300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

— Насколько я знаю, эфоры не намерены посылать войско к Фермопилам, — небрежно ответил Леотихид. — Что бы там ни постановили старейшины, это дела не меняет. Поэтому я ушел из герусии, дабы не участвовать в этих бесполезных спорах.

Леарх невольно остановился.

— Как это понимать? — сердито воскликнул он. — Леонид ждет помощи, ведь у него есть договоренность с эфорами…

— Какая еще договоренность! — поморщился Леотихид. — Друг мой, открою тебе по секрету истинное положение дел. Оракул Аполлона Пифийского ясно дает понять, что гибель одного из спартанских царей послужит спасению Лакедемона. Леонид знал об этом оракуле, уходя в поход к Фермопилам.

— Значит, эфоры решили принести Леонида в жертву, — прошептал Леарх, пораженный услышанным. — Как это низко и подло!

Леотихид опять заговорил о картине Ксанфа, но Леарх, не слушая его, вдруг устремился бегом через площадь и скрылся за колоннадой храма Диониса.

Леотихид проводил убегающего юношу недоумевающим взглядом.

«Взбалмошный мальчишка! Весь в мать!» — раздраженно подумал он.

Горго, ожидающая к обеду свою тетку Гегесо, была несказанно изумлена, увидев Леарха, который ворвался к ней домой, будто вихрь. Служанки пытались задержать Леарха в дверях женского мегарона, но юноша растолкал их. Леарх застал Горго полуодетой. Тем не менее царица не рассердилась на него. Выставив за дверь служанок, Горго пожелала узнать, с какими вестями прибыл Леарх от Леонида.

Нимало не смущаясь своего бывшего возлюбленного, Горго привела в порядок свое одеяние. Леарх же находился в таком взвинченном состоянии, когда душа человека бессознательно раскрывается до самого дна, когда эмоции довлеют над разумом.

— О, сборище негодяев! — выкрикивал Леарх, не находя себе места от возмущения. — И эти люди стоят во главе государства! Предатели и мерзавцы! Послушай, Горго, Леонид отправил меня в Спарту за помощью, а эфоры не собираются ему помогать, ссылаясь на оракул Аполлона Пифийского. Каково, а?

Горго, занятая укладкой своих длинных вьющихся волос, вдруг замерла с поднесенными к голове руками. Повернувшись к Леарху, она попросила его объяснить все обстоятельнее.

Присев на стул, Леарх коротко пересказал царице все, что узнал от Леотихида.

— Иди домой, Леарх, — спокойно и властно промолвила Горго, закрепляя свою прическу длинной голубой лентой. — Иди домой и жди меня. А лучше поспи, у тебя очень усталый вид.

— Царь Леонид ждет помощи! — сказал Леарх с отчаянием в голосе. — Надо что-то делать.

— Ступай домой, Леарх, — повторила Горго, — а я пойду к эфорам. Я заставлю их послать помощь к Леониду. Сегодня же!

Леарх заглянул в суровые глаза царицы и, молча кивнув, вышел из комнаты.

Было время обеда.

Эфоры, все пятеро, расположились за столом в том помещении эфорейона, которое называлось трапезной. Им прислуживали два раба, один из которых был поваром, другой — его помощником.

Застолье в эфорейоне никогда не отличалось особыми изысками. Обычно здесь подавали на стол жаркое из говядины или баранины, суп из бычьей крови, вареную или соленую рыбу, козий сыр, фрукты и вино, разбавленное водой по обычаю эллинов.

Если эфорам хотелось как-то подсластить свою трапезу, то они сами приносили из дома мед, изюм, свежие лепешки или сладкий пирог. Обычно это приурочивалось к каким-то семейным торжествам, которые эфоры отмечали в своем узком кругу.

Вот и сегодня у эфора Эпигея был радостный день: его жена родила двойню. На радостях Эпигей принес амфору с родосским вином и большой медовый пирог с орехами. Первая жена родила Эпигею четверых дочерей. Когда она умерла, Эпигей вновь женился на своей овдовевшей свояченице. Новая супруга не разочаровала Эпигея, сразу же произведя на свет двух крепких мальчиков.

Слегка захмелевшие после выпитого вина эфоры, перебивая друг друга, обсуждали, какие имена следует дать новорожденным сыновьям Эпигея. Когда слуга объявил о приходе Горго, в трапезной повисло молчание. Эфоры, все как один, обернулись в сторону вошедшей царицы.

Горго предстала перед эфорами в длинном белом пеплосе с красной каймой по нижнему краю. Обернутый вокруг ее стана голубой плащ одним своим краем укрывал левое плечо царицы, ниспадая вниз красивыми складками. Густые черные волосы Горго были собраны в тугой узел на затылке и перетянуты лентой под цвет плаща. Вьющиеся локоны, свисавшие на лоб и виски царицы, придавали ей необычайное очарование. На фоне этих черных волос бледность лица Горго особенно бросалась в глаза.

— Я не очень помешала вам, уважаемые? — с язвинкой в голосе промолвила Горго, подходя к столу, за которым расположились эфоры. — Вы, наверно, заняты обсуждением важных государственных дел, не так ли?

Эфоры неловко заерзали на стульях, не смея посмотреть в глаза царице. Они сразу почувствовали, что Горго появилась здесь не случайно.

— Сегодня в Спарту прибыл гонец от Леонида, — заговорил эфор-эпоним, поставив на стол чашу с недопитым вином. — Ты знаешь этого гонца, Горго. Это олимпионик Леарх, сын Никандра.

— Я уже разговаривала с Леархом, — сказала Горго. — Еще я только что беседовала с Леотихидом и узнала от него про какой-то оракул из Дельф, о котором в Спарте почти никто ничего не ведает. Что это за оракул?

— Разве Леотихид не посвятил тебя в подробности, царица? — осторожно поинтересовался эфор-эпоним.

— Леотихид заявил, что это государственная тайна, — ответила Горго. — И все же, Гиперох, я должна знать текст этого тайного оракула.

Эфоры обменивались беспокойными взглядами, никто из них не осмеливался открыть Горго смысл божественного предсказания, предчувствуя ее реакцию. Дочь Клеомена порой бывала резка в речах и непредсказуема в действиях.

— Видишь ли, Горго… — опять заговорил Гиперох, понимая, что, кроме него, никто не осмелится сказать царице всей горькой правды. — Дело в том, что беда, надвинувшаяся на Элладу, слишком велика. Это страшное бедствие, подобно гигантской морской волне, неминуемо захлестнет многие греческие государства, прежде чем утратит силу и иссякнет. Персы уже захватили Северную Грецию. По всей вероятности, полчища Ксеркса скоро захватят и Срединную Элладу…

— О чем ты говоришь, Гиперох! — повысила голос Горго. — Покуда царь Леонид удерживает Фермопилы, путь в Среднюю Грецию для варваров закрыт. Леарх сказал мне, что Леонид ждет помощи, а вы тут занимаетесь неизвестно чем!

Сидевшие за столом эфоры глядели кто вниз, кто вбок, но только не на царицу, стоявшую перед ними.

Гиперох поднялся со стула, решившись наконец произнести тяжелые слова оракула.