел доктор — плечистый, крепкий, Мак скорее подумал бы, что он мясник, а не хирург. Или боксер. Доктор-боксер коротко сообщил: сделали что могли, но врачи не боги, так что теперь все зависит от организма пациента.

— Вам лучше выспаться и отдохнуть, будем надеяться, с вашим мужем все будет в порядке.

Макар завис от этого «муж». Чудом удержался, чтобы не начать доказывать, что это он муж, а тот, кого они оперировали — отец, а не муж. И наконец-то понял, как дико желает, чтобы это оказалось правдой, и Ямпольский в самом деле оказался отцом Эвы, да кем угодно, лишь бы не мужем.

Эва снова опустилась на кушетку и обессиленно свесила руки, зато стоило появиться начальнику охранки Ямпольского, Алексею кажется, тут же оживилась.

— Давайте я отвезу вас домой, — сказал тот мягко, присаживаясь рядом, и Эва вдруг всхлипнула, а потом разрыдалась, вцепившись ему в рукав и уткнувшись в плечо.

Тот неловко гладил ее по руке, а Макар чувствовал себя полным отстоем. Она совсем ему не доверяет, его Эвочка, и готова искать утешение у кого угодно, только не у него. Что ж, заслужил, но молча смотреть на это Мак не собирался.

Подошел, поднял на руки и коротко бросил облегченно вздохнувшему Алексею.

— Моя машина на парковке возле вашего подвала, ее нужно забрать, и я сам отвезу Эву.

***

Оказавшись в доме, Эва первым делом ушла в душ, а Макар быстро осмотрел ее комнату. Открыл дверь в гардеробную, которая оказалась общей, а оттуда дверь в другую спальню. Легкий аромат мужского парфюма указывал, что спальня Ямпольского — лишнее подтверждение тому, что они с Эвой не спали вместе. Интересно, сколько еще Макару понадобится доказательств, хотя даже Ермак несколько раз ненавязчиво подчеркнул в разговоре о фиктивности брака Ямпольских.

Макар вернулся в спальню Эвы, на туалетном столике лежал альбом с фотографиями. Уселся в кресло, начал лениво листать. Маленькая девочка, сначала совсем крошка, потом забавный бутуз. Машка тоже такой была, сколько же он пропустил всего вдали от своего ребенка…

Мак так задумался, что не заметил, как вернулась из душа Эва, подошла и встала за спиной.

— Он понял, когда посмотрел этот альбом и увидел мои детские фотографии.

— Что именно увидел? — Макар затаил дыхание.

Вместо ответа Эва указала на фото девочки в купальнике под пальмой с обезьянкой.

— Мне мама сказала, что у моего отца такое же родимое пятно, как и у меня. Если бы не татуировка Арсена, я бы сама давно поняла.

— Ты говоришь, брак был фиктивным, — ревниво заметил Макар, — где ты могла его видеть голым?

— Так мы в одном доме живем, Макар, — удивленно взглянула на него Эва, — конечно, я сто раз видела Арсена без рубашки. И в тренажерном зале, и после душа, мы вообще в свадебное путешествие на Сейшелы ездили. Господи, почему же я раньше не присмотрелась к этому его тигру…

«Спокойно, Демидов, дыши ровно и глубоко. Это было фиктивное свадебное путешествие. На Сейшелы. Конечно. И здесь Ямпольский выходил из тренажерного зала весь очень фиктивный…»

Макар тщетно пытался справиться со схватившей за горло ревностью. Но самое последнее дело дать понять об этом Эве.

— Тогда почему Арсен, если ты и без теста не сомневаешься, что Ямпольский твой отец?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я не могу, — еле слышно ответила Эва, — как я могу называть отцом того, кого практически не знаю?

— Выходит, мне тоже не светило, чтобы Машка назвала меня отцом, — с горечью произнес Макар, но Эва лишь пожала плечами. — Я могу на нее посмотреть?

— Ты можешь лечь в гостевой комнате, а завтра увидеться с ней за завтраком.

Макар и не думал отказываться, сама мысль, что надо садиться за руль и возвращаться в город, вызывала дрожь в мышцах. Горячая вода и крепкий сон — это то, что сейчас было нужно.

«И секс…»

Он усмехнулся. С сексом пока затык, так что придется ограничиться крепким сном.

***

Эва проснулась резко, как от толчка, просто глаза сами по себе открылись, она даже села в постели, чтобы убедиться, что в спальне никого нет. В окнах чернела ночь, Эва глянула на часы — три — и плюхнулась обратно. Но сон больше не приходил, и почему так? Вчера дико хотелось спать, она все время зевала у операционной, а по дороге домой и вовсе уснула в машине Макара. Казалось, сутки напролет будет спать, а нет, теперь сна ни в одном глазу, как нарочно.

Первым порывом было позвонить в больницу и узнать как там Арсен, но Эва удержалась. Он сейчас в реанимации, в отделении дежурят сотрудники службы безопасности, и если бы что-то случилось, ей бы уже позвонили. Или ей, или Макару, который спит внизу в гостевой комнате.

Если бы ей неделю назад сказали, что Макар будет у них ночевать, она бы до слез хохотала. И что Арсен никакой не Арсен, а тот самый папа, о котором она так мечтала в детстве. А может, она просто переместилась в параллельную реальность?

В нос ударил приторный, тошнотный запах крови, и Эву снова затрясло. Перед глазами встал Арсен с расползающимся алым пятном на груди, из черной дыры толчками выходит кровь, а он улыбается мертвенно-белыми губами и шепчет: «Девочка моя… маленькая… Я тебя люблю…»

Муторная волна подошла снизу, ее чуть не вывернуло. Стало страшно, так же страшно, как было в том проклятом коридоре, страшно его потерять. Если бы не Макар, ее бы уже не было на свете, потому что никакая сила не могла тогда оторвать ее от…

Отца. Она должна начать так называть его хотя бы мысленно, она вспомнила боль, которая звучала в словах Макара, когда он говорил о Машке. Что, если Арсен — отец, ну отец же… — тоже переживает, просто не подает виду?

Тошнота прошла, Эва задышала ровнее. Он не умрет, он не посмеет больше ее бросить, пусть она не маленькая девочка, не подросток, и даже не юная студентка-первокурсница, он ей нужен, сейчас, наверное, даже больше, чем в детстве. Потому что теперь она знает, как это, когда он есть. Именно такой.

Эва сползла с кровати, завернулась в халат и отправилась в кухню. Вода есть в кулере не этаже, но ей захотелось чего-то посущественнее — молока или, может, чаю. Свет включать не стала, из окна кухня освещалась уличными дневными светильниками, вполне достаточно и даже довольно уютно. Заварила чай и оставила в заварнике, а сама подошла к окну.

Внезапно из холла донесся гулкий топот, Эва метнулась в угол и вжалась в стену. Совсем рядом громыхнуло, а потом в дверях кухни показался внушительный мужской силуэт.

— …ский Ямпольский, все у тебя через жопу, даже выключатели хер знает где… — пробормотал недовольно силуэт голосом Макара Демидова, и Эва прижала ладонь к губам, чтобы не рассмеяться.

Все такой же, стремительный и порывистый… Тем временем Макар наощупь набрел на холодильник и распахнул дверцу. Эва с нежностью смотрела на широкую спину, практически полностью заслонившую освещенную камеру холодильного агрегата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пожрать у него тоже нечего, — продолжал недовольно бубнеть под нос Демидов, и Эва решила обнаружить свое присутствие.

— Основные запасы хранятся в хозяйственных помещениях, — скзала она из своего угла, и Макар резко обернулся.