Изнанка свободы - Алина Лис

— Ничего не делай. Расслабься.

Она послушалась не сразу. Поначалу смущалась, то напряженно вздрагивала, то пыталась вернуть ласки, не зная толком, как это делается, словно не была с мужчиной раньше. И, кажется, ждала, что я сразу перейду к сексу, как юнец, впервые дорвавшийся до женского тела.

Я хотел ее так, что было почти больно. Но еще больше я хотел, чтобы ей тоже было хорошо, поэтому не торопился. Целовал то легкими и быстрыми, то долгими поцелуями. Гладил, ласкал, пьянея от запаха жасмина и меда, от сладкого бархата кожи и просто от мысли, что вот она — моя, теперь уже совсем моя. И сдерживал почти нестерпимое желание прервать прелюдию, чтобы просто овладеть ею, утолить мучительный плотский голод.

Темные волны волос на белой простыне. Прерывистые, тихие всхлипы и вскрики. Неумелые, несмелые ответные ласки. Возбуждающая какие-то дремучие инстинкты черная полоска на тонкой шее — знак моей власти.

Франческа была восхитительно мягкая, отзывчивая и потрясающе неопытная для дважды замужней женщины.

Стоны стали громче и жалобней, она выгибалась, подавалась вперед бедрами и вздрагивала от каждого моего прикосновения, не решаясь сказать о своем желании. И я продолжал эту сладкую пытку, словно не понимая ее скрытой просьбы. Слишком большим наслаждением было наблюдать за битвой стыдливости и вожделения.

Умоляющий шепот:

— Пожалуйста!

— Что «пожалуйста»? — я прикусил ее сосок, она всхлипнула как-то беспомощно, почти по-детски. Снова толкнулась вперед бедрами и захныкала. Меня даже на мгновение уколола совесть. Но чувствовать власть над этой женщиной, видеть ее смущение и желание было слишком приятно.

— Давай, скажи это.

— Возьми меня! — еле слышно произнесла она.

Как ни хотелось еще ее помучить, я не мог больше терпеть.

Резкий выдох и томительно-приятные, долгие движения. Я сдерживался, как мог, старался не торопиться, наслаждаясь тем, какая она жаркая, влажная, тесная. Пил губами ее стоны и медленно двигался, а она раскрывалась навстречу — покорная и жаждущая.

Когда она изогнулась, вскрикнула и сладко сжалась там, внутри, я глубоко задышал, пытаясь хоть ненадолго оттянуть финал, но это было уже невозможно. Быстрее, резче, грубее, сильными толчками вторгаясь в ее тело и уже понимая, что долго не продержусь…

А после мы лежали, обнявшись, и я чувствовал сумасшедшую нежность, желание защитить и сделать счастливой эту женщину. Возбуждение отпускало неохотно, звало повторить. Снова входить в нее, слышать ее крики, чувствовать, что владею ею целиком и безраздельно.

— Ох, я никогда не думала… то есть я всегда думала: отчего мужчинам так важны эти смешные движения.

Я почувствовал, как губы расплываются в самодовольной ухмылке.

— Похоже, оба твоих мужа были неумелыми придурками. И если первого извиняет хотя бы неопытность, то второй…

Теплая ладонь закрыла мне рот:

— Ты обещал!

Я приник губами к ее запястью. Туда, где под тонкой кожей часто, нервно бился пульс.

— Не буду. И не собирался.

Франческа прижалась чуть теснее и шепнула «Спасибо».

— Эх, мне ужасно не хватало второй руки. Мне ее везде не хватает, даже в таком занятии, где, казалось бы, не руками орудуешь.

Она сердито стукнула меня кулачком по плечу:

— Пошляк!

— Разве это пошлость? Чистая правда. То есть, можно, конечно, и руками, я потом покажу — как.

— Замолчи!

— Ммм… сеньорита так мило смущается. Словно и не была замужем. Кстати, не надейся, спать сегодня не будем. Сейчас продолжу тебя растлевать. Как ты относишься к тому, чтобы повторить?

— Ненасытное чудовище! Дай отдохнуть. Ты всегда такой?

— Не настолько. Ты сводишь меня с ума.

Я погладил ее шею. Абрис ошейника чуть светился в темноте. От мысли, что эта кожаная полоска подтверждает мое право на Франческу, что она носит ошейник добровольно, потому, что желает быть моей, я снова захотел ее.

— Никогда не говорил, но эта штучка меня дико заводит.

— Меня тоже, — шепотом призналась сеньорита. — Так странно. Мне нравится думать, что я тебе принадлежу.

— И кто был прав? А ты столько ныла, чтобы я его снял.

Она зашипела и снова стукнула меня:

— Какой ты все-таки…

— Какой? — розовый бутончик соска послушно съежился под моими прикосновениями.

— Наглый и неснос… аххх, сделай так еще раз.

— Конечно, — я снова чуть сжал пальцы, получив в награду возбужденный вздох. — Так что насчет «повторить»?

— Подожди чуть-чуть, ладно? И я хочу тоже сделать тебе приятно. Только не умею ничего… почти.

— Невелика премудрость. Научишься. И я покажу, как мне нравится.

Несколько минут мы лежали обнявшись. Ладошки Франчески робко путешествовали по моему телу. Одна из них наткнулась на свежий рубец, замерла.

— Слышала, что сказал доктор? Шрамы украшают.

— Ты и так красивый.

Она спустилась ниже, прильнула щекой к животу и поцеловала след от кинжала Марко. Мне немедленно захотелось, чтобы она поцеловала еще ниже, но, учитывая ее неопытность, было подозрение, что сеньорита оскорбится, услышав такую просьбу. Не все сразу.

Я по привычке потянулся к ней левой рукой, выругался и замер от жутковатого предположения.

— Франческа!

— Что?!

— Ты ведь меня не жалеешь?

— Не волнуйся, Элвин, — по голосу я понял, что она улыбается. — Тебя можно любить, можно ненавидеть, можно бояться. Но тебя нельзя жалеть. Ты такой… как будто выше этого.

— Ха, если вспомнить слизняка, которого ты днем облила водой. Не уверен, что к нему применимо «выше».

— Не будь беспощадным. Людям свойственно ошибаться. И проявлять слабости.

— Так то — людям. Я — не человек. Когда-то был…

— А кто ты сейчас, Элвин?

— Страж.

— Страж — это ведь что-то вроде титула?

— Скорее вассальной клятвы. Ты принимаешь на себя определенные обязательства. И взамен получаешь кое-какие возможности.

Она склонилась надо мной:

— Тогда ты — человек, Элвин. Просто очень могущественный.

Я посмотрел на культю:

— Уже нет.

— А вот это для меня вообще не важно.

Глава 16. Встать и идти дальше

Франческа

Когда я поняла, что люблю Элвина? Не знаю. Может в день свадьбы, когда надела платье, посмотрела на себя в зеркале и вдруг ощутила странную, тянущую тоску. А может позже, когда поняла, что сравниваю и мужа, и всех прочих встречных мужчин с ним. И сравнение всегда не в пользу этих «прочих».

Фэйри не видят ничего предосудительного в кратких связях, но я так и не завела себе любовника. Все собиралась: хотелось понять, отчего постельной возне придают столько значения, но сначала казалось, что нет времени. А потом поняла, что не хочу. Зачем спать с мужчиной, которому ты совершенно не нужна, ведь на твоем месте могла бы быть любая? И, что еще хуже, который совершенно не нужен тебе.