Кардонийская петля - Вадим Панов

– А тебе?

– Я здесь воюю.

– Зачем? – Сантеро рывком добил папиросу, отшвырнул окурок, сопроводив его смачным плевком, и кивнул на цеппели: – Наша война такая же бессмыслица, как их сражение. Мы давно перестали понимать, за что убиваем.

– Ты перестал, – не сдержался Крачин.

– А ты, стало быть, до сих пор гордо несёшь знамя знания? – с издёвкой осведомился Адам.

– Я до сих пор офицер.

– То есть тебе тоже плевать?

– То есть я уверен в своей правоте, – резко бросил Аксель и отвернулся.

Доминаторы сместились, и теперь раскаты сражения, пушечные залпы и пулемётные трели слышались гораздо лучше. «Весёлый простер», пользуясь превосходством в скорости, ухитрился совершить излюбленный манёвр: сблизился и одновременно чуть поднялся, уклонившись, таким образом, от большинства вражеских пушек. Пропустив два безнаказанных залпа, капитан галанитского здоровяка приказал отступать.

– С тебя цехин, – проворчал Крачин.

– Знаю. – Сантеро вновь ковырялся в портсигаре. – Сейчас…

А его следующие слова потонули в грохоте взрыва.

– Аксель!

Аэропланы подкрались незаметно. То ли пилоты понимали, что алхимики увлечены воздушным сражением, то ли случайно получилось, но факт есть факт: предупреждения не было, и первый налёт землеройки провели образцово. Самолеты спикировали из-за туч, возможно, стартовали с авианосца, и ровным строем прошли над «гаражом» Двадцать седьмого отряда, аккуратно избавляясь от пятидесятикилограммовых бомб. В каждом аэроплане всего по два «подарка», но самих машин двадцать, и на поляне стало жарко. И грязно от вздыбившейся земли.

– Где зенитчики?!

По периметру стоят спаренные пулемёты, но расчёты проспали, а тот, который не проспал, получил с неба пятьдесят кило смерти.

– Открыть огонь!

– Огонь!!!

Нет, не свинцовый, всё гораздо хуже: одна из бомб врезается в стационарную ёмкость с «Алдаром», и на краю «гаража» поднимается к Пустоте пылающий столб. Но жарко становится везде.

– Отгоняйте машины!

Аэропланы заходят на второй круг. Пилоты торопятся, знают, что вечеринка заканчивается, и щедро поливают мечущихся алхимиков свинцом. И получают ответ.

Пока Адам, ругаясь и стреляя в воздух, пытается привести пост в чувство, Крачин вспоминает об установленном на башне «Шурхакене», поднимается и врезает по самолётам из одноствольного, зато не имеющего электрического привода пулемёта.

– Аксель!

С «Шурхакеном» эрсиец управляется так же классно, как с бамбадой: снимает два аэроплана одной длинной очередью. Приотцы налетают густо, торопятся, вот и попадают под раздачу. Один из бипланов падает в лес, второй врезается в «Азунду» соседнего поста, третий, на него Аксель переключился после первых побед, начинает дымить и направляется к линии фронта. Остальные поняли, откуда исходит угроза, и сосредоточились на одиноком пулемётчике.

– Аксель! – орет Адам. – Аксель!!

Просыпаются зенитчики, бьют с соседних бронетягов опомнившиеся алхимики, но подмога приходит поздно: аэропланы уже берут курс домой, оставив после себя огненный столб горящего «Алдара» и лежащего на башне «Азунды» Крачина.

Глава 2,

в которой Помпилио впервые слышит в свой адрес обращение «аллакут», Бабарский заглядывает в Запределье, Орнелла приходит в бешенство, Селтих познаёт человеколюбие, Сантеро ничего не чувствует, а Тиурмачин даёт Дагомаро совет

– Далеко ещё?

– Десять минут, добрый синьор, не более.

Шофер ответил негромко, очень-очень вежливо, но не отрываясь от дороги. Шофер сразу, едва увидев Крачина, отгородился от него невидимым, не существующим, но необычайно прочным стеклом, ясно давая понять, что не собирается поддерживать «дружеский» разговор с гостем хозяина. Шофер, судя по выправке, был переодетым воякой. Второй сопровождающий – тоже. Второй сидел справа от шофера и за всю поездку не проронил ни слова, даже поздоровался кивком; и не особенно скрывал тяжёлый шестизарядный револьвер, оттягивающий наплечную кобуру. Впрочем, в современном Унигарте такое поведение называлось не «дурным тоном», а «разумной предусмотрительностью».

– Встреча назначена на три, вы не опоздаете.

– Не сомневаюсь, – пробурчал Крачин, вновь откидываясь на мягкие кожаные подушки дивана. – Не сомневаюсь.

Автомобиль – мощный и вызывающе сибаритский «Синг Силачик Ураган» – подали к воротам казармы, при его виде у ребят глаза на лоб полезли. Шофёр в чёрном сюртуке и фуражке, «сопровождающий» в сером костюме, у обоих короткие стрижки и фигуры бойцов – вояки, сто к одному – вояки. А если судить по лёгкому акценту – лингийские вояки.

Какие же ещё, если вдуматься.

Встречи с Помпилио дер Даген Туром Аксель не искал, понимал, что бессмысленно. Он – простой эрсийский кирасир, дер Даген Тур – брат лингийского дара, приятель или родственник большинства значимых персон Герметикона. А меньшинство значимых персон, те короли, президенты, ханы, падишахи и прочие канцлеры, которые с ним не знакомы или не являются его родственниками, мечтают познакомиться или породниться. Всё понятно? Кажется, всё. Искать встречи с Помпилио из рода Кахлес на том смехотворном основании, что он, обер-шармейстер Крачин, случайно спас ему жизнь? Зачем? О чём они будут говорить? Аксель решил выбросить мимолётное знакомство из головы, но дер Даген Тур, к огромному удивлению эрсийца, об услуге не забыл.

– Как твоя рука?

– Отлично. Если бы не медикусы, давно был бы в строю.

– А что медикусы?

– Опасаются за швы.

– Ядрёная пришпа! Все знают, что медикусы – редкие зануды.

– Согласен.

Стол по случаю средней паршивости погоды – моросящий дождь и зябкий ветер – накрыли на застеклённой веранде, больше похожей на зимний сад. Веранда оказалась уставленной растениями в больших горшках, и их сочная зелень казалась ещё ярче на фоне голых ветвей осеннего парка.

– Сегодня я не хочу смотреть на океан, – произнёс дер Даген Тур, перехватив взгляд Акселя. – Его шум отвлекает.

– Как скажете… э-э…

Помпилио спокойно улыбнулся, но помогать эрсийцу не стал. Ему было интересно, какой выход отыщет Крачин.

– Как скажете, аллакут.

Аксель выбрал принятое в Химмельсгартне почтительное обращение «старший». Использовать традиционное «мессер» Аксель не хотел, называть Помпилио «синьором командором» язык не поворачивался, а вот нейтральное «аллакут» подошло как нельзя кстати. Заодно напомнило адигену, что перед ним бамбальеро.

– Хорошо, Аксель, пусть так. Это правильно и… вежливо.