По образу и подобию - Нора Робертс

— Ну, что?

— Операция закончена. Ее переводят в интенсивную терапию. Скоро придут хирурги, и вы сможете сами с ними поговорить.

— Она выдержала! — Голос Макнаба охрип от волнения и усталости. — Она выдержала.

— Да. Но состояние пока тяжелое, поэтому ее обязательно должны понаблюдать в интенсивной терапии. Она в коме.

— О боже…

— В этом нет ничего неожиданного, Йен. И ничего страшного. Кома дает ее телу возможность отдохнуть, набраться сил. Первое сканирование показало хорошие результаты, но потребуется еще несколько сеансов. В течение нескольких ближайших часов они будут следить за ней по плотному графику.

— Но она выйдет из комы?

— Нет никаких причин думать иначе. Конечно, кое-что вызывает у врачей тревогу: почка, например. Но она хорошо перенесла операцию. Она сильная.

— А мне можно ее увидеть? Они пустят меня к ней?

— Безусловно. Думаю, совсем скоро.

— Ладно. — Макнаб решил больше не спорить. И его голос перестал дрожать. — Буду сидеть с ней, пока она не очнется. Она не должна очнуться в одиночестве!

— Они разрешат, я уверена. Пибоди будет приятно знать, что с ней кто-то сидит. Она почувствует, — заверила его Луиза. — Она будет знать.

Ева дождалась своей очереди и вошла в палату вместе с Рорком. Ей казалось, что она подготовилась ко всему, но этого оказалось недостаточно.

Ничто не могло подготовить ее к такому удару.

Пибоди лежала на узкой больничной койке, утыканная таким количеством трубок, что Ева не стала даже трудиться их считать. Возможно, ровное гудение и ритмичное попискивание мониторов должно было оказывать успокаивающее воздействие, но ее эти звуки лишь еще больше нервировали.

Казалось бы, она давно должна была к такому привыкнуть — ей сотни раз приходилось навещать в больничных палатах жертв преступлений и пострадавших товарищей по работе. Но никто из них не носил имя Пибоди. А сейчас на койке неподвижно лежала Пибоди. Ее лицо стало совершенно неузнаваемым от побоев. Белая простыня укрывала ее до самого подбородка, но нетрудно было предположить, что под ней скрываются столь же страшные разрушения. Бандажи, повязки, швы — бог знает, что еще было скрыто от глаз под этой белой простыней.

— Они обработают гематомы, — негромко сказал Рорк за спиной у Евы. — Просто для них это не было первоочередной задачей.

— Он изуродовал ей лицо! Сукин сын!..

— Он за это заплатит. Посмотри на меня, Ева. — Рорк повернул ее лицом к себе, крепко схватив за плечи. — Она не только твоя, но и моя. Она дорога мне не меньше, чем тебе. И я использую любой шанс добраться до него.

— Нельзя превращать это в личную месть. Я прекрасно знаю, что таково первое правило любого расследования. И знаю, что все это — полная чушь. — Ева отвернулась от него и подошла к постели. — Это полная чушь, потому что нет ничего более личного! То, что он с ней сотворил… Ему это с рук не сойдет. — Наклонившись, она негромко, но ясно проговорила: — Я размажу его по стенке для тебя, Пибоди. Можешь на меня положиться.

Ева протянула руку, помедлила, не зная, к чему можно прикоснуться, и наконец погладила Пибоди по волосам.

— Мы вернемся.

Рорк тоже наклонился, легко коснулся губами разбитой щеки Пибоди и прошептал:

— Мы скоро вернемся. Очень скоро.

Они вышли в коридор, где ждали Макнаб и Фини. Глаза Макнаба превратились в глубокие колодцы, в которых тлели огоньки гнева и тревоги.

— Вы видели, как страшно он ее избил? Я хочу быть с вами, лейтенант, когда вы его возьмете. Я хочу быть с вами от начала и до конца, но… я не могу ее оставить. Не могу уйти, пока она не очнется.

— Считай, что это и есть твое важнейшее задание.

— Я мог бы поработать прямо здесь, пока сижу с ней. Будь у меня оборудование, я мог бы проводить проверки или поиск данных… все, что угодно. Мы все еще пытаемся что-то извлечь из дисков, взятых в метро. Я мог бы продолжить эту работу.

— Работой я тебя обеспечу, — пообещала Ева.

— А я обеспечу оборудование. — Фини положил руку ему на плечо. — Иди, сынок, посиди с ней. Я доставлю все необходимое.

— Спасибо. Я бы не пережил этот вечер, если бы… спасибо.

Фини тяжело вздохнул, когда они остались одни. Его глаза, кроткие глаза сенбернара, сейчас горели неистовым огнем.

— Мы достанем этого ублюдка!

— Можешь не сомневаться.

Ева решила вернуться домой — смыть с себя весь этот страшный вечер, привести в порядок мысли. Но стоило им с Рорком переступить порог дома, как перед ними возник Соммерсет.

— Детектив Пибоди?..

«Может, он и задница, — подумала Ева, — но сейчас эта задница выглядит так, словно сутки не смыкала глаз от волнения и тревоги».

— Она выдержала операцию. Выглядит так, словно ее толкнули под поезд, но держится.

— Она в интенсивной терапии, — добавил Рорк. — Пока без сознания, но они не теряют надежды. С ней Макнаб.

— Если я чем-то могу помочь…

Ева уже начала подниматься по лестнице, но теперь остановилась, оглянулась на дворецкого и задумалась.

— Вы знаете, как работает незарегистрированное оборудование?

— Разумеется.

— Я беру Рорка с собой, так что вы дежурный по электронике. Сейчас я приму душ, а потом объясню вам, что мы ищем.

— Может, объяснишь мне, что мы ищем? — предложил Рорк, когда они добрались до спальни.

— Мне надо это обдумать.

— Думай вслух, пока мы оба принимаем душ.

Ей еле хватило сил грозно прищуриться.

— Душ в чисто гигиенических целях!

— Я и секс рассматриваю как гигиеническое средство, но мы воспользуемся им в другой раз.

Ева изложила ему свои соображения, пока горячая вода помогала ей прогнать туман из головы. После душа, несмотря на свою ненависть к таблеткам в принципе, а к этим в особенности, потому что от них потом страшно болела голова, она приняла пилюлю «Не спи» и сунула еще пару в карман.

— Может, я сошла с ума, но я хочу заглянуть под каждый камень.

— Сошла или не сошла, мы заглянем под каждый из них. Но сначала ты должна поесть.

— Можем перехватить пару шоколадных батончиков по дороге.

— Нет, нет и нет. На этот раз я категорически настаиваю. Это горючее, Ева. Тебе надо заправиться. Побойся бога, сейчас шесть часов утра! — напомнил Рорк, включая микроволновку. — Если хочешь опрашивать свидетелей, дай им хотя бы возможность проснуться!

В этом он был прав, а спор только задержал бы их еще больше. Поэтому Ева села и послушно съела все, что он выложил перед ней на тарелку.

— Ты что-то говорил Макнабу о том, как это больно, когда страдает тот, кого любишь. А ведь я пару раз заставляла тебя проходить через это. Может, тебе было не так плохо, как ему, но…