Экономика будущего. Есть ли у России шанс? - Сергей Глазьев

– Вы знаете, с одной стороны, я по должности обязан давать советы, но, с другой стороны, никто не обязан их выполнять. Если правительство что-то делает, значит, президент это позволяет. Правительство работает в тех рамках и в тех направлениях, которые задает президент, решает те задачи, которые он ставит. О деофшоризации президент говорил давно, и если рассматривать эту проблему в целом…

– Но практические шаги…

– Три года назад в президентском послании уже была сформулирована задача деофшоризации, был разработан ее план. Эта линия последовательно проводится главой государства – сначала предлагалось провести деофшоризацию в добровольном порядке, помните, Путин объяснял бизнесу, мол, замучаетесь по судам пыль глотать?

– Ну да.

– Вот наступило это время – санкции. Уже многие…

– Да, под арестом много имущества.

– Многие уже поняли, что такое западные суды – могут отобрать имущество в любой момент, и потом будешь до конца жизни доказывать, что ты его легально заработал. Сегодня сама жизнь доказывает бессмысленность попыток спрятаться от нашего государства в другом государстве, в другой юрисдикции; подтверждается правота Путина, который еще лет семь назад произнес упомянутую знаменитую фразу. Три года назад в президентском послании деофшоризация была объявлена приоритетным направлением работы, был принят пакет поправок в налоговое законодательство, который, с точки зрения налоговых потерь, решает эту проблему. Уводить деньги без уплаты налогов, как раньше, сейчас стало гораздо сложнее. Традиционное направление для стран западного мира, которые, собственно говоря, и создали офшорную систему, сводится к тому, что можно позволять деньгам уходить, если уплачены налоги. Мы эту тему, можно сказать, уже отработали, но в силу многих причин масштаб проблемы офшоризации у нас гораздо больше, чем в любой другой стране… Деофшоризация – одно из направлений в той системе мер, которые необходимы для вывода страны из кризиса на траекторию экономического роста, и это направление важно по причине своей масштабности. Дело в том, что если в Америке, предположим, или в Европе в офшоры утекает два-три, ну, может быть, пять процентов денег, то у нас ежегодно порядка 70–80 миллиардов долларов, общий кругооборот капитала через офшор – 50 миллиардов долларов ежегодно. Если посмотреть структуру инвестиций, которые мы получаем из-за границы, на 85 процентов это офшорные деньги, которые возвращаются в Россию.

– Вот Вы говорите: 50–70 млрд. долларов, но, если сравнивать с нашим ВВП, это не такие уж и большие цифры.

– Если сравнивать с инвестициями, это большие цифры. Получается, что во многих отраслях экономики большая часть негосударственных инвестиций – это офшорные деньги. Наши бизнесмены «уводят» деньги туда, скрывают их от налогов, и мы теряем примерно трлн. рублей дохода бюджета из-за этой офшорной системы. Потом деньги возвращаются к нам уже под видом иностранных инвестиций, подпадают под льготный режим, а это еще потери. Кроме того, по ним приходится платить проценты. Уже давно поток денег за рубеж в виде оплаты процентов и погашения кредитов, которые мы получаем обратно из офшоров, намного превышает то, что получает наша финансовая система. То есть для финансовой экономической системы в целом это колоссальная проблема, которая оборачивается потерей в неэквивалентном внешнеэкономическом обмене огромных средств – примерно по 100 млрд. долларов ежегодно, так называемый финансовый трансфер, который мы, как донор, отдаем западному финансовому миру.

– Достаточно провести деофшоризацию, и все станет хорошо?

– Главная проблема, которая мешает экономике развиваться, – отсутствие кредитов. Фактически наши денежные власти завели страну куда-то в XVI век, когда в экономике не было кредитов, и все работали только на свои деньги. Имея финансовую систему образца XVI века, невозможно развиваться в современных условиях.

– Учетная ставка у нас действительно запредельная.

– Нашу финансовую систему еще можно сравнить с какой-нибудь африканской колонией Британии. Британцы придумали так называемое валютное правление, когда деньги разрешается печатать только под покупку фунтов, ну, а сейчас еще и под покупку доллара и евро. В течение практически двух десятилетий мы работали как американо-европейская колония. Чему удивляться: если у нас денежная база на 80 процентов сформирована под иностранные кредиты и инвестиции, то экономика идет туда, откуда приходят деньги.

– Если мы проведем деофшоризацию, как это изменит привязку рубля к доллару?

– Важнейший момент запуска программы экономического роста – переход к денежно-про мышленной политике, то есть организация кредита в интересах роста производства, его модернизации, обновления. Это то, что делают американцы, европейцы, японцы, китайцы, другие прагматичные народы.

– Новая индустриализация?

– Внедрение новых технологий, переход на новые технологии, на новый технологический уклад. Требуется увеличить объем кредита в два-три раза. Сделать это можно только путем сочетания мер гибкого денежного предложения и жесткого контроля за целевым использованием денег. Мы должны предотвратить переток этих денег на валютный рынок, в финансовую пирамиду и следить за тем, чтобы деньги, которые создаются в целях роста производства, шли именно в производственный сектор, на финансирование инвестиций, расширение оборотного капитала, импортозамещение, внедрение новых технологий и так далее. Ничего технически сложного здесь нет, но поскольку речь идет о кредитной политике, во всем мире деньги эмитируются под обязательства. В Америке доллары эмитируются под государственные казначейские обязательства, в Японии йены – под институты развития, в Западной Европе после войны деньги эмитировались под обязательства предприятий. За эмиссией денег всегда должны стоять обязательства, их нельзя просто так печатать и разбрасывать. Значит, чтобы взять кредит, предприятие должно предоставить залог. Это может быть имущество или облигации, если нечего закладывать, но только на облигациях построить денежно-кредитную политику нельзя, нужна все-таки широкая залоговая база. А у нас половина прав собственности утекла в офшоры, сегодня доля нерезидентов в структуре собственности отечественных отраслей промышленности колеблется от 30 до 80 процентов, в среднем – 53–54 процента. То есть залоговая база ушла вслед за кредитами.

– Капиталами.

– И капиталами. Наши бизнесмены и права собственности переместили в офшоры, поскольку, взяв деньги за границей, где кредиты дешевле, они обязаны предоставить залог. Поэтому для расширения объема кредитов очень важно расширение залоговой базы…

…Я бы еще в другом понятийном ключе охарактеризовал то, что мы предлагаем. Сегодня нужна многоканальная кредитная система, которая будет ориентирована на решение задач финансирования роста производства, модернизацию, внедрение новых технологий и повышение инвестиционной активности. Здесь нет ничего принципиально нового с точки зрения теории и практики управления экономическим развитием в мире. Практически все примеры экономического чуда – это гибкая, многоканальная система управления движением денег, исходя из перспективных направлений роста, приоритетов, задач, которые необходимо решать для успешного экономического развития. И во всех странах, совершивших экономическое чудо, мы видим эти элементы – дешевый кредит, ориентированный на производство, на развитие. Каналов здесь может быть много, скажем, в Европе после войны были тысячи таких каналов, ЦБ вел учет векселей предприятий.

Четыре-пять тысяч предприятий, чья платежеспособность оценивалась Центральным банком Германии или Франции, которые принимали их векселя в качестве обеспечения денежной эмиссии. Для этого они отслеживали фактически каждое предприятие и, хотя здесь работали в основном коммерческие банки, получавшие кредиты от ЦБ, это была единая многоканальная система.

– Сергей Юрьевич, по-моему, это фантастика. Простите, что перебиваю, но чтобы наш Центробанк отслеживал пять тысяч предприятий и их финансовые и промышленные показатели!? Мне, честно говоря, в это не верится.

– Для начала замечу, что наш ЦБ самый большой банк в мире по количеству людей, которые там работают. Чем-то же им надо заниматься. Это первое.

Второе – мы перешли на использование иностранных рейтинговых агентств. Возникает вопрос: неужели иностранные рейтинговые агентства умнее 80 тыс. человек, работающих в Центральном банке? Почему наш ЦБ руководствуется рейтингами платежеспособности, кредитными рейтингами предприятий, которые выставляют иностранные рейтинговые агентства? Это же позор.