Русь: от язычества к православной государственности - Алексей Владимирович Лубков

милости стал князь Дмитрий Донской, который за чистоту своей веры и смирение перед Богом удостаивается всевышнего покровительства и победы. В «Сказании о Мамаевом побоище» говорится о том, что князь Дмитрий заслужил победу над «неверными» тем, что строго исполнял заповеди, искренно покаялся в греховности, вручил себя воле Божьей и страстными молитвами отвел от страны погибель[542].

Складывался русский идеал героя, отличный от западноевропейского. Этот герой не исполин, сметающий все преграды на своем пути, а смиренномудрый христианин, руководствующийся девизом св. Александра Невского – «Не в силе Бог, а в правде». В русском идеале героизма сливаются воедино два его типа – мирской, ратный и духовный, иноческий. Идеалом последнего являлся духовный подвиг русских святых, в ряду которых одно из центральных мест занимал образ Сергия Радонежского. Под его непосредственным влиянием формировался русский идеал человека, служащего справедливости, правде, человеколюбию, милосердного и сострадающего.

Причем духовная составляющая этого идеала превалировала над другими качествами идеальной личности, вернее относилась к источникам формирования ее сути. В западноевропейских идеалах личности подобной цельности нет, а есть разграничение на мирское и духовное. Причем первое может обходиться без второго.

Важнейшей заслугой духовных пастырей второй половины XIV в., общепризнанным духовным наставником которых являлся Сергий Радонежский, было восстановление созидающей силы православия: не карает Бог, а милует, зовет к преображению мира на христианских началах, к борьбе за православную веру и Отечество. Возвращалась радостная и оптимистическая составляющая православия, что имело огромное значение для оздоровления морально-политической и социальной жизни общества. Теперь религиозная реакция на ордынскую катастрофу заключалась не в проповеди смирения перед Ордой, а в накоплении сил для борьбы с ней.

Духовная жизнь Руси поднимается на новую высоту, и в этом большая заслуга Сергия Радонежского, ибо «большинство святых XIV и начала XV века являются его учениками или “собеседниками”, то есть испытавшими его духовное влияние»[543]. Следует помнить и о духовном влиянии Сергия Радонежского на Дмитрия Донского. Сергий Радонежский был духовником князя, оставался им вплоть до его смерти, крестил его детей, исповедовал и причащал. Не случайно, что благодаря духовному наставничеству Сергия Радонежского Москва, по мнению самобытного философа Н.Ф. Федорова (1829–1903), была навеки пронизана русским духом[544].

Сергий Радонежский стал образцом нестяжательства, аскетизма и монашеского общежительства. Его ученики уходили в леса для освоения новых земель и жертвенного учительского служения людям. Сергий и его ученики стремились быть примером праведной, подлинно православной жизни для мирян. Они заботились не столько о личном спасении, сколько о спасении мирян через служение их духовно-нравственному здоровью. Этот принцип воплощен в подвижничестве учеников Сергия, осваивавших Русский Север.

Например, ученик Сергия Кирилл Белозерский – основатель одноименного монастыря, ставшего крупнейшим духовным центром Русского Севера, исповедовал идеал общественного служения и послушания, запрещая чрезмерную аскезу как самоцель. Он прославился строгой приверженностью к нестяжательству.

Ученики Сергия Радонежского придерживались принципов иноческой жизни, сформулированных св. Сергием: общежительство, нестяжание, труд, социальное служение и справедливость, которые стали идеалом праведной жизни и для мирян. Сергий Радонежский противопоставлял единство разобщенности, нестяжательство накопительству, коллективизм замкнутости, труд наживе, общину иерархии, милосердие жестокости, сострадание равнодушию, справедливость неправедности и др. Он обозначил духовные ценности, которые должен обрести каждый человек. Причем их обретение осуществляется в ходе духовной брани с грехами, свойственными человеку. Это своеобразная война с собой, с мирскими искушениями, с дьявольским прельщением. Святой Сергий призывал к самосовершенствованию человека на христианских началах.

До нашего времени дошло единственное «Житие Сергия Радонежского», принадлежащее перу его ученика Епифания Премудрого. Примечательно, что в предисловии Епифаний говорит об идейных истоках своего творчества, о том, что он руководствовался наставлениями Василия Великого (ок. 330–379), одного из отцов христианской церкви. «Будь последователем праведных и их житие и деяния запечатлей в сердце своем. Помни, что жития святых следует писать не только на бумаге, но и на своем сердце, ради пользы, а не скрывать и молчать: молчание в церкви лучше хранить, а дела Божии необходимо и полезно проповедовать»[545].

Епифаний трудился над житием св. Сергия более 20 лет и сердечно, с особой душевной теплотой и любовью воссоздал образ великого учителя Руси. Этот образ во многом перекликается с образом другого великого святого Древней Руси – Феодосия Печерского, что подчеркивает связь и преемственность духовной жизни Киевской Руси с поднимающей голову Московской Русью.

Так же, как и Феодосий Печерский, Сергий Радонежский ходит в «худых ризах» и его так же нельзя было принять за игумена монастыря: «если кто не видел и не знал его, то не подумал бы, что это игумен Сергий, а принял бы его за одного из чернецов, нищего и убогого, за работника, всякую работу делающего», – как писал Епифаний Премудрый[546]. Любой мирянин, приходивший издалека для встречи со св. Сергием, видел «блаженного в худой одежде, порванной и заплатанной, в поте лица трудящегося, и подумал, что это не тот, кого он ищет»[547]. Подобные эпизоды описаны и в житии св. Феодосия. Они говорят о том, что простота, смирение и нестяжательство – краеугольные камни русской святости и праведной жизни.

Вместе с тем в образах св. Феодосия и Сергия Радонежского были и различия. Они связаны с тем, что личность св. Сергия в большей мере, чем св. Феодосия, окрашена в мистические тона. До нас дошли два мистических предания, относящихся к детству Варфоломея. Это имя св. Сергий носил до монашеского пострига. Первое связано с посвящением его «Пресвятой Троице еще до рождения в троекратном утробном вопле младенца во время литургии.

Догматически троичное истолкование этого события сохраняет следы на многих страницах жития. Так понимает его иерей Михаил, до рождения младенца предрекающий родителям его славную судьбу… и брат святого Стефан, предлагая освятить первую лесную церковь во имя Пресвятой Троицы»[548]. Это символично, так как именно Сергий Радонежский внес выдающийся вклад в православие через распространение учения о Пресвятой Троице (Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух), гениально угадав суть исканий и стремлений русского народа к единству.

Другое известное мистическое предание связано с чудесным дарованием отроку Варфоломею «способностей к книжному учению в благословении старца». Оно важно, «как освящение духовной культуры – более авторитетное, ибо благодатное, – чем прославление природных дарований св. Феодосия или св. Авраамия Смоленского»[549]. Сверхъестественные дарования, способности творить чудеса ниспосланы Сергию Радонежскому свыше. Знаково, что у Варфоломея не было духовного учителя. Свой путь он выбрал и нашел сам. Вначале пустынножительство в лесу в течение двух лет, а затем в монастырской жизни с высоким социальным служением. Сергий, так же как и Феодосий, выходит из затвора и начинает служить миру.

Таинственная глубина личности Сергия Радонежского