История Китая - А. Меликсетов

Чтобы привлечь на свою сторону недовольных, цинские власти пообещали сократить налоги и поборы, а также простить тех, кто готов прекратить сопротивление. Вместе с тем для содержания армии повстанцы были вынуждены проводить насильственные мобилизации и реквизировать продовольствие, что не всегда находило поддержку у населения. К концу 1803 г. пекинское правительство смогло восстановить контроль почти над всей территорией Центрального Китая. Лишь в глухом районе на стыке Сычуани, Хубэя и Шэньси, покрытом густыми лесами, продолжали укрываться последние отряды повстанцев. К середине 1804 г. были подавлены и эти последние очаги сопротивления.

С поражением восстания 1796—1804 гг. религиозные секты и тайные общества не отказались от дальнейшей борьбы. В 1813 г. «Общество Небесного разума» (скорее всего, одно из ответвлений «Белого лотоса») организовало восстание в Северном Китае Его руководитель был объявлен правителем Китая, преемником минской династии. В октябре 1813 г. отряд заговорщиков, насчитывавший около 200 человек, проник на территорию «Запретного города» — резиденцию маньчжурских правителей в Пекине Однако нападение было отбито многочисленной дворцовой стражей. Цинские войска расправились с восставшими, их предводителе был схвачен и казнен. К началу 1814 г. были разгромлены последние повстанческие отряды.

Несмотря на поражения, религиозные секты и тайные обществу продолжали антиправительственную деятельность на протяжении всего XIX века. Под их руководством крестьяне и горожане боролись против маньчжурской династии, требуя сокращения налогов и повинностей, ликвидации коррумпированного чиновничества.

Характер народной борьбы на рубеже XVIII—XIX вв. по сравнению с предшествующими эпохами не претерпел существенных, изменений. Это были по-прежнему вполне традиционные требования свержения династии, утратившей мандат на управление государством, подкрепленные патриотическими лозунгами восстановления китайского правления.

3. Общественный строй Китая накануне вторжения иностранных держав

После маньчжурского завоевания характер социально-экономических отношений в Китае не претерпел кардинальных изменений. Это в равной мере можно отнести к сфере как городской экономики, так и аграрного строя. В этом смысле можно говорить о едином минско-цинском периоде в истории Китая. Для этого времени, с точки зрения функционирования экономических и социальных институтов, характерно действие тех же тенденций, которые сложились в стране в послесунский период. Они характеризовались возрастанием значения интенсивного поливного рисоводства, прогрессирующим увеличением численности населения, деградацией технологической основы сельскохозяйственного производства.

В соответствии с традицией и в цинский период все земли делились на две категории: народные (минь) и чиновничьи или государственные (гуань). Основой экономической и социальной жизни в деревне продолжала оставаться китайская клановая община, покоившаяся на совместном владении землей и родственных связях, объединявших общинников. Земли, находившиеся в коллективном владении, как правило, обрабатывались совместно, а также сдавались в аренду членам общины или жителям соседних деревень. Арендная плата, собиравшаяся с общинной земли, принадлежала всему деревенскому коллективу. По установившейся традиции коллективные земли, реально принадлежавшие общине, включались в категорию гуань, т.е. с них, как и с других земель, входивших непосредственно в казенный фонд, поземельный налог не собирался.

На характер использования доходов от земли указывало само название той или иной формы коллективного землевладения. Получили распространение, например, «училищные» земли, доход от которых шел на содержание деревенской школы, оплату услуг учителя, помощь талантливой молодежи, желавшей продолжить образование, испытать себя на государственных экзаменах, если у родителей не было средств.

Доходы от «храмовых» земель использовались для религиозных церемоний в деревенском храме предков, а от «благотворительных» — предназначались для помощи наименее обеспеченным членам общины. Перечисленные категории земель в соответствии с нормами обычного права запрещалось продавать и покупать без согласия всех общинников.

Коллективная земельная собственность под разными названиями была распространена во всем Китае. Однако особенно заметную роль она играла в провинциях центрально-южного Китая, где преобладало поливное рисоводческое земледелие. В некоторых провинциях коллективные земли составляли около половины всего земельного фонда. Особенно велика была роль коллективного землевладения в таких провинциях, как Гуандун, Фуцзянь и Чжэцзян. Помимо коллективного владения пахотной землей община контролировала невозделанные угодья, лесные, неудобные для обработки земли.

В китайской деревне важная роль принадлежала и совместному труду. В особенности это характерно для поливного рисоводства, когда в период посева рисовой рассады, весьма непродолжительный, несколько соседних семей объединяли свои трудовые усилия. Большую роль играла также коллективная деятельность по поддержанию в порядке систем искусственного орошения, характерная для большинства сельских районов Китая. Наличие коллективной земельной собственности, совместная работа — все это было истинным фундаментом деревенской жизни, сплачивало членов общины, препятствовало росту социальной дифференциации.

Кроме коллективного в общине существовало также индивидуальное землевладение. Частные земли разрешалось продавать и сдавать в аренду, однако обычное право обязывало землевладельца перед продажей земли предварительно заручиться согласием на это членов общины и предложить землю для покупки сначала кому-нибудь из них. В деятельности этого института проявлялись владельческие притязания общины на индивидуальное землевладение и стремление сохранить в неприкосновенности земельный фонд общины в качестве единого целого.

Еще одной важной чертой китайской общины являлись родственные связи, объединявшие, как правило, всех жителей деревни. Основной формой этих связей продолжал оставаться патронимический клан-группа родственных семей, происходивших от одного предка придерживавшихся обычая экзогамии. В организации клановых отношений между северными и южными районами Китая существовали определенные отличия: к северу от Янцзы деревня состояла из нескольких кланов, к югу — клан и деревня чаще всего совпадали.

Клановые отношения получали воплощение в культе предков и сопутствовавших ему религиозных церемониях и социальных институтах. Центром религиозной деятельности в деревне были храмы, чаще всего посвященные духам предков. Здесь в соответствии с традицией проводились церемонии, посвященные предкам — основателям патронимии, здесь же собирались все жители деревни или представители групп, составлявших ее, для решения общедеревенских проблем.

Иногда храмы предков использовались как школьные здания, в которых выходцы из клана, получившие образование, давали уроки грамоты своим юным сородичам. Храмы были и штабами, руководившими местными отрядами самообороны, предназначенными для защиты клана от разбойничьих шаек, вооруженных отрядов соседних кланов, а в некоторых случаях и от вторжения правительственных войск.

Всеобщее распространение общинно-клановых связей, являвшихся подлинной основой социальных институтов китайской империи, не противоречило наличию внутри общины (клана) различных форм господства и подчинения, эксплуатации. Основной формой этой эксплуатации в деревне была аренда-издольщина. Возникавшие внутри общинного коллектива арендные отношения маскировались принадлежностью эксплуататора и эксплуатируемого к одному клану. Нередко (особенно в южных районах) роль арендодателя играл богатый и могущественный клан, эксплуатировавший более слабую общину. В этом случае верхи и низы одной клановой группы объединялись, пытаясь удержать в повиновении подчиненную общину. В источниках зафиксированы многочисленные примеры борьбы между доминирующими кланами или же между сильной и слабой коалициями общин. Победа, одержанная одним из враждующих кланов в кровопролитных сражениях, обеспечивала присоединение новых земель, контроль над водными источниками, а также центрами местной торговли.

Сельская верхушка в китайской деревне состояла из двух основных групп. Первая — землевладельцы, происходившие в основном из разбогатевших общинников, сдававших землю в аренду. Часто, эксплуатируя арендаторов, они сами с помощью членов своих семей обрабатывали часть принадлежавшей им земли. Их образ жизни мало отличался от той жизни, которую вела основная масса крестьян-землевладельцев, о чем можно судить по материалам местных хроник. Весьма типичной была следующая ситуация. Ранним утром отец отдавал распоряжения своим сыновьям: один должен был пахать в поле землю, другой отправлялся на рынок в соседнее большое село, третий, самый способный, оставался дома и целиком посвящал себя изучению древних книг, готовясь к сдаче экзаменов на получение ученого звания.