Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2 - Дмитрий Галантэ

Мы хоть и были этакие сердобольные и трогательно-заботливые, но с одним непременным условием: он обязался принести нам в благодарность за целый день свободы кое-что из вкусной домашней пищи, по которой, как известно, скучают все, особенно в нашей армии, где солдат – это бесплатная рабочая сила-раб. Солдат и заключённый – практически одно и то же, ведь оба они отбывают наказание, только первый сидит, как правило, ни за что, а второй сидит всегда потому что! Наш солдат, так называемый защитник Отечества, крайне ущемлённый, а потому и ущербный бесправный человек, имеющий лишь прискорбные и позорные обязанности. Это коли судить по отношению. Он не имеет права даже на человеческие условия жизни, что и прописано в уставе: «солдат должен мужественно и стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». А нормально кормить солдата совершенно необязательно, как и справлять его многие другие естественные надобности. Поэтому всем нам очень хотелось хотя бы маленького, малюсенького праздника живота, и мы готовы были прикрывать местного «молодого» целый день, лишь бы потом, ночью, насладиться выстраданным и заслуженным угощением.

Праздничное застолье было намечено на эту же ночь. Всё складывалось очень удачно, как и было задумано. Требуемые яства были доставлены в изобилии и в срок. После отбоя мы накрыли стол, естественно, не на плацу, а в укромном местечке, в каптёрке Лося, в нашей харчевне «рога и копыта». А когда для долгожданного ночного пиршества было всё готово, мы предусмотрительно выставили одного из дневальных охранять наше спокойствие от нежелательных ночных гостей в лице всевозможных халявщиков – проверяющих офицеров, имеющих особенность являться без приглашения и сжирать всё подряд без разбора.

Но нас коварно предали: разгильдяй дневальный куда-то испарился. И только мы расселись по местам, предвкушая предстоящую трапезу и вдыхая полной грудью аромат, исходящий от кушаний, в изобилии разложенных на столе, как дверь в каптёрку со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась самая презренная часть туловища – голова дежурного по части, окончательно обезумевшая от счастья. Чтоб его пронесло немилосердно! То был злобный офицер по кличке Муравей, с вызовом взирающий на нас. Он был длинный и худой, с глазами навыкате, ошалело пялящимися в разные стороны. То ли фамилия у него была созвучна с «муравьём», то ли из-за выпученного косоглазия, а, может быть, от слова «мурой», то есть хитрый, неизвестно, но кличка Муравей была за ним прочно закреплена, думаю, что пожизненно.

Так вот, этот самый Муравей нервозно прищурился и принялся пугающе вращать зенками в разные стороны, старательно пытаясь сфокусировать взгляд одновременно на нас и на столе, не иначе, чтобы получше запечатлеть всё в памяти. А то вдруг мы сейчас испаримся! Узрев, наконец, какое ужасное воинское преступление мы намеривались совершить, он несказанно обрадовался, только что не затанцевал. Своим отточенным командным голосом Муравей сурово приказал нам выйти из каптёрки, закрыть её, ключ отдать ему и рассчитаться по порядку. Сам же он, герой хоть куда, завтра в торжественной обстановке вручит этот заветный ключик нашему ротному, который тоже, безусловно, порадуется за нас, увидев этот стол. А на радостях возьмёт, да и устроит нам весёлую жизнь с обязательной демонстрацией неба в алмазах.

Нужно заметить, что ротный у нас был человек не совсем простой, он был племянником действующего тогда министра обороны, и на него многие точили зубы из-за гнусной, но неизбежной зависти. Впрочем, безрезультатно, у завистников руки были коротки, хотя и очень чесались, а мы своим своевременным залётом сами давали повод, вернее, почти уже дали, но пока ещё не совсем.

В тот тяжёлый и грустный момент нам не столько страшно было наказание, сколько жаль терять прекрасный ужин, который неминуемо пропадёт. Но делать нечего, Муравей в предвкушении уже трясся от радостного возбуждения. Да-а, такой злодей своего не упустит, надеяться нам было не на что. Мы спокойно вышли во мрак умывальника, куда выходила дверь каптёрки, и Лось собственноручно закрыл на ключ большой висячий замок, а ключ нагло положил себе в карман! Забылся по привычке.

Муравей чуть не выронил глаза на кафельный пол, так выпучив их от возмущения, что я испытал почти физическую потребность подставить под них ладошку, чтобы они, вывалившись, не разбились вдребезги. Но усилием воли я не стал этого делать, пускай бьются, не мои, не жалко! Муравей же замер на месте от подобной неслыханной наглости. И немудрено, я и сам несказанно удивился, и тогда Лосяра, наконец, осознав свою оплошность, смиренно отдал ключ бравому и доблестному русскому офицеру. Муравей на прощанье что-то злорадно прошипел на счёт нашего ротного и лично нас, каждого по отдельности и всех вместе, но его уже никто не слушал, ибо мы были в печали и скорби, а он ушёл, цокая подковами и подпрыгивая от возбуждения. Тоска и великое горе! Ужин безвозвратно пропал, утром получать от ротного, мне муторно, а Лось вдруг ни с того ни с сего принялся омерзительно подхихикивать! Я в печали, а этот фрукт всё веселится и веселится! То он хихикает, то подшучивает, но этого ему показалось мало, и Лось начал в красках и ролях рассказывать, что именно и каким образом и, естественно, без контрацептивов сделает со мной утром ротный! Тоже мне, нашёл время радоваться, гадёныш! Я ему и говорю так вежливо и негромко, а то мало ли чего с ним могло произойти от нечаянной, но такой досадной утраты:

– Ты что, дорогой мой парнокопытный товарищ, как будто приболел слегка на голову, всё шутки шутишь? Или ты думаешь, что тебе не перепадёт маленького кусочка благодарности от ротного прекрасным солнечным утром? Так я с тобой обязательно поделюсь по-товарищески этой самой ротной благодарностью, и уж будь уверен, прослежу, чтобы тебя ни в коем случае не обидели и не обделили!

А он мне отвечает глумливо так, задорно топорща свои чёрные тараканьи усищи:

– Ты ещё покушать-то хочешь, али аппетит уже совсем пропал, хи-хи-хи?

Думаю: «он ещё и издевается, какой нехороший человек, ну, просто о-очень нехороший!». И только я хотел обидеться на этого сохатого весельчака, как он достаёт из своего широкого кармана заветный ключик, молча, с загадочным видом открывает им свою харчевню и, видя моё недоумение, наконец, объясняет:

– Я несколько месяцев назад нашёл ключ, но он мне совсем был не нужен, а выбросить просто так было жаль, думал: «авось пригодится», так и таскал его в кармане, всё прикидывал, где он может сгодиться, ведь он от такого замка, каких у нас нет. Куда я его только не тыкал – нигде не впихивается.

Ключ действительно был старый, трубкообразный, с двойным хвостиком-флажком. Вот он и пригодился. И нам приятно, и Муравью радостно, по крайней мере, до утра! Хорошо, когда все довольны.

А Лось продолжал:

– Я закрыл замок одним ключом, а в кармане подменил его на другой! Теперь видишь, как всё просто? Муравей-то, дятел, в темноте проверять не стал, да и не ожидал он такой наглости. Кроме того, обалдел от нечаянного подарка, шутка ли: так легко удалось достать компромат на нашего ротного с помощью его же солдат! Схватил то, что дали, и ускакал, вращая вылупленными зенками и довольно скалясь в предвкушении.

– Ну, – говорю, – молодец ты, Лосище, слов нет, настоящий каптёрщик, спас ты нас всех, Отчизна тебя никогда не забудет, а я о тебе обязательно на гражданке рассказ напишу!

Мы, естественно, наелись и напились, всё за собой убрали, навели идеальную чистоту и порядок. Лосяра даже пыль везде вытер замусоленной тряпочкой, которую таскал в одном из своих обширных карманов. У него вообще там были залежи всевозможного барахла, найти можно было всё, начиная от гаечного ключа и кончая использованными подворотничками, которыми было хорошо натирать сапоги. А сапоги, натёртые старым подворотничком, обмакнутым в ваксу, бесподобно сочетались с его гордостью и честью – чёрными топорщащимися усищами, которыми он иногда шевелил, когда чуял что-нибудь вкусненькое.

Утром прибежал ротный, весь красный от гнева, с ключом якобы от каптёрки Лося. Вызвал нас. Посмотрел на замок, потом на ключ, затем удивлённо на нас и говорит:

– И куда вы, злодеи, мне этот ключ всовывать прикажете, итить? Он же даже в скважину не войдёт ни так ни сяк. И как вы это всё мне прикажете понимать, итить?

Мы ему терпеливо и вежливо разъяснили, что в эту скважину данный ключик, естественно, никак не войдёт! Не войдёт – это совершенно точно, мы уже проверяли. Но, может быть, ротный соблаговолит ещё разок посоветоваться со своим другом и собратом по разуму достойнейшим Муравьём? Тот, кстати, тоже был капитан. Посоветуется и тогда, как пить дать, они вместе определятся, как можно использовать этот ключик, ведь вещица-то неплохая! Да, очень нужная вещица.