Делать мнение: новая политическая игра - Патрик Шампань

Можно сказать, безусловно, весьма обобщенно, что демократические режимы вплоть до сегодняшнего дня постоянно колеблются между двумя логиками, которые, несмотря на их противоречивость, вытекают из одних и тех же основополагающих принципов: с одной стороны, представительная логика (или примат предложения), согласно которой народ (особенно, средние и низшие классы) выступает лишь как простая инстанция, обозначающая политический класс, инстанция, необходимая для регулирования политической игры, а с другой стороны - прямая логика (или приоритет спроса), которая/303/ исходит из того, что ведущую роль играет народ , воля которого по самой ее сути признается заведомо законной. Эти две логики в их крайних проявлениях отталкиваются друг от друга и притягиваются друг к другу. Демократия, слишком ориентированная на "представительность", несет в себе угрозу радикального разрыва с народными массами, что в свою очередь служит питательной почвой для антипарламентаризма, считающегося опасным для самого режима. Призыв к референдуму, т.е. к небольшой доле прямой демократии, рассматривается в таком случае как противовес этой самоизоляции, политического класса. И наобооот, прямая демократия (пытающаяся сегодня распространиться через телевидение и опросы) может слишком широко распахнуть двери для демагогии, или, как сегодня предпочитают говорить, "популизма". Тогда начинают раздаваться требов; ния вернуться к серьезному парламентаризму, который умеет дистанцироваться от уличных призывов и не торопясь, изучать и компетентно решать проблемы.

Несмотря на то, что не существует однозначного и бесспорного определения "демократии" - если речь идет о политической конструкции, или, говоря языком Дюркгейма, о предпонятии, а не о научном концепте - в дискуссии об опросах понятие "демократия" используется уверенно. Существует борьба за навязывание легитимного определения "демократии", которое варьирует в зависимости от различных систем интересов. Варианты, которые в демократических - в общих чертах -обществах каждый агент или каждая группа могут ввести в свою собственную спонтанную концепцию демократии (и которая тогда начинает называться "настоящей демократией" или "истиной демократией") и, тем самым, в свое отношение к практике опросов, действительно, свидетельствуют о множественности отношений, которые социальные агенты и, в частности, агенты политико-медиатического поля, могут сохранять по отношению к народным массам. Соответственно можно выстроить, как это делал Башляр. определенный демократический тип, свойственный каждому индивиду или каждой социальной группе [10], особый тип, который получается в результате специфической комбинации таких черт, как более или менее полное доверие по отношению к "народу" и к "элитам", вера в культурные ценности, в образование, в технические знания и т.п., - факторов, которые являются, среди прочих, составными элементами индивидуальных и коллективных представлений о политике. Специфическая демократическая концепция, которая/304/ свойственна каждому индивиду (и следовательно, шире, каждому классу или социальной группе), безусловно многим обязана социальной траектории и культурному капиталу, но также оптимистическому или пессимистическому взгляду, который каждый - с учетом его социальной позиции или особого исторического опыта (в частности, коммунизма) - может иметь о роли народных масс в политике и следовательно о месте, которое они должны занимать в общей экономике функционирования политической системы.

Голосование, общественное мнение и опросы

В демократических режимах выборы и манифестации, допускающие разные формы проявления "общественного мнения" (уличные шествия, кампании в печати, выступления легитимных выразителей общественного мнения и т.п.) являются двумя главными способами его выражения: один институционализированным, а второй - более неопределенным, посредством которых "народ" должен вовлекаться в политическую игру. В действительности, эти способы весьма далеки от чистого и прямого выражения коллективной воли, скорее они воспринимаются различными категориями агентов политико-медиатического поля как знаки, которые необходимо расшифровать, или как предлог для символической борьбы, которая принципиально не выходит за пределы политического поля. "Народная воля" есть ни что иное, как полуфабрикат функционирования политического поля. Эта воля не является изначально заданной, она создается в борьбе и через борьбу всех сторон, которые в разные исторические эпохи участвуют в политической игре. Это хорошо видно на примере выборов, и, в частности, того, что происходит вечером того же дня, когда выборы состоялись: результаты голосования служат почвой для комментариев, более или менее оригинальных обменов мнениями как в СМИ, так и вне них, между политиками, политологами, журналистами и различными людьми, которые приглашаются на телевидение; в задачу которого входит навязать лиц, уполномоченных определять то, что следует думать о результатах выборов и, следовательно то, что должны думать о результатах выборов профаны. Речь идет о том, чтобы заставить признать, помимо простого распределения процентов бюллетеней, опущенных в урны и обобщенных с помощью политической игры и для нее, общий итог голосования и, в частности, ответить на два политических вопроса, главных на этом вечере после выборов:/305/ "кто победил на выборах?" и "что избиратели хотели сказать этими выборами?" Иными словами: речь идет не столько о том, чтобы слушать народ, сколько о том, чтобы заставить его говорить.

Что касается "общественного мнения", то историки показали, что это неопределенное понятие, возникшее в конце 18 века, всегда обозначало только то, что участники политической игры уславливались в нем видеть. "Общественное мнение", прежде чем политологи дали ему свое собственное определение, представляло собой лишь мнение тех, кто внедрялся в политику и кто, в соответствии со специфической логикой этой игры, стремился придать своему индивидуальному мнению коллективный характер, претендуя на право выражать общее мнение: сказать "общественное мнение думает, что ..." означало "я думаю как народ", или, что одно и то же: "народ думает как я". "Общественное мнение никогда не было "мнением всего народа" (если такое выражение может иметь иной смысл, кроме метонимического, исторически сконструированного политическим полем). Это понятие на самом деле соотносится с ограниченным полем борьбы социальных элит (политиков, профсоюзных деятелей, журналистов, интеллектуалов и т.д.), которые могут легитимно выражать, абстрагируясь от своих собственных интересов, "общий интерес", или, которые, по крайней мере, имеют законное право выступать "от имени народа" или какой-либо его части. Иначе говоря, "общественное мнение" было всего лишь неким продуктом символической борьбы, которая велась - как в прессе, так и вне ее - различными категориями лидеров политического мнения, обладавших правом высказывать "общественное мнение".

Внедрение опросов в политическую жизнь и притязания политологов на научное измерение с помощью своих исследований того, что она должна представлять из себя в реальности, не могли не трансформировать, - и даже революционным образом преобразовать, - функционирование политического поля, переопределив в нем внутреннее соотношение сил. Действительно, специалисты по опросам активно воздействовали на два очень существенных момента функционирования демократического режима. Под предлогом научного измерения "общественного мнения" политологи навязали свое собственное определение этого понятия, совершив двойной символический маневр. Во-первых, была произведена замена существовавшего прежде перформативного значения ("общественное мнение - это то, что я под ним понимаю, потому/306/ что я наделен властью определять, что есть общественное мнение") на эмпирическое значение. Другими словами, ссылаясь на необходимость наличия общественного мнения, политологи навязали новую конкретную инстанцию, которая должна это "общественное мнение", представляющее собой конструкцию политической метафизики, выражать. Обращаясь с опросом не к лидерам, а к выборке, репрезентативной для всего населения, имеющего право голоса, они опосредованно определяли и само население, которому предписывается участвовать в формировании "общественного мнения", а, тем самым, и содержание этого понятия [11].

Это переопределение содержания понятия с политической точки зрения не может быть опровергнуто, поскольку оно совпадает с демократической (прямой) логикой: действительно, не проще ли, для того, чтобы узнать, о чем думает народ, прямо у него и спросить, вместо того, чтобы обращаться к тем, кто выступает от его имени? Именно в этом заключается основная причина той негативной реакции, которую вызвала практика проведения опросов: специалисты по опросам, проводя такие мини-референдумы, претендующие на точное и бесспорное измерение "общественного мнения", т.е. "волю народа", и вынуждая к непрерывному голосованию выборки населения, долженствующие представлять весь электорат, способствовали тем самым ослаблению власти депутатов, трансформируя репрезентативную логику, которой руководствовался демократический режим в своем прежнем виде.