Оранжевый цвет радуги - Милена Завойчинская

– Алесь, ты бы уже переспала с мужем, что ли. Сколько можно мучить мужика?

– Да я каждую ночь с ним сплю… – начала я удивленно отвечать и только тогда поняла, что она имеет в виду. И тут на меня накатило такое возмущение, что я выпалила: – А вообще, это не твое кошачье дело!

– Кошачье? Скажешь тоже… – дернула ушами соплеменница Акира. – Пойми, мы в клане привыкли беспокоиться о здоровье «главного». А он ведь свалится скоро!

– В смысле? – испуганно захлопала я глазами.

– Да в прямом! Он улетает на рассвете. Весь день гоняет народ до состояния «не стояния», видимо пытаясь растратить накопленную за ночь энергию. – Ниоки не обратила внимания на раздавшиеся смешки и продолжила: – В лагерь возвращается глухой ночью, чуть живой. Но все равно бродит кругами, видимо выжидая, пока ты заснешь, и только потом идет в палатку.

– Н-не-э может быть! – захлопнула я отвисшую челюсть и посмотрела на Яшку.

– Ты не знала? – вмешалась в беседу понявшая мое замешательство Матира. Я замотала головой, и она продолжила: – Ты не обижайся, деточка, но мужчинам, как и женщинам, нужна регулярная половая жизнь. На других не смотри… У многих из нас партнеры остались далеко отсюда. Выкручиваемся, как можем. А вот если под боком есть соблазнительная жена… В общем, пожалей командора и его подчиненных.

Я сидела пунцовая от смущения, не зная, куда деваться. А дамочки разошлись и начали подтрунивать надо мной и давать советы. Мол, ты плечико оголи, ножку выстави, скинь простынку невзначай, обними мужа во сне и так далее…

Ужас! Ужас-ужас-ужас!!!

Спать я уходила под веселые напутствия и хихиканье. Вот же…

Тем вечером я опять не дождалась возвращения своего как бы мужа. Легла спать в одиночестве, так как Яшка во избежание выбрал себе для сна место в углу палатки. А ночью проснулась как от толчка.

– Прости, – прошептал Акир, укладываясь рядышком. – Я тебя разбудил. Спи!

Он прижал меня к себе и поцеловал в щечку.

– Ты поздно, – констатировала я очевидный факт.

– Да, много работы.

– Угу, – неопределенно промычала я, судорожно размышляя, что делать и как разговаривать. Вечерние советы тут же вылетели из головы.

Завозилась, чтобы повернуться к Акиру лицом, а он судорожно вздохнул и на секунду ослабил объятия, чтобы дать мне повернуться. Лица его в темноте видно практически не было, но ярко горели глаза.

– Я совсем тебя не вижу… – шепнула, глядя в эти зеленые огни.

– Да. Так легче…

– Что – легче? – уточнила я. Надо же поговорить, а то опять ускачет утром, и снова его не увижу.

– Легче, когда ты спишь. Тогда мне совесть не позволяет тебя будить. Ты такая сладкая…

Его ладонь погладила меня по спине. От этой легкой ласки у меня вверх к шее побежали мурашки, и я поежилась, невольно посильнее прижавшись к лежащему рядом телу.

– Алеся… – выдохнул мужчина сквозь сжатые зубы.

– Да? – И я сама, осмелев, кончиками пальцев погладила его по щеке, а затем не удержалась и, закопавшись в шевелюре, почесала за ушками. – Ты мне помурлычешь?

– Ты?.. – В одно мгновение я оказалась перевернута на спину, а сверху меня прижало к постели сильное крупное тело.

Акир осторожно наклонился и нежно поцеловал меня в губы. А спустя несколько мгновений мы отчаянно целовались, а его руки гладили меня везде, куда дотягивались. Ну и я гладила…

Он глухо застонал и оторвался от моих губ.

– Алеся… Алесенька… – жарко прошептал Акир и вдруг скатился с меня. – Пойдем со мной?

– К-куда? – опешила я.

Мы же вроде как… ну… И я решилась, и он вроде как хочет… Куда идти-то? Зачем?!

– В шаттл. Там звукоизоляция, а здесь нас услышит весь лагерь, – прошептал он, наклонившись к самому моему уху.

У меня снова врассыпную бросились мурашки, и вырвался невольный смешок.

– Пойдем! – уговаривал меня мой как бы муж. – Я так больше не могу… Пойдем, Алеся!

Из угла палатки донеслось сдавленное хихиканье. О! Яшка подслушивал. Нет, ну никакой личной жизни!

– Пойдем! – решилась я, принимая протянутую руку и вставая с постели.

А потом мы как воришки, прячась от посторонних взглядов, пробирались к стоявшему в стороне от лагеря шаттлу. Меня постоянно пробивало на смех, настолько глупо я себя ощущала. С собственным почти мужем пробираемся «огородами», чтобы спрятаться от посторонних взглядов и ушей.

Черная громада летательного аппарата оказалась совсем рядом. Я видела в темноте плохо и все ноги себе переломала бы, если бы Акир мне не помогал и не удерживал. Он сам открыл двери. Вспыхнувшее освещение меня на некоторое время ослепило, и я забиралась внутрь на ощупь, с закрытыми глазами. Точнее, это Акир меня подсадил. Раздался щелчок, и свет погас. Я сразу же открыла глаза, но теперь вообще ничего не видела. Абсолютно! На улице хотя бы свет звезд имелся, а в закрытом салоне шаттла без включенного освещения стояла кромешная мгла. Только светились глаза Акира…

А потом все смешалось. Ощущения, мысли, чувства… Меня торопливо раздевали чуть дрожащие руки мужа, я сама пыталась на ощупь найти застежки его одежды.

– Я сам… – прошептал он, отрываясь на секунду от моих губ. – Позволь, я все сделаю сам. Я так долго этого ждал…

Я ничего не видела, могла только прикоснуться к нему и погладить. Но и этого мне сделать не давали. Нежно, но твердо мои руки отводились в стороны, и именно я, лежа на сиденьях шаттла, плавилась под прикосновениями, то жадными, нетерпеливыми, то нежными и почти невесомыми… А учитывая, что я была абсолютно слепа, это невероятно щекотало нервы. Когда думаешь, что сейчас рука Акира погладит тебя по плечу или груди, а она оказывается совсем в другом месте. Когда пытаешься дотянуться и поймать губами его рот, чтобы поцеловать, а в это время тебя целуют совсем не там, где ты этого ожидаешь… Когда уже задыхаешься от остроты ощущений, ждешь, что вот-вот все произойдет…

Меня уже буквально трясло, и я не могла сдержать стонов. Акир же все медлил, но и его периодически пробивала дрожь, да еще вырывались короткие судорожные то ли вздохи, то ли стоны. Последняя связная мысль, которая меня посетила, была: «Я не девственница!»

Выбирались мы из нашего приюта, когда уже стало светло. Лагерь просыпался, потянуло дымком от походной кухни, слышались тихие голоса… А мы с Акиром, как нашкодившие школьники, боящиеся попасться на глаза взрослым, прячась и смущенно улыбаясь друг другу, пробирались обратно в нашу палатку.