Выбор сделан (сборник) - Михаил Калинин

– Черт его знает, – пожал он мощными плечами, – от бабы всего можно ожидать. Слава богу, что моя думает только о слове из трех букв, которыми называется «дом», – с усмешкой сказал он, неторопливо отлил воду и неожиданно для меня замолчал. – Но даже за свою я не могу поручиться на все сто.

– Ну, это ты зря, Олег, – заступился я за его жену. – Навалил на бедную бабу, как на тяжеловоза, и радуешься. Я удивляюсь, как она со всем успевает справляется: дом, хозяйство, двое детей, муж, да еще тебе иногда помогает торговать. А ты даже на домработнице экономишь. Да и любит она тебя, дубину, – с улыбкой сказал я. – Ты посмотри, как она на тебя смотрит.

– Это точно, – расплылся он в широкой, довольной улыбке. – Повезло мне с женой.

– Но давай вернемся к Юрию.

Он согласно кивнул головой, а я продолжил:

– Теперь мы знаем с тобой конечный результат:

Юрий официально развелся с Ларисой. Как ты думаешь, женился бы он на Людмиле?

Олег задумался, а потом медленно покачал тяжелой головой:

– Маловероятно.

– Почему?

– А зачем? – ответил он вопросом на вопрос, хитро подмигнув. – Юрий и так получил все, что хотел. Да, Мила следит за собой, но она не восемнадцатилетняя красавица, из-за которой можно потерять голову, – он сделал паузу, отхлебнув воды, и неопределенно закончил. – Да и сама Мила…

– Что сама Мила? – быстро спросил я.

– Как тебе сказать?.. – медленно начал он. – Сам подумай, Иваныч, смогла бы Мила отказаться от привычной жизни и уйти из-под теплого крылышка папы – мужа Григория Константиновича? Страсть – дело ненадежное, – пояснил он. – Вот Юрий развелся со своей Ларисой, а Мила с мужем – нет.

– Хорошо, – кивнул я. Но что бы ты сделал на месте Юрия, если бы Мила приперла тебя к стенке какими-то провоцирующими документами?

– Трудно сказать… Но скорее всего, остался бы с Ларисой, – не задумываясь, ответил он.

– Мы с тобой не знаем подробностей, но знаем результат, как я уже говорил: Юрий развелся с женой. К тому же мы не можем исключить давление и шантаж со стороны Милы. Что надо было ему делать?

– «Делать ноги», – усмехнулся Олег. – Этим можно объяснить и его развод. Юрий мог собрать все свои «бабки» и свалить за кордон, избавившись сразу от всех баб. Там его даже Мила не смогла бы достать. Не такая же она дура, Иваныч, чтобы поднимать большой скандал. Мила понимала, что могла лишиться всего, – он сделал паузу. – Перебесилась бы баба и села на свою задницу.

– Как, по-твоему, Григорий Константинович знал об этом романе своей жены?

– А ты спроси у него, – с улыбкой ответил Олег. – Обычно и мужья, и жены о похождениях второй половины узнают в самую последнюю очередь. Хотя…

– Что хотя? – быстро спросил я.

– Так Константинович мужик видный, но мы не знаем его сексуальных возможностей, – усмехнулся Олег. – Может быть, он предпочитал делать вид, что у него все в порядке, дав некоторую свободу жене. В таком случае, он будет считать, что лучше один Юрий, чем многие другие.

– Тоже верно, – согласился я. – Это надо обдумать.

– Вот и думай, Иваныч, – усмехнулся он, – ты же у нас сыщик.

Олег словно сговорился с Жорой: «Думай, думай»…

Да, я сыщик, и пытаюсь думать, но думать, как сыщик. Эта беседа с Михайленко дала возможность мне выдвинуть еще одну версию. В то же время я понимал, что если капитан Никонов узнает о связи Людмилы Зориной и Юрия Зайцева, то сам выдвинет эту версию как основную и доработает ее до конца.

А вот Милочке отвертеться в этом случае от обвинения в убийстве Зайцева будет крайне трудно.

Именно поэтому я поспешил снова поехать к Зориным, чтобы успеть поговорить с Милой до Никонова. Согласно нашему договору, я должен сообщить ему все, что узнал.

Мила открыла мне дверь в том же небрежно надетом халате и в том же состоянии, что и накануне.

– А, Сережа… – протянула она. – Заходи.

– Нам надо серьезно поговорить, Мила, – сказал я, переступая порог.

– О чем? – удивленно спросила она, закрывая дверь. – Мы вчера с тобой обо всем поговорили. Кофе хочешь?

– К черту твой кофе! – раздраженно сказал я, проходя на кухню. – Ты хотя бы подумала, что теперь будет с тобой?

– А мне все равно, – равнодушным тоном ответила она, пожав плечами, и безвольно опустилась на табурет.

– Это сейчас ты так говоришь, – сказал я, садясь напротив нее. – Почему ты не сказала, что была любовницей покойного Зайцева?

– А почему я должна была это афишировать? – вполне логично ответила она вопросом на вопрос.

Мне трудно было что-то возразить ей, а поэтому примирительным тоном я сказал:

– Ты права. Но лучше тебе сейчас рассказать все мне, пока не пришлось отвечать на вопросы капитана Новикова.

– Что ты хочешь знать?

– О твоих отношениях с Юрием Зайцевым.

– Это довольно долгая история, – грустно сказала Мила.

– У нас еще есть время, – жестко сказал я. – Потом тебе предстоит встреча с капитаном Никоновым.

– Ты повторяешься, Сережа, – сморщилась она. – Я не боюсь твоего Никонова. Мент как мент. Я уже сказала, что мне все равно.

Я понял, что Мила все еще находится под действием транквилизаторов, а поэтому не может реально оценить свое положение. Поэтому я решил узнать все, что удастся.

– Извини, но что тебя толкнуло на связь с Зайцевым? – спросил я.

– Жизнь, – как бы выдохнула она. – Разве ты сам ни разу не изменял своей жене? – насмешливо спросила она.

– Сейчас речь идет не обо мне, а о тебе. Во всяком случае, я не разбил ни одной семьи, – я сделал паузу и продолжил. – Как я понял, Юрий Зайцев развелся с женой из-за тебя. Это так?

– Да, из-за меня, – не стала отрицать Мила. – Тебе будет трудно это понять. Я полюбила по-настоящему первый раз в жизни.

Я не стал интересоваться, почему из-за этого должна страдать Лариса Зайцева и спросил:

– А как же Гриша?

– Он просто хороший человек, сделавший довольно много для меня, – пожала она плечами. – В то же время, должна сказать, что начинал он, как все.

– Как это?

– Слушай, Сережа, у меня не то настроение, чтобы меня разыгрывали! – едва усмехнулась Мила. – Не тебе, прокопавшемуся всю жизнь в грязи, задавать такие вопросы.

– Это не розыгрыш, Мила, – спокойным тоном возразил я. – Именно такие вопросы мне приходилось задавать всегда, чтобы понять причину и определить степень падения.

– Степень падения… – как эхо повторила она. – Ты прав, я падшая женщина. Но падение мое началось давно, очень давно… – она тяжело вздохнула. – Глупенькая провинциалка, окончив школу, поехала получить высшее образование в городе. Все оказалось совсем не так, как я себе представляла.

Довольно скоро я лишилась девственности и иллюзий. Потом мне приходилось за многое расплачиваться своим телом, стиснув зубы и закрыв глаза, но при этом не забывать тяжело дышать и изображать страсть, – Мила усмехнулась. – В то время у нас официально не было секса, но зато трахались все.

Мила встала. Движения ее были замедленны. Она достала начатую бутылку коньяка, плеснула в фужер и выпила, как воду. Потом снова села и прикурила сигарету, которую попросила у меня.

– Так же, как и большинство других, старший товарищ, воспитывающий своим примером молодежь, Григорий Константинович Зорин увидел смазливенькую комсомолку-студентку. Представь себе, что у него появилось желание провести со мной индивидуальную политико-воспита-тельную работу, – насмешливым тоном сказала она, выпуская дым. – Возможно, тебе трудно поверить, но у меня не было возможностей отказать, да еще самому Зорину. В сущности, я уже привыкла к такому способу воспитательной работы, – поморщилась она. – В то же время, я должна отдать должное Грише. Кроме всего, он еще поговорил со мной. Что-что, а говорить он умеет до сих пор. Гриша умный, да и язык у него хорошо подвешен.

– Это я знаю, – подтвердил я.

– Да, Сережа, именно с разговоров все и началось. В общем, нам обоим понравилось общение во время первой встречи. И тут я поняла, что лучше иметь постоянную связь с Зориным, который сможет оградить от притязаний других, чем откликаться на различные предложения, – она с чувством раздавила окурок в пепельнице и продолжила. – Должна признать, мой выбор оказался правильным. На всех желающих что-то получить от меня имя Зорина действовало магически. Да и он не отказывал мне сделать один – два телефонных звонка. Постепенно я к нему привыкла, – подвела Мила итог их отношений. – Ты сам знаешь, что Гриша – мужчина видный, да еще и с положением. А вскоре подошел срок распределения после института, – продолжила Мила. – Представь себе, что в тот год у нас было всесоюзное распределение. Я могла попасть как в заполярный круг, так и в пустыню Кара-Кум преподавать английский язык детям, которые плохо понимали даже по-русски.

– И ты решила выйти замуж, сообщив Зорину о беременности? – высказал я предположение.

– Что ты видишь в этом плохого? – удивилась Мила. – Поверь, я поступила не хуже, чем его первая жена, заставив его жениться. Я хоть дала Грише шанс, предложив сделать аборт.