Исход (Том 2) - Стивен Кинг

Глен: Интересно. Возвращаемся к тому, о чем мы только что говорили. Дай ему высказаться, Стюарт, — у тебя еще будет возможность.

Ник: «Штаб этого Департамента будет находиться в здании окружного суда Боулдера. Стью будет обладать правом назначения на должности по собственному усмотрению граждан до тридцати лет, старше тридцати — при поддержке большинства членов Постоянного Комитета Свободной Зоны, а старше семидесяти — при большинстве голосов, отданных на общем собрании жителей Свободной Зоны. Вот эту резолюцию мне хотелось бы включить в повестку дня следующего общего собрания. Конечно, мы до посинения можем одобрять это предложение, но ничего не добьемся, пока Стью энергично не возьмется за дело».

Стью: Совершенно верно!

Ник: «Нас становится так много, что нам действительно необходимы порядок и закон. Без этого все будет распадаться. Взять, например, случай с мальчишкой из семьи Джеринджеров, который гонял на машине по Перл-стрит. В конце концов машина разбилась, и ему просто повезло, что он отделался шишкой на лбу. Он мог бы разбиться насмерть или убить другого человека. Теперь все, кто видит его за этим занятием, понимают, что могут возникнуть неприятности. Но никто не чувствует, что может остановить его, потому что у людей нет такой власти. Это во-первых. Затем есть такой Рич Моффет. Возможно, некоторые из вас знают, кто такой Рич, но для тех, кто не знает, сообщаю, что он практически единственный алкоголик Зоны. Когда он трезвый, это вполне милый парень, но в пьяном виде он просто не понимает, что творит, а большую часть времени он пьян. Три или четыре дня назад он так набрался, что решил разбить все окна в районе Арапахо-стрит. Когда он немного протрезвел, я поговорил с ним — по-своему, конечно, через записки, — и ему было стыдно. Он показал назад, туда, где надебоширил, и сказал: «Посмотри на это. Посмотри, что я наделал. Повсюду стекло! А что, если какой-нибудь ребенок поранится? Меня надо судить».

Ральф: А я ему не сочувствую. Абсолютно.

Франни: Ладно, Ральф. Все же знают, что алкоголизм — это болезнь.

Ральф: Как же, болезнь! Болото — вот что это такое.

Стью: Вы оба нарушаете порядок. Помолчите немного.

Ральф: Извини, Стью. Но я же должен дочитать записку Ника.

Франни: А я буду молчать минуты две, господин председатель. Обещаю.

Ник: «Короче, я отыскал метлу, и Рич убрал последствия учиненного погрома. Он хорошо сделал это. Но он был прав, спросив, почему его никто не остановил. В прежние времена такие парни, как Рич, не могли пить столько, сколько хотели и что хотели. Но теперь огромное количество спиртного так и ждет, чтобы его сняли с полки. К тому же я действительно считаю, что Ричу никогда не позволили бы разбить второе окно, но он разбил все окна с южной стороны на протяжении трех кварталов. Он остановился, потому что устал. А вот еще один пример: мужчина, чье имя мне не хотелось бы упоминать, узнал, что его женщина, ее имя я тоже опускаю, проводит время с третьим. Думаю, все вы знаете, о ком я говорю».

Сьюзен: Думаю, да. Огромный детина.

Ник: «Так вот, этот мужчина избил третьего и поколотил женщину. Думаю, сейчас для нас не столь важно, кто из них был прав, а кто виноват…»

Глен: А вот здесь ты ошибаешься, Ник.

Стью: Пусть он закончит, Глен.

Глен: Хорошо, но к этому пункту мне бы хотелось вернуться.

Стью: Хорошо. Продолжай читать, Ральф.

Ник: «… потому что важно то, что упомянутый мужчина совершил уголовное преступление — нападение и избиение, а он по-прежнему на свободе. Из трех случаев этот последний больше всего беспокоит граждан. У нас сейчас только начинает формироваться общество, состоящее из различных элементов, поэтому нас ожидает масса различных конфликтов и недоразумений. Не думаю, что кто-то из нас хотел бы, чтобы в Боулдере сформировалось враждебное общество. Подумайте, какая могла бы возникнуть ситуация, если бы вышеуказанный мужчина взял в магазине «кольт» 45-го калибра и застрелил обоих, а не просто избил их. Тогда бы у нас на свободе разгуливал убийца».

Сьюзен: Господи, Ник, это что? Мысль дня?

Ларри: Да, это ужасно, но Ник прав. Есть старая пословица: «Чему быть, того не миновать».

Ник: «Стью и так уже наш общественный и личный представитель, председатель городского собрания, а это значит, что люди воспринимают его как авторитетную фигуру. И я считаю, что Стью очень хороший и достойный человек».

Стью: Спасибо на добром слове, Ник. Думаю, вы никогда не замечали, что я хожу на ходулях. Серьезно, однако я приму ваше предложение, если это то, чего вы действительно хотите. Я действительно не хочу этой проклятой работы — судя по тому, что я видел в Техасе, работа полицейского в основном заключается в вытирании рвоты с рубашки, когда парни наподобие Рича Моффета пересидят в баре, или в соскабливании с дороги таких дурачков, как этот мальчишка Джеринджеров. Единственно, о чем я прошу, когда мы поставим этот вопрос на городском собрании, это установление такого же годичного срока, как и для работы в Комитете. И я настаиваю, чтобы с самого начала было ясно, что я сложу с себя полномочия через год. Если это принимается, тогда я согласен.

Глен: Думаю, от лица всех присутствующих могу сказать, что принимается. Хочу поблагодарить Ника за его предложение и занесите, пожалуйста, в протокол, что это гениальная мысль. Я поддерживаю предложение.

Стью: Хорошо. Предложение выдвинуто. Возражения, вопросы?

Франни: У меня есть вопрос. А что, если кто-то снесет тебе голову?

Стью: Я не думаю…

Франни: Нет, ты не думаешь. Ты не думаешь. И что скажет мне Ник, если все, о чем вы думаете, ошибочно? «Извини, Фран?» Вот что он скажет мне? «Твой муж лежит в здании окружного суда с пулевым ранением в голову, и я считаю, что мы совершили ошибку?» Дева Мария и Иосиф, я собираюсь родить ребенка, а вы хотите сделать из Стюарта живую мишень, этакого Пэта Гарретта?!

Франни расплакалась, но потом все же взяла себя в руки. Голосование за выдвижение Стью на должность главы Департамента правопорядка Свободной Зоны закончилось со счетом 6:1. Франни отказалась изменить свое решение. Глен попросил слова, прежде чем закроется заседание.

Глен: Это просто мои мысли, а не предложение, и голосовать по нему не нужно, но какой-то вывод сделать все-таки необходимо. Вернемся к третьему случаю из записки Ника насчет правопорядка. Он описал происшествие, закончив словами, что не столь важно, кто прав, кто виноват. Я считаю, что он ошибается. По-моему, Ник один из самых честных людей, которых я когда-либо встречал. Но силовое принуждение без системы суда — это не правосудие. Это обыкновенный вигилантизм[12]. А теперь предположим, что этот приятель, которого все мы знаем, взял «кольт» и убил свою женщину и ее любовника. И еще предположим, что Стью как наш начальник полиции арестовал его и посадил в кутузку. И что потом?