История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Муравьев наделил их землей, причем передача земли из рук восставших в руки белорусского крестьянства происходила наглядно и быстро, что, конечно, поднимало престиж русской власти. Так, напр., от участников восстания из числа мелкой шляхты, владевшей небольшими участками казенной земли, равным образом и вообще участки мелкой шляхты и однодворцев, отбирались за участие в восстании и немедленно передавались крестьянам. При таких условиях Муравьев мог опираться на крестьянскую массу в борьбе с восставшими помещиками и ополяченными элементами края. Он привлек сельские общества к надзору за арендаторами, местной шляхтой, официалистами, т. е. панскими слугами, и вообще за панскими дворами: сельские сходы должны были составлять приговоры и указывать неблагонадежных. Вообще, Муравьев, возложил на крестьян надзор за волнующейся шляхтой. В помощь войскам он устроил особые сельские караулы, которые должны были вести борьбу с повстанцами. Все эти меры сжимали район деятельности восставших. К этому надо прибавить, что в уездах появились военные начальники, что земли от шляхты отнимались за участие в мятеже, что полагался секвестр на имения лиц, заподозренных в мятеже и т. п. Все эти меры были действительнее тех административных и судебных кар, которые своим чередом возлагались на особенно видных участников восстания, попадавшихся в руки властей с оружием в руках. Поляки признали Муравьева «вешателем», этот эпитет обычно повторяют и русские. Муравьев бесспорно был очень суров. Отличался ли он излишней жестокостью, может судить каждый по своему взгляду о том, каких жертв стоит обыкновенно вооруженное восстание, если мы сообщим, что число осужденных к разного рода наказаниям выразилось в цифре около 4,5 тыс. чел., из коих около 170 поплатилось жизнью.

Муравьев стремился и к тому, чтобы создать прочное положение для русской власти края. Так, он принял меры к замене польских чиновников русскими. Он закрыл около 30 католических монастырей и много костелов. Русский язык был введен в качестве обязательного в учебные заведения и в общественные учреждения. При нем запрещено преподавание польского языка в сельских школах, закрыты воспрещенные польские библиотеки. Он старался усилить значение православного духовенства, поднять его материальное благосостояние. Наконец, он поднял вопрос о широкой постановке народного образования.

§ 6. ХОД ВОССТАНИЯ

Ход восстания 1863 г. не представляет для нас интереса. Его интерес в варшавских перипетиях, предшествовавших открытым выступлениям 63 г. Это — бесконечные споры и соревнования между «белыми» и «червоными» (аристократическим и демократическим течениями среди поляков), любопытны бессилие, растерянность, отсутствие определенности русской политики, наконец, в польских революционных кругах интересно настойчивое стремление связать судьбу Польши с Белоруссией, Литвой и Украиной в надежде на поддержку полонизованных здесь элементов. Все это длительное революционное кипенье кончается, как известно, небольшими военными стычками и бесславной борьбой между собою демократов.

В Белоруссии чувствуются лишь далекие отзвуки этих варшавских событий. Однако, в Белоруссии и Литве не так заметны партийная и личная борьба, революционный подъем был короток, но искренен.

В Вильне мы видим революционный комитет, в состав которого входят, между прочим, капитан Генерального штаба Людвиг Звеждовский, Эдмунд Вериго, Константин Калиновский (оба юристы), доктор Болеслав Длусский, помещик Зигмунд Чехович, инженерный офицер Ян Козелло. Это в значительной мере настоящие белорусы, но полонизованные. Ни мещанского, ни еврейского элемента в комитете нет, хотя в Варшаве были предусмотрительнее и завязали связи с низшими элементами. Долгое время Виленский комитет не мог столковаться с Варшавским, потому что, хотя Варшавский комитет теоретически исходил из принципов децентрализации, однако, Варшавский комитет дал почувствовать свой нажим, против чего протестовал Виленский.

Когда начались открытые военные действия, в разных местах Белоруссии и Литвы организованы были повстанческие отряды. Первой поднялась Литва. Корейва в марте 1863 г. неудачно поднял восстание под Яновом. Людвиг Нарбут начал действие в лесах на реке Меречанке. Появилось несколько других отрядов, но всех их постигла неудача. Гораздо более длительна была повстанческая деятельность ксендза Мацкевича на Жмуди и Сигизмунда Сераковского, очень талантливого офицера Генерального штаба. Сераковский между Поневежом и Вилькомиром прежде всего занялся правильной организацией войск. В короткое время у него оказалось 2 тыс. солдат. К нему присоединились Мацкевич и Колышко. Но под Борисовом отряд Сераковского потерпел поражение, сам Сераковский и Колышко были тяжело ранены, потом схвачены и казнены.

Остатки повстанцев Сераковского под начальством Лясковского удалились вглубь Жмуди, но вскоре как эти, так и другие группы восставших потерпели поражение.

В пределах Гродненского воеводства восстание поднял Онуфрий Духинский, в Пинщине — Ромуальд Траугут, в Минщине — Болеслав Свенторжецкий, а в Могилевщине — Людвиг Звеждовский. Все это были небольшие отряды, которые нетрудно было ликвидировать. Суровыми мерами Муравьева эти отряды оказались отрезанными от центра — Вильны. На Немане в течение нескольких месяцев поддерживалось знамя восстания, особенно неутомимо ксендзом Мацкевичем, но все попытки не вышли из скромных размеров.

§ 7. ДАЛЬНЕЙШЕЕ НАПРАВЛЕНИЕ РУССКОЙ ПОЛИТИКИ

Муравьев продержался недолго на своем посту. Его режим показался центру слишком суровым. Уход Муравьева означал собою перемену курса русской политики. Этот курс сводился к постоянным колебаниям относительно польского элемента в крае, к постепенному уравнению управления белорусских губерний с русскими и к полному игнорированию и даже к подавлению белорусских национальных элементов. Вообще, устойчивости не было. Генерал-губернаторы часто сменялись. Их деятельность распространялась на губернии Виленскую, Ковенскую и Гродненскую. Однако, меры, принимаемые по предложению генерал-губернаторов по отношению к этим губерниям, обычно распространялись и на Могилевскую и Минскую губ. Таким образом, достигалось известного рода единство мер управления.

Из ближайших преемников Муравьева более других держался в должности генерал-губернатора Потапов. Он когда-то был помощником Муравьева, но получив власть, довольно круто повернул политику в противоположную сторону. Он пошел по пути примирения с полонизованным дворянством края. Так, он добился прекращения дел о виновности лиц, участвовавших в восстании и амнистии административно сосланным за это участие (в 1867 г.). При нем же прекращены дела о конфискации имений за участие в мятеже. Вообще, Потапов поддерживал крупное землевладение и его представителей. Он поднял вопрос о допущении польского дворянства к службе по выборам, об освобождении дворянских имений от процентного сбора.

Поддерживая крупное землевладение, он и его преемники заботились не столько о русификации поляков и полонизованного крупного дворянства, сколько о русификации белорусов. Так, учителя-католики были переведены в великорусские губернии и заменены великороссами. Устроены были заведения для воспитания дочерей православного духовенства, открыта была новая учительская семинария и т. п. Все это дробные случайные меры.

В 80-х годах правительство заметило усиление полонизма в крае и снова начало принимать некоторые меры против него.

Оказалось, что несмотря на запрещение, обучение польскому языку идет весьма успешно и запрещения особых результатов не дали. Оказалось много тайных школ, в которых обучались по-польски. Установленная законом процедура доказательств тайного обучения и налагаемое наказание приводили к смешным результатам, ибо суд налагал штрафы в размере от 50 коп. до 5 руб. Тогда, по проекту министра народного просвещения графа И. Д. Делянова, в 1892 г. было издано постановление, карающее за содержание тайной школы штрафом 300 руб. или арестом, причем наказанию были подвергаемы не только содержатели школ, но и все лица, прикосновенные к преподаванию, к устройству школ или даже платящие за обучение. То же случилось и со стремлением Потапова найти в местных поляках верных слуг русского самодержавия. По его ходатайству польским помещикам разрешено было занимать должности уездных предводителей дворянства, если не окажется достойных кандидатов из русских. Вскоре оказалось, что все эти должности перешли к полякам, опять постановлено было в 1865 г. устранять поляков и заменять их русскими чиновниками. Особое привлечение русского элемента на службу в край не достигало цели, ибо сюда переходили далеко не лучшие элементы и вообще находить желающих было трудно. Правительство упорно искало великороссов, какого бы качества они ни были, и избегало белорусов. Оно ничего не сделало для того, чтобы получить чиновный элемент даже из среды православных белорусов и систематически отстраняло тех из них, которые, окончив университеты, стремились служить на родине. Правительство признавало в качестве чиновников или крупного пана поляка, или великорусского дворянина и гнушалось плебейским происхождением образованных белорусов. Только в 80-х и в 90-х годах, и то преимущественно в губерниях, на которые не распространялась власть генерал-губернатора и которые дальше удалены от учебного центра, появилось значительное количество чиновников из среды образованных белорусов.