Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1 - Николай Александрович Митрохин

что бы нам ни говорила «социальная память» и мемуаристы, розничные цены в государственной торговле в СССР 1970-х — первой половины 1980-х годов не были столь уж стабильны, как кажется постфактум. Государство регулировало часть цен, следуя за спросом на товар, инфляцией, конъюнктурой на мировых рынках, и достигало фискальных целей, пополняя бюджет фактически за счет неофициальных налогов на сверхпотребление и потребление вредных для здоровья веществ.

Во-вторых, население в целом привыкло к таким частым, резким (30–50 %) и не особо мотивированным подорожаниям даже повседневных товаров. Они не вызывали никаких активных и тем более консолидированных протестов, даже в эпистолярной форме[766]. (О протестах по социально-экономическим мотивам мы подробнее поговорим ниже.) Разумеется, эти повышения не прибавляли симпатий к правящему режиму, но и без них отчуждение населения от власти быстро росло за счет множества факторов, среди которых одним из важнейших был повсеместный дефицит, то есть невозможность купить на прилавке нужные товары за назначенную государством цену.

В этой связи возникает третий вывод. Такие серьезные подорожания, которые имели место в 1970–1980-е годы, могли бы привести к появлению в свободной продаже ранее дефицитных товаров. Однако по многим группам товаров — от автомобилей до икры — этого не произошло. Можно предположить, что подобная ситуация возникла не случайно, а стала следствием иерархии потребления в СССР (о которой подробнее речь пойдет в следующем разделе), желания поддержать те элитарные группы в аппарате власти и близких к нему кругах, которые привыкли регулярно покупать баночку икры или запчасти для своего «Жигуля» по доступным, государственным расценкам, сбалансированным с их не столь уж большими и некоррупционными зарплатами. Однако нежелание власти лишать ответственных сотрудников центральных ведомств, академиков, народных артистов, директоров заводов, полковников КГБ, внешторговцев и заведующих кафедрами московских военных вузов их дешевых и обильных продуктовых заказов, а также недорогих головных уборов из каракуля приводило к тому, что на всей остальной территории СССР работники торговли и снабжения переправляли подорожавший, но по-прежнему дефицитный товар «под прилавок», не забывая снять с него свою маржу при перепродаже, или отдавали его «нужному человечку» за государственную цену в обмен на услуги и покровительство. Подробнее об этом мы поговорим в четвертой части книги.

И, наконец, в-четвертых, объявленное повышение цен на определенные группы товаров не означало, что остальные цены будут оставаться стабильными. Они тоже продолжали расти, следуя за инфляцией[767]. Согласно Егору Гайдару, за 1981–1985 годы средние розничные цены на хлеб выросли на 6,6 %, картофель — на 7,9 %, овощи — на 4,4 %, кондитерские изделия — на 11,6 %, хлопчатобумажные изделия — на 17,9 %, телевизоры — на 10 %[768].

Зарплаты и иерархия потребления

Серьезные проблемы в ценовой политике руководители экономики страны пытались исправить хаотичными компенсациями тем группам, которые, по их мнению, страдали от этого[769].

Причиной этого, по словам Валентина Павлова, было полное отсутствие интереса у представителей ЦК КПСС к составляемым его отделом Госплана стоимостным балансам, которые

отражают потребности населения и способы их удовлетворения, учитывают интересы различных социальных групп и стимулы к труду во всей полноте их взаимосвязей[770].

Сейчас сложно проверить слова Павлова об отсутствии интереса у работников аппарата ЦК КПСС к этим документам. Однако несомненно, что в аппарате ЦК КПСС в целом была весьма слабо поставлена работа с конкретными социальными проблемами населения. Фактически за всю эту тематику отвечали два небольших сектора — здравоохранения и социального обеспечения в Отделе науки и учебных заведений (в каждом работало по четыре человека) и сектор труда и заработной платы в Отделе плановых и финансовых органов, в котором работало всего трое. Для сравнения только в одном секторе торговли и общественного питания Отдела торговли или секторе общего машиностроения Отдела машиностроения работало по восемь человек, а в секторе механизации и электрофикации сельского хозяйства Сельскохозяйственного отдела и секторе строительства тяжелой индустрии и монтажных работ Отдела строительства — по шесть[771]. Сектор труда и заработной платы в Отделе плановых и финансовых органов главным образом отвечал за кадры и вопросы функционирования экономических ведомств, контролировал составление ими важнейших экономических документов, а сами по себе социальные проблемы в советском социальном государстве фактически были для него третьестепенной задачей, которыми должны были заниматься сектора в Отделе науки. Хотя сектор (и отдел в целом) и готовили эпизодически обзорные документы по этим проблемам (как будет показано ниже), направляли комиссии или визировали документы ведомств, фактически социальные проблемы были «спихнуты» ЦК КПСС на слабые социальные министерства (которые курировали сектора в Отделе науки) и не слишком влиятельные советские профсоюзы — ВЦСПС.

Показательно, что до перестройки даже не существовало должности секретаря ЦК КПСС по социальным вопросам, хотя были отдельные секретари по оборонной и тяжелой промышленности, машиностроению. Не было и системы функциональных отделов на уровне региональных комитетов партии. На уровне Политбюро этот круг проблем должен был представлять глава ВЦСПС (постоянный член Политбюро). На региональном уровне — секретарь областного подразделения ВЦСПС, входивший в бюро обкома, и первый секретарь обкома ВЛКСМ, поскольку для рабочей и студенческой молодежи комсомол фактически играл и роль профсоюза[772]. Многочисленные социальные группы с большим количеством проблем — малообеспеченные, пенсионеры, ветераны, инвалиды, неработающие матери, многодетные семьи, этнические меньшинства — не были институционально представлены в системе власти, а в лучшем случае служили объектом заботы со стороны наименее влиятельного блока министерств или псевдообщественных организаций.

Таким образом, социальные вопросы для партийного аппарата становились не то чтобы «невидимыми», но третьестепенными по степени важности. То есть в системе власти эти функции были и отчасти выполнялись, однако не были приоритетными, следовательно, они не могли рассчитывать на адекватное рассмотрение и финансирование. Тем не менее тренд был очевиден — Политбюро и Совмин во второй половине 1960-х изыскивали средства для повышения всех видов финансовых выплат населению (от зарплат до пенсий и пособий), а когда в результате хозяйственной реформы инфляция и фонды зарплат вырвались из-под контроля, не стали возвращать повысившиеся зарплаты обратно и допустили постепенный рост зарплаты в последующие полтора десятилетия. Лучше всего это демонстрирует рост минимальной оплаты труда — 60 рублей в 1968-м, 70 — в 1975-м, 80 — в начале 1980-х[773].

Наряду с возможностью обогащения для одних, высокими легальными зарплатами для некоторых категорий граждан (квалифицированные рабочие на тяжелых и технологически сложных производствах и в ресурсодобывающих отраслях, жители регионов Сибири и Крайнего Севера, транспортники, руководство предприятий, офицеры КГБ и некоторых родов войск, высшее чиновничество, культурная элита) и заметной