Европа судит Россию - Юрий Емельянов

Сразу же после оккупации Польши в 1939 года из нее стали вывозить в огромных количествах продукты питания в Германию. Только из присоединенных к Германии областей Польши было вывезено 480 тысяч тонн пшеницы, 150 тысяч тонн ржи, 150 тысяч тонн ячменя, 80 тысяч тонн овса, 700 тысяч тонн свиней. Дневной рацион питания в Польше снизился до 700-800 калорий в день и, как писала Мария Бабичка в своем докладе «Текущая ситуация с питанием в Польше», поляки дошли до того, что «ели собак, кошек и крыс и варили похлебку из кожи павших животных и древесной коры».

Комиссия ученых, посетившая Польшу вскоре после войны по поручению Организации по вопросам продовольствия и сельского хозяйства при ООН, обнаружила, что рост польских детей был на 3-6 % меньше роста детей того же возраста до 1930 года, а вес – ниже на 10-14 %. Голодание поляков в период оккупации проявлялось также в остром малокровии, распространении заболеваний щитовидной железы и широком распространении рахита. К концу войны рахит в более или менее острой форме наблюдался у 70 % всех мальчиков и 58 % девочек. Жозуэ де Кастро писал: «Одним из самых серьезных последствий острого недоедания было снижение сопротивляемости организма всякого рода инфекционным заболеваниям. Туберкулез, подобно одному из всадников Апокалипсиса, стал уничтожать население страны. По окончании войны было обнаружено, что 80 % польских детей болели туберкулезом в скрытой форме, а 15 тысяч детей болели туберкулезом в открытой форме и являлись носителями бацилл Коха».

«В апреле 1940 года, – писал Ж. де Кастро, – наступила очередь Норвегии. До войны уровень питания ее населения был одним из самых высоких в Европе». Однако после вторжения немцев ситуация изменилась.

В своем докладе «Положение с продовольствием в Норвегии» Эльза Маргрете Руд писала: «Они напали на нас, как саранча, пожирая все на своем пути. Нам пришлось не только кормить в Норвегии 300 или 400 тысяч прожорливых немцев; германские суда, доставившие их к нам, отплыли обратно, нагрузившись норвежским продовольствием и другими товарами… С тех пор с рынка постепенно исчезал один продукт за другим; сначала яйца, затем мясо, пшеничная мука, кофе, сливки, масло, молоко, шоколад, чай, рыбные консервы, фрукты и овощи и, наконец, сыр и свежая рыба – всё ушло в немецкую глотку».

«Подобная участь, – замечал Ж. де Кастро, – постигла Голландию…. Только за первую неделю оккупации немцы конфисковали в Голландии около 8 миллионов килограммов масла – 90 % всего запаса масла в стране. В течение первых двух лет войны Голландия потеряла одну четверть поголовья скота, а значительная часть пастбищ была использована под посевы масличных культур. За это же время количество свиней сократилось с 1,8 миллиона до 490 тысяч, а домашней птицы – с 33 миллионов до 3 миллионов». В результате разграбления страны в 1943 году дневной рацион питания среднего голландца сократился до 1200 калорий, а зимой 1944-1945 годов упал до 800 калорий. Общее потребление белков составляло от 10 до 15 граммов в день, а дневное потребление жиров – до 2,5 грамма в день».

Оценивая рацион питания голландцев во времена немецкой оккупации, Ж. де Кастро писал: «Это был жестокий голод со всеми его последствиями – отеками всего тела, крайней слабостью и голодными поносами. Из типичных авитаминозных заболеваний самыми распространенными были болезни, вызываемые недостатком витамина А; кроме того, часто встречалось размягчение костей и острое малокровие… Изуродованные отеками лица служили свидетельством тяжелого голода. В результате уровень смертности, поднявшийся в первый год войны до 9, а во второй – до 17 на тысячу, достиг затем потрясающих размеров». В своей книге «Голодная зима в Амстердаме» Макс Норд писал, что умирало столько людей, что «не хватало гробов, и покойников складывали длинными рядами в церквах».

Ж. де Кастро замечал: «Миллионы людей в других странах переживали такие же муки голода, как голландцы. Более или менее острый голод свирепствовал в Бельгии, Норвегии, Дании, Италии, Греции и в других оккупированных странах, и везде он неумолимо уносил множество человеческих жертв». Ж. де Кастро писал: «Нацисты пользовались голодом как одним из средств истребления еврейского населения… Голод уничтожал в десятки раз больше людей, чем газовые камеры и расстрелы. Массовое уничтожение евреев во время последней войны осуществлялось преимущественно страшным оружием голода и сопутствующих ему бедствий и эпидемий… В Варшавском гетто в 1941 году погибло около 50 тысяч евреев. В Чехословакии в том же году погибло 14 % всего еврейского населения». В настоящее время считается, что уничтожение гитлеровцами 6 миллионов евреев, привело к сокращению численности еврейского населения Европы в 2 раза. Столь же планомерно и жестоко происходило и уничтожение цыганского населения.

«Новый порядок», который нацисты установили в оккупированных странах Западной Европы, представлял собой, по словам Ж. де Кастро, «один огромный и мрачный застенок. И действительно, продовольственные пайки гражданского населения мало чем отличались от пайков заключенных в лагерях смерти в Берген-Бельзене или Бухенвальде. Дневной паек не содержал и 1000 калорий и состоял почти исключительно из гнилого картофеля и недоброкачественного хлеба».

И все же, как ни жесток был «новый порядок», установленный гитлеровцами в Западной Европе, они, вступая на советскую землю, собирались грабить ее еще сильнее, чем страны Западной Европы, и еще более жестоко проводить политику геноцида. Это вытекало из сути плана «Барбаросса», определявшем ход военных действий против СССР и принятом еще в декабре 1940 года. Делясь своими планами в отношении СССР, Гитлер говорил своему наместнику в Голландии Зейсс-Инкварту: «Это безобразие, что на востоке Европейского континента существует столь малонаселенное государство с такими неисчерпаемыми запасами сырья». Теперь, говорил Гитлер, все будет иначе: «Если мы захватим и удержим жизненно важную европейскую часть Советского Союза, война восточнее Урала спокойно может длиться еще 100 лет». При оккупации, заявлял Гитлер, «130 миллионов населения превратятся в колониальный придаток Европы». Представитель Риббентропа в ставке Гитлера записал в своем дневнике высказывания фюрера: «Россия как немецкая колония… Славяне не могут сами организовать, они подлежат организации… Почему мы начали войну без инсценированного инцидента и без объявления? История нас не спросит, каков был наш повод. Перед историей я предстану как человек, уничтоживший большевизм, будь то без повода или с ним. Ценится лишь успех. Если я проиграю, мне не отговориться формальными поводами». Так расизм и антикоммунизм, русофобия и антисоветизм еще раз органично соединились в рассуждениях Гитлера для оправдания своей агрессии против СССР.

В своем дневнике начальник генерального штаба Германии Гальдер записал основные положения Гитлера из его выступления 30 марта 1941 года, когда он объяснял задачи будущей войны против СССР: «Наши задачи в отношении России: вооруженные силы разгромить, государство ликвидировать… Борьба двух мировоззрений. Уничтожающая оценка большевизма: это все равно что антиобщественное преступление. Коммунизм – чудовищная опасность для будущего… Коммунисты и люди из ГПУ – это преступники, так с ними и следует обращаться. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке же жестокость – это благо для будущего». Позже, в ноябре 1941 года, командующий 3-й танковой группой Гот издал приказ, превративший слова Гитлера в директивы своим солдатам для их неукоснительного исполнения: «Восточный поход должен быть доведен до конца по-иному, чем во Франции… Здесь идет непримиримая борьба двух мировоззрений… Эта борьба может окончиться уничтожением одного из них. Компромисса быть не может… Наше господство будет выражаться в уничтожении большевизма… Не проявляйте жалости и мягкотелости к гражданскому населению… Солдаты должны понимать необходимость жестоких мер по отношению к элементам, враждебным нашему народу и расе».

Уже 3 марта 1941 года Гитлер поставил задание истреблять «еврейско-большевистскую интеллигенцию» по возможности уже в районе операций. Историк И. Фест замечал: «Эти спецкоманды и придали войне с самого начала беспримерный, не имеющий аналогов характер, и если в стратегическом плане эта кампания и была тесно связана с войной в целом, то по своей сути и морали… она не соответствовала понятию "нормальной европейской войны", правилами которой определялось до сих пор все противоборство, хотя уже в Польше проявились признаки новой, более радикальной практики».

6 июня 1941 года Гитлер подписал так называемый «приказ о комиссарах», который предусматривал, что все политкомиссары Красной армии, поскольку они являются «зачинщиками по-варварски азиатских методов борьбы, в случае их захвата на поле боя или сопротивлении немедленно и безоговорочно уничтожаются с помощью оружия». И. Фест указывает, что были подготовлены и «руководящие указания ОКВ, доведенные до сведения более чем трех миллионов солдат восточной армии непосредственно перед началом нападения». Эти указания требовали принятия «беспощадных и энергичных мер против большевистских подстрекателей, партизан, саботажников, евреев и полного искоренения любого активного и пассивного сопротивления».