Трофей Степного Хана - Екатерина Руслановна Кариди

невольно сглотнул, чувствуя, как желание поднимается в нем волной. Но было еще слишком много напряжения и усталости. Рано, Тэмир видел это. Еще не ушло из ее глаз то, что он хотел заставить ее забыть раз и навсегда.

«Охин-луу, я дам тебе время. Столько, сколько нужно, дам».

Тряхнул головой, подавляя нетерпение. Отошел на шаг, отвернулся и стал стаскивать с себя штаны.

- Если бы ты знала, где мне пришлось побывать, вообще не стала бы меня касаться, - сказал шутливо.

- Надеюсь, не в гареме эмира?

Он чуть не подавился, но кивнул:

- Почти угадала.

И сразу обернулся. Увидел странный блеск в ее глазах. Она повела плечом и отодвинулась, руки замерли. Спросила натянуто:

- И как тебе?

 

Тэмир помнил несытые и полные досады глаза эмира, когда тот смотрел на Алию. Он не усомнился в ней ни на минуту. Знал, что его жена не прощает измен и не изменяет сама. Но ревность была приятна, его залило теплом.

 

- В сточном канале? - весело проговорил он. - Там было темно, а вонь такая, что могла убить даже хорька.

Алия неуверенно хмыкнула, но все же засмеялась и показала ему, чтобы сел на низенькую скамеечку. Добавила еще щепотку трав на жаровню, потек ароматный дымок.

- Рассказывай, - велела ему.

А сама зашла ему за спину и стала легко водить смоченной в теплой воде тряпкой к плечам. Мужчина закрыл глаза, задохнувшись от остроты ощущений. Резко втянул воздух сквозь зубы, а потом поймал ее за руку, притянул к себе. Но отпустил пока. Рано.

Стал рассказывать, пока она мыла его. Тихие слова лились, ароматный дым кружил голову. И уже он мыл ее, а она рассказывала обо всем, что пришлось пережить.

 

***

Страсть пришла позже.

Затопила волной, ее уже невозможно было остановить. Аля сама хотела его до умопомрачения. Изголодалась по поцелуям и прикосновениям. Они давно не были вместе, забыла уже, каким он мог быть резким и одновременно нежным.

А он перехватил ее, мгновенно оказываясь сверху. Навис. Глаза совсем рядом, черные, зрачок во всю радужку.

- Дуртай, охин-луу... Алия...

Очень медленно протянул руку и коснулся ее волос.

Аля затихла, не в силах шевельнуться, боясь утратить это волшебное, что разливалось в них. Мужчина замер, глядя ей в глаза, рука прошлась по ее телу ниже. Очень осторожно, а ее от этого стало прошивать тоненькими иголочками-молниями. Она невольно задохнулась и потянулась за его рукой.

- Еще...

Он выдохнул сквозь зубы:

- Сейчас!

А в следующий миг он уже целовал ее, как оголодавший зверь, задыхаясь, жадно. Одной рукой прижимал ее к себе крепче некуда, а другая не отпускала, не давала передышку. В какой-то момент стало нестерпимо, Але казалось, ее просто разорвет. И вдруг он поднял ее на руках и резко потянул на себя. Еще и еще!

Она не успела опомниться, а уже горела вся, ее несло безумной волной, а он накрыл ее губы и еще усилил напор. И она кричала в голос, пока не осипла.

Потом он шептал что-то, касаясь ее лица, покрывая поцелуями шею.

Уже после, когда схлынули немного отголоски страсти, он привстал и вдруг увидел кровь. И весь заледенел.

- Охин-луу, что с тобой?! Тебе больно? Я был груб?!

- Нет, нет, это... месячные. Я просто...

От безумного перенапряжения месячные пришли раньше срока.

- Прости, - Аля нахмурилась и села, ища, чем прикрыться.

Но он не дал, обмыл ее сам и обтер, а после обнял и укрыл их обоих кошмой. Гладил по щеке и говорил:

- У нас все будет по-новому. Завтра я расскажу тебе, а сейчас спи.

 

***

Завтра предстоял совет уже в Керканде. И вязкая торговля с эмиром.

Глава 36

Утром Тэмир ушел очень рано, Аля еще спала. Когда проснулась, сквозь узенькую щелочку пробивались солнечные лучи. Она потянулась на мягких шкурах и уже собиралась вылезти из-под тонкой кошмы, как вдруг услышала женские голоса.

- Вэ! Я только посмотрю, как там наша ханым, - шепотом выводил молодой, звонкий.

- Оис-сс! Сиди тут! Ханым спит, - недовольно скрипел старушечий.

Цэцэг и Шертэ?! Это было так неожиданно. Аля мгновенно натянула на себя халат,  вылетела из-за занавеса и кинулась их обнимать.

- Ох-хо! Задушишь меня, охин-луу, - ворчала старуха, а сама довольно улыбалась и вытирала влажные глаза.

А Цэцэг заливисто смеялась.

- Но как?.. Вы здесь?! - выпалила наконец Аля, когда немного улеглась радость.

- Пхе! А ты думала, старая Шертэ останется?! - лукаво щурилась шаманка и шутливо грозила ей пальцем. - Я же знаю, этот бешеный луу* (дракон), твой муж, будет рваться в бой, кто потом смажет мазью его раны? Вэ?

Оказалось, что они и еще некоторые женщины тоже выступили в поход со своими родными. Только для них были повозки, они двигались медленнее и подошли уже спустя два дня. А сопровождал их Дава со своей сотней. Они теперь все нукеры великого хана. И Есу, и Гырдо, и Табга.

- Да ты что? - Аля всплеснула руками.

- Да, - кичливо покачала головой старуха.

Потом мечтательно вздохнула:

- Вот женю моего давшана*(зайца) внука, и можно умирать. - И захихикала: - Кхе-кхе! Но сперва еще ваших детей на руки возьму.

При этих словах Аля невольно отвернулась, сердце кольнуло. Стало больно.

- Вэ? Ты что, ханым?

Она неловко улыбнулась и повела плечом.

- Не получается у нас.

Старая шаманка вопросительно посмотрела на нее. Перевела взгляд на ее живот и сделала замысловатый жест, как будто выбросила что. Аля знала, что значит этот жест, так обычно знаком показывали месячную кровь. Она отвела взгляд и молча кивнула.  Дурные мысли полезли в голову. Тэмир великий хан, не может быть у хана бесплодной жены. Повисла пауза, замолчала даже хихикавшая до того Цэгэг.

Наконец старуха коснулась ее руки.

- Не бойся, охин-луу, просто не пришел твой срок, - улыбнулась она щербатым ртом, ткнула в бок Цэцэг и шикнула:

- Айте! Ханым Алия проснулась, скажи, пусть побольше еды принесут!

Потом подмигнула Але:

- Старая Шертэ знает травы. Все будет.

Сейчас, когда самое страшное позади, Але очень этого хотелось бы - новой жизни.

 

***

А для Керканда новая жизнь уже началась. Царство хазиев в считанные дни перешло под руку степняков. Да, это произошло без особых жертв, а город и вовсе был взят бескровно.

Но жители страны, привыкшие считать себя защищенными и практически неуязвимыми за своей неприступной стеной, никак не могли