Оранжевый цвет радуги - Милена Завойчинская

Я отвела взгляд, но Акир одной рукой аккуратно погладил меня по щеке, возвращая зрительный контакт.

– Не стану оправдывать своих прошлых действий. Поступал я так не с целью обидеть или оскорбить, так как даже не подозревал, что тебя это задевает. Готов извиниться, но оправдываться не стану.

Я внимательно его слушала. Да, я выстроила стену. Так проще: отгородиться от всего, что приносит боль и обижает. Не подпускать к себе, чтобы больше не обжигаться. Но в то же время осознавала, что он, вероятно, в чем-то прав. Я ведь действительно не ниоки. И, наверное, Лиллуко или Тарри на моем месте не молчали бы, а… что-то сказали бы в ответ, или оправдались, или… Не знаю. Но я так не могла. Не потому что не хотела, просто не могла. Ну не умею я выяснять отношения и скандалить. Возможно, я не права. Но что-то мне подсказывало, что я и раньше поступала так же, замыкалась в себе, не пытаясь добиться справедливости.

– Алеся, девочка… – продолжил Акир. – Ты мне нравишься. Очень! Больше, чем нравишься. Я бы оберегал тебя, даже не будь ты моей кахэто. Даже если бы ты не была моей женой. Ты не можешь не нравиться. Хрупкая, милая, беззащитная, ранимая малышка, попавшая в беду. Да ни один мужчина не смог бы устоять. И я не устоял. То, что ты моя кахэто… это бесит, так как я стал уязвим и зависим от тебя. Но с другой стороны, это только добавляет остроты моему отношению к тебе. И я не лгал, когда говорил, что не могу и не желаю тебя отпускать. Я действительно хочу, чтобы мы с тобой стали настоящей парой. Не такой, как сейчас: ты вынуждена подчиняться, потому что зависима от меня; я вынужден подстраиваться, потому что тоже зависим от тебя.

– И что ты предлагаешь? – выдавила я.

– Давай начнем все сначала? Забудем обиды, исправим ошибки. Я постараюсь учитывать, что ты другой расы и с другим менталитетом. Ты попробуешь не замыкаться в себе, отталкивая меня и возводя между нами стену, а будешь мне объяснять, что я делаю не так, и тоже попытаешься меня понять и принять.

– Объяснять? Я уже попробовала, и что услышала в ответ? – Так как Акир молчал, процитировала: – «Не хочу слышать твои жалкие оправдания!»

Пока не сказала, не понимала, насколько сильно меня задели эти его слова, я даже дословно их запомнила.

– Исправлюсь, – принял он мои претензии к сведению, но не стал оправдываться.

Я опустила взгляд, так как женская вредность и тупое упрямство толкали на то, чтобы фыркнуть и потребовать развода. Ну зачем мне все эти заморочки и сложности? Куда проще закрыться в своей раковине, чем пытаться договориться. Но закрыться мне не дали. Акир ласково взял мое лицо в ладони, вынуждая снова посмотреть на него.

– Ну же, давай, малышка. Ты ведь ничего не потеряешь. Но рискуешь приобрести в моем лице верного любящего мужа. Того, кто всю жизнь будет носить тебя на руках.

– А ты? – У меня невольно проступила улыбка. Даже не улыбка, а намек на нее.

– А я получу в жены нежную, хрупкую, удивительную девушку. Мой кусочек радуги, самый солнечный ее цвет. Ту, от которой у меня кружится голова. Ты будешь чесать меня за ушком и, возможно, узнаешь, умеют ли ниоки мурлыкать.

– А вы умеете? – У меня взметнулись брови.

– Кто знает? – фыркнул Акир.

– Я… – Слова никак не произносились. Мне хотелось сказать, что я попробую, но было страшно. И прошлые обиды никак не желали отпускать.

– Я ведь за тобой прилетел. Соскучился ужасно… Вроде как наказал и спрятал, чтобы уберечь тебя, а мучился все эти дни сам. Полетели вниз, а? Там столько всего интересного.

– Ага! – буркнула я. – Ты будешь заниматься чем-то интересным, а я должна сидеть на привязи в лагере, чтобы, не дай бог, со мной ничего не случилось.

– Есть такое искушение: не выпускать тебя никуда дальше палатки, – не стал лукавить командор. – Но я постараюсь бороться со своими инстинктами. А ты не станешь убегать от телохранителя, которого я к тебе буду приставлять. Пожалей мои нервы и позволь мне работать, а не трястись от страха, что с тобой что-то случится! Как тебе такое предложение?

– Гм…

Яшка на койке бешено вращал глазами, махал лапками, взбегал по стене вверх, шлепался оттуда на постель и снова взбегал. В общем, всем своим видом сигнализировал, что надо соглашаться!

– Ну же, давай, девочка. Мы с тобой муж и жена. Давай станем ими не только на словах и на бумаге?

– Муж и жена – одна сатана… – пришло на ум выражение. Скорее всего, из моей прошлой жизни.

– Не знаю, что такое «сатана», но слово «одна» мне нравится. Давай станем чем-то единым? Например, семьей?

Акир прижал уши к голове и сделался похожим на большого нашкодившего кота, который просит прощения.

– А как же любовь? – тоскливо вздохнула я.

– И она будет, если ты дашь ей шанс пробиться и в твое сердце. А я подожду, пока ты полюбишь меня, и сделаю все, чтобы помочь тебе увидеть, что я создан для тебя.

Я некоторое время мрачно сопела, напоминая самой себе ежика. И хочется подойти к мисочке с молоком, и страшно. И все равно хочется. И все равно страшно…

– Ладно, – сказала наконец и тихонечко добавила: – Надеюсь, я не пожалею об этом.

– Слава звездам! – выдохнул Акир и улыбнулся. – Тогда собирай вещи, и завтра рано утром полетим вниз. А я, раз уж вернулся на корабль, переделаю кое-какие дела.

Когда командор уже ушел, я встала и подошла к койке. Посмотрела на Яшку и сказала:

– Уболтал, кошак языкастый! А ты-то! Нет бы поддержать меня в нелегкой борьбе против кошачьей тирании!

Яша сделал мне страшные глаза, встопорщил свою антенну с шариком и шлепнул правой передней лапкой себе в грудь. Мол: да я! Да я завсегда на твоей стороне, хозяйка! Но на планету-то хочется…

Да, на планету очень хотелось!

Утром мы отправились на шаттле обратно на планету. Пассажиров, кроме нас, не было, из чего я сделала вывод, что Акир меня не обманул. Он действительно прилетал за мной, а не для того, чтобы забрать кого-нибудь или что-нибудь с корабля.

Командор вообще с утра был подозрительно любезен. Зашел за мной в каюту, уточнил, не забыла ли я ничего из вещей, помог донести сумки до шаттла. Усадил, пристегнул, торжественно вручил мне в руки Яшку и сел напротив.

– Как настроение? – спросил меня с улыбкой.

– Нормальное, – ответила осторожно.

– Я ночью заглянул в твою мастерскую. Красивая картина получилась. Я имею в виду ту, на которой изображен барельеф из храма. В красках все выглядит совсем иначе. Очень трагично.

– Спасибо. Акир, а что с теми… ну которые в храме внизу лежали?