Том 7. Письма - Святитель Игнатий Брянчанинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
{стр. 336}
С Корольковым я списался о рассрочке уплаты ему долга, сказывают, что он с удовольствием на это согласится; а подождать ему должно, сказывают, что отпускает товар весьма дурен и недешево. Бывши в Тихвине, я с ним не виделся, но мне и не советовали купить у него.
Если не отклонились Вы от участия в Зеленецком Монастыре, то потрудитесь дать мне наставление к продолжению действий; братия настойчиво просят белья, а холста не было и нет ни аршина, просят и платье и обуви, а в этом мне не хотелось бы распорядиться в настоящем положении, по моему соображению делалось прежде не совсем хорошо, выдавалось вместо белья холстом или деньгами, которые не для всякого были в пользу, по нашитию были камлотовые рясы и креповые клобуки и Корнилиям и Гавриилам и подобным неслужакам, что ни по летам, ни по дарованиям, ни по месту, ни по способам не соответствуют. В этом случае я попросил бы от Вас совета формального бумагою, посоветую так поступить и настоятелю; тут составится значительный расчет в расходе, да нелишние и по нравственности; для человека не понимающего ни о чем внутреннем, кажется, необходимо смирение от вне. Впрочем, я слишком, кажется, распространился, умолчу.
Прося молитв и благословения Вашего и прощения за многоглаголание, а вместе и позвольте ожидать милостивого вразумления, которое весьма ограничивает меня по всему и действует, благодаря Вам, благотворно.
Непотребный сын Ваш
грешный Аполлос.
Марта 27-го дня вечер 1850 года
Об<итель> Св. Николая
№ 2
Благодетельнейший Батюшка!
Пишу это из Зеленецкого Монастыря, в который приехал 1-го апреля по последнему санному пути, отсюда должен отправиться на колесном экипаже; и кажется, не встретится надобности быть до просухи.
Неожиданно получив с почты два предписания Ваши от 24 и 28 марта, спешил ответить с этой же почтой, к которой заготовлен уже был репорт в Консисторию и к Вам о потребностях Зеленецкого Монастыря. Простите, Батюшко, что поленились переиначить в согласность Вашего предписания, это бы еще на {стр. 337} несколько дней заняло соображением, то я в дополнение прилагаю один только реэстр закупленным вещам, а на прочие означено в том репорте, и кажется удовлетворительно. К счастию, что взял с собой Благодатского, то он и Песоцкой облегчили и в составлении и в переписке бумаг.
От содержателя харчевни придумали взять показание, которое вместе с копиею доверенности Господина его приложили к репорту. Он убедительно просит оставить за ним харчевню, но в случае если это будет справедливо, то не вступился бы за него и Господин, а я заступаюсь потому, что он был крестьянин моей матери крестной г-жи Глебовой, но также и потому, что цена нанесена им более прочих ста рубли серебром, да по простоте он вовсе не опасен для Обители по непредвидимым приключениям, каковые бы могли случаться от бойких здешних содержателей; впрочем, если должна быть переторжка, то я буду совершенно беспристрастен, только бы послужило к пользе Обители. От него же прилагаю и прошение, на мое имя поданное, не сочтете ли нужным спросить и сами О. Иг<умена> Варсонофия, а предо мной он сознавался, что брал, а в книжках нигде не записано, еще обстоятельство разгласилось по монастырю, то я во избежание опущения счел нелишним отобрать от монаха Нафанаила показание при сем прилагаемое, но есть и другие правдоподобные случаи, доказывающие, что это получение было не для личности О. Игумена, а в пользу Обители: в помяннике записано последнею статьею рукой Досифея, что получено 200 р. сер. от купчихи Клиновой из С.-Петербурга, но под ней ни года, ни месяца не выставлено, а выше этой статьи внесено в Октябре 1849 года, то во всяком случае эта сумма должна открыться или внесенной в 1849 году ноябре или декабре, или затаена. Не лишнее бы, Батюшко, поручить Отцу Димитрию Рослякову справиться в Главном почтамте в книгах Ладожской почтовой конторы за эти три месяца: ноябрь, декабрь, а вернее, в первой половине генваря сего года, не было ли послано и от кого, и на какой предмет; а в помяннике от купч. Клиновой записаны следующие имена: Афонасия, Алексия, Евдокии, Марии и Агафии. В неокладной книге сего года нет внесенных. В Ладожской конторе сказали, что они отсылают книги ежемесячно, почему и навести справку не по чем. По открывшихся во многих случаях опущений со стороны Иг<умена> Вар<сонофия> немудрено быть и этому.
Касательно отдачи незначительных оброчных статей нет сомнения, и из них немногие сомнительные, завтра жду посланных с объявлением об отдаче.
{стр. 338}
Теперь распорядился исправлением прежних земледельческих снарядов, приглашен мастер да один из штатных, знающий это дело, да несколько подэконом и эконом Зеленецкой займутся починкою старых колес, сох, борон железных и деревянных, тележных ящиков; должно надеяться, что на настоящий год вполне будет достаточно всего. Настоятелю будет и виднее и вернее пополнять своевременно. Судя по сделанному соображению и скромным потребностям Монастыря при порядочном распоряжении не будет стеснительно преемнику. Но Бога ради поспешите окончить, ей, утомляюсь. Корольков умоляет заплатить ему долг не в продолжительном времени, а за это обещает отпустить вновь сколько угодно. Но, по отзывам, ему должно бы подождать, говорят, отпускает товар весьма дурен. На платье для братии рассчитывал я роскошно по их назначениям и на камлот, и на крепу, и по шубе, но это несообразно по месту и по лицам.
При прошении харчевника приложен его счет для назначения Отцом Игумном цен на забранные в Монастырь предметы, может быть, не было ли у них предварительного условия; и другой его же, на забранную провизию, до покупки на ярмарке и раньше, Монастырем на 167 р<ублей> 65 к<опеек> асс<игнациями>. Это также требует удостоверения Игумена. Простите, Благословите, и помогити зрети своя согрешения. Непотребный сын Ваш
присный Аполлос.
4-е апреля 1850 года
Троицкий Зеленецкий Монастырь
Письма
святителя Игнатия
к наместнику Сергиевой пустыни Игнатию (Васильеву)
№ 1
По милости Божией — путешествую благополучно. В день выезда моего из Сергиевой Пустыни проехал я недалеко до Тосны. Подъезжая к ней, почувствовал усталость, наклонность ко сну; цель путешествия моего — поправление здоровья, и потому зачем утомлять себя ездою во время ночи? Остановился в доме нашего Афанасия. Старушка мать его и брат приняли меня с приятным, простосердечным радушием. Раскинута моя дорожная кровать, ложась, я вспоминал с сердечным утешением подаривших мне ее, вспоминал всех, напечатлевших на душе моей своею любовию {стр. 339} столько сладостных впечатлений. Встав на другой день в 5-м часу, отправился в дальнейший путь, на последней станции к Новгороду пошел сильный дождь, провожавший нас до самого Юрьева. Потрудись сказать от меня благодарность Афанасию за ночлег в его доме; матушка его очень мне понравилась, нахожу, что он очень похож на нее. В Юрьеве Отец Архимандрит принял меня очень благосклонно; сегодня утром был я у ранней обедни в нижней пещерной Церкви, обедню совершал Отец Владимир с учеником своим иеродиаконом Виталием: они очень милы — вместе. Отец Владимир служит благоговейно — как быть старцу; Виталий — с приятною простотою. После Литургии Отец Архимандрит отправил соборне панихиду по почившем восстановителе Юрьевской Обители. Вышедши из церкви, я посетил Отца Владимира, пил у него чай. Затем посетил Монастырскую библиотеку и ризницу. С колокольни посмотрел на Новгород и его окрестности. Здесь тихо; отдыхает душа и тело; но ничто не отозвалось во мне поэтическим вдохновением, как то было на Валааме. Когда я смотрел с колокольни на Новгород, когда посещал в монастыре храмы, когда смотрел на богатство ризницы — душа моя молчала. Отец Владимир пришлет тебе два портрета Отца Фотия [204] и вид Юрьева монастыря. Один из портретов возьми себе; а другой портрет и вид обители вели обделать в бумажные рамки для моих келлий. Сегодня суббота, скоро громкий и звучный колокол ударит ко всенощному бдению; думаю участвовать сегодня вечером и завтра утром в Богослужении, а завтра после обеда отправиться в дальнейший путь. Я и спутники мои чувствуем пользу от путешествия.
Когда вспомню о тебе и обители нашей, то приходит мне утешительная мысль: Без воли Божией быть ничего не может. Так и с тобой и с обителью ничего не может случиться такого, чего не попустит Бог. А Он попускает тем, кого любит, искушения и вслед за искушениями дарует избавление от них. Утешаемые искушением мы прибегаем молитвою к Богу; а получая избавление от искушения, стяжеваем веру в Бога, веру не мертвую, теоретическую, но живую, практическую. Настоящее твое положение сопряжено с трудностями; но эти трудности крайне тебе полезны, необходимо нужны: они сформируют тебя. Муж неискушен — неискусен, — говорит Писание, — а искушенный примет венец жизни и стяжет дар помогать искушаемым [205]. Веруй, что власы наши изочтены у Бога, — тем более пред очами Его — все случающееся с нами. Плыви и правь рулем правления обители в вере на Бога, в терпении, в страхе Божием. Когда стоит кто вы{стр. 340}соко — должен глядеть вверх, а не вниз; если будет глядеть вниз, то легко у него закружится голова и он упадет. Итак, верой гляди вверх, на небо, на Промысл Божий, и не закружится у тебя голова, не впадешь в смущение и уныние, которые приходят, когда глядим вниз, т. е. когда вместо молитвы и веры вдадимся в свои рассуждения и захотим всякое дело решить одним собственным разумом. Христос с тобою. Прошу молитв твоих и всего братства.