Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он хорош. Просто интересно, есть ли в нём что-то ещё, кроме роялей класса элит-премиум и полного набора стаффа?
– Слушай! – возмущённо восклицаю я. – У нашей армии – десятый военный бюджет в мире по размерам. Любой из озвученных роялей стоит дешевле двух танковых гусениц! Я что, не могу позволить себе заказать нормальный инструмент? К чему эти жертвы?
Вот буду я ещё Бетховена на раздолбанном пианино натыкивать!
– Откуда такие познания в ценах на танковые гусеницы? – удивляется ЧжуВон.
– Да чё там! – небрежно взмахиваю в ответ рукой. – Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что любой чугун, поставляемый в армию, идёт по цене кускового золота с тройным родиевым покрытием.
– Это ты зря. – неодобрительно произносит ЧжуВон, видимо, обидевшись за моё мнение о том, как формируется ВПК страны.
– А то ты не знаешь. – делаю я намёк на главный бизнес его семьи.
– Так что всё нормально с моим списком. – уверенно говорю я, возвращаясь к началу. – Он бодр, динамичен и готов к новым пополнениям. Вот недавно он пополнился старшим ефрейтором ЧжуВоном…
– И что? – нейтральным голосом спрашивают меня.
– Думаю, куда его применить. – признаюсь я. – Оставить себе или вернуть обратно?
– Тебе же нужен бэк-вокал?
– Уже не уверена, что он так уж мне и нужен.
– А что нужно?
– Немножко тишины и умереть спокойно.
– Не надо говорить такие вещи. Всё-таки, – что за история с мотоциклом?
– Ты же слышал, что я сказала подполковнику?
– Да. «Захотела покататься». Потрясающий ответ.
– Ты против того, чтобы люди говорили друг другу правду?
– Нет, но полковник, видно, не ожидал, что ему её скажут. По крайней мере, вид у него был такой.
Вспоминаю выражение лица у командира части и начинаю смеяться.
– Похоже, он не знает, что с тобой делать. – улыбаясь, говорит ЧжуВон и тоже начинает смеяться.
Пару секунд спустя мы с ним ржём, смотря друг на друга.
– И всё-таки, – поборов смех, возвращается к разговору про байк ЧжуВон. – Что за история с мотоциклом?
– Купила, покаталась. – вытирая пальцем слезу в глазу, отвечаю я.
– Без прав?
– Половина Сеула без прав ездит и ничего.
– Ты не «пол-Сеула». Как на это отреагируют в твоём агентстве?
– Слушай, будешь мне нравоучения читать, – скажу начальству, что ты годен только для строевой. – предупреждаю я и тут мне в глаз, который я тёр пальцем, что-то попадает. Тушь, что ли?
– Чёрт! – ругаюсь я и, перестав тереть, пытаюсь проморгаться.
– Что? – несколько встревожено спрашивает ЧжуВон.
– Что-то в глаз попало!
– Не три! Дай я посмотрю!
Время действия: тот же день, вечер
Место действия: дом семьи ЧжуВона. МуРан и ИнХе сидят перед телевизором, смотрят новости, ожидая, когда скажут о ЧжуВоне. Диктор, коротко рассказав о делегации, переходит к тому, ради чего женщины собрались перед телевизором, – начинает знакомить телезрителей с составом её участников.
«… включены двое молодых военнослужащих, недавно представленные правительством Республики Корея к военным наградам, за личную доблесть и мужество, проявленные под вражеским артиллерийским обстрелом. Это – сангса Пак ЮнМи и старший ефрейтор Ким ЧжуВон…»
ИнХе испуганно вскрикивает, с хлопком закрывает рот ладонью и поворачивается к МуРан, смотря на неё широко распахнутыми глазами. Та же, несколько секунд сидит неподвижно, подняв брови и смотря на экран телевизора.
– Что это? – убрав ото рта руку, дрожащим голосом спрашивает ИнХе.
– Ты о чём? – поворачивает МуРан к ней голову.
– ЮнМи… – указывает в сторону телевизора та. – Она снова рядом с моим сыном… Вон там.
– А, об этом… – как-то слегка небрежно произносит МуРан. – Предопределение. Это твоя невестка.
– Как, – невестка? – озадаченно спрашивает ИнХе, вновь переводя округлившиеся глаза на МуРан.
– Вот так. – отвечает та. – Всё решено без нас.
– Как, – без нас? – удивляется ИнХе. – Почему, – без нас? Меня не спросили. Я – не согласна!
МуРан насмешливо хмыкает в ответ на это негодование.
Конец одиннадцатой главы
Жизнь двенадцатая
Время действия: двадцать первое сентября, вечер
Место действия: воинская часть, столовая. ЮнМи ужинает со своими сослуживицами, с которыми познакомилась ещё в первое своё прибытие в часть. Вид у неё задумчивый и соседки, после нескольких неудачных попыток втянуть её в разговор, общаются между собой.
Сижу, рис жую… Прихожу в себя после строевой и «подготовки к рукопашному бою солдата морской пехоты». Первой была шагистика. С ней ничего интересного. Тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым, пока время не закончится и – «свободны!». Но подустал от непривычных движений. А вот на рукопашной я сразу заявил капитану, назначенному вести занятия – мол, я пианистка экстра-класса. Со дня на день в часть прибывает рояль известных мастеров средневековья, сделанный специально для того, чтобы я исполнил на нём гениальное произведение, которое поразит Францию и весь мир прямо в сердце. Так что руки мне нужно беречь по-любому, что бы там не происходило. Хоть вторжение маленьких зелёных человечков. Сначала мои руки, потом уже они.
Конечно, не дословно именно так сказал, но близко, цветасто и со «словесными наворотами», чтобы капитан проникся. Но, к сожалению, тот оказался тёртым калачом. Возможно, – принимал участие в работе призывных комиссий. Хоть и говорят, что для корейца поход в армию – самое главное в жизни, но на больших массивах цифр появляются интервалы нормального математического распределения. Мир так устроен, по-другому не бывает. Так вот, капитан вполне мог насмотреться в этих «интервалах» всякого. Точнее, всяких. И удивить его поэтому непросто…
В ответ на мой спич он меня внимательно оглядел, посмотрел на стоящего рядом ЧжуВона, оглядел меня ещё раз и начал с теории. Сказал, что знание рукопашного боя – это оружие, которое всегда с собой. Но, как всякое оружие, оно может быть разным. И в данный момент мои руки ему, собственно, не нужны.
