Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев

Несмотря на постоянные успехи 29-летний Иван по настоянию Адашева пошёл на перемирие, результатом чего оказался ловкий ход ливонских феодалов – по Виленскому договору от 28 ноября 1561 года они передали орденские земли и владения рижского архиепископа под протекторат польского короля. Старый магистр Фюрстенберг был смещён, а новым (и последним) магистром ордена стал Готгард Кетлер, державшийся польской ориентации.

Фактически, Адашев – вольно или невольно – сорвал уверенное развитие событий в пользу России.

В 1562 году было образовано светское герцогство Курляндское во главе с Кетлером, получившим Курляндию и Семигалию в наследственное владение с титулом герцога на правах вассала Польши. Рига же по договору оставалась самостоятельной до 1581 года. Часть Ливонии – с Ревелем, Северной Эстонией, островами Харюмаа, Вирумаа и Ерва – отходила к Швеции, и эти земли стали называть Эстляндией и Лифляндией.

С 1561 года Ливонская война вступила в новую фазу – воевать приходилось уже не с распавшейся Ливонией, но с Польшей, а также со Швецией… В 1561 году шведы взяли в Ливонии ряд принадлежавших русским городов, включая Вайсенштейн (ныне Пайде) на реке Пярну. В 1573 году этот важный – тогда – стратегический пункт был отобран русскими опять, причём под его стенами погиб один из сподвижников Грозного – думный дворянин Григорий Скуратов-Бельский, более известный в истории как Малюта Скуратов. Это последнее его имя стало нарицательным для обозначения жестокого палача, но Бельский погиб как герой, первым взойдя на стены Вайсенштейна-Пайде. Палачи так обычно не кончают, спокойно палачествуя в безопасности.

До декабря 1562 года военные действия ограничивались незначительными столкновениями. В декабре 80-тысячное войско под командованием Ивана Грозного выступило из Можайска в Литву, в январе 1563 года осадило стратегически важный город-крепость и базу польских войск в Литве – Полоцк и в феврале взяло его, предварительно разрушив укрепления огнём артиллерии. Впрочем, скорее надо было говорить об освобождении Полоцка – древнего русского города Киевской Руси.

Как уже не раз подчёркивалось, силу Литвы обусловила слабость «монгольской» и постмонгольской Руси. Именно на этой слабости возросла Литва, получившая возможность захватить и подчинить себе Белую Русь, Киевщину, Смоленщину… И вот теперь Русь начинала возвратное движение и шла дальше, чем раньше – открывался путь на столицу Литвы Вильно и на Ригу.

Однако в Москве активизировалось реакционное боярство, а в апреле 1564 года в Польшу бежал Курбский, знавший много и ставший для поляков ценным приобретением. В январе 1564 года русские войска потерпели поражение на реке Улле, 2 июля 1564 года – под Оршей. Осенью же нанёс удар в направлении Рязани Девлет-Гирей. Момент был выбран им для этого удобный, а действия наверняка согласовывались с поляками.

Успехи окрыляют всех, поражения сразу же приводят в уныние нестойких. А традиции измены, перемётывания, у той части русской элиты, которая руководствовалась в жизни личными вожделениями, были давними. Ситуация требовала сплочения и внутренней мобилизации, но вместо этого Грозный вновь столкнулся с возрастающей боярской оппозицией. Введение режима «опричнины» с 1565 года и стало одним из способов укрепления интересов и силы Русского государства. В июне 1566 года в Москву прибыло польско-литовское посольство с предложением произвести раздел Ливонии на основании сложившегося на тот момент положения. Это был, собственно, тактический ход с целью выигрыша времени, и Земский собор 1566 года поддержал намерение правительства Грозного вести войну до взятия Риги.

Русские успехи пугали Европу, пугали Польшу, и именно они ускорили (если не обусловили) процесс заключения Польшей и Великим княжеством Литовским Люблинской унии в 1569 году. Единая Речь Посполитая создавалась как государство, с момента образования враждебное России! Это обстоятельство русские историки обычно не подчёркивают, а зря…

Русский же царь вскоре сделал неожиданный ход! В 1570 году он выдал «жаловальную грамоту» датчанину Карстену Роде на ведение каперской деятельности в Балтийском море.

Сегодня почти никто не помнит о каперской флотилии Ивана Грозного! А она вполне успешно оперировала на Балтике во время Ливонской войны. Флотилия была создана в июле 1570 года и насчитывала 6 вымпелов. На судах устанавливались русские пушки, а экипажи были наёмными – из датских корсаров. Командор – Карстен Роде, тоже был профессиональным корсаром. Получив от Ивана Грозного «жаловальную грамоту» – по сути, каперское свидетельство, он открыл действия против польской торговли.

Каперская флотилия базировалась на остров Борнхольм. Начав оперировать в июне 1570 года, к сентябрю Роде захватил 22 судна, часть которых была передана России, и в Нарве появился небольшой русский флот. Но – ненадолго. Появление на Балтике всего-то маленькой флотилии под русским флагом вызвало в Польше и Швеции, и вообще в Западной Европе, переполох, посыпались резкие протесты…

«Необходимо предотвратить господство (? – С.К.) московитов на море, пока это зло ещё не успело пустить слишком глубоких корней», – писали бургомистры Данцига в Любек и другие ганзейские города. Датский король Фридрих II в октябре того же 1570 года приказал арестовать Карстена Роде и заточить его в один из королевских замков. Суда были конфискованы.

Маленькая деталь большой истории. Но деталь показательная, и помнить русским о ней не мешает даже сейчас.

Впрочем, не «даже», а особенно сейчас, когда разного рода Даниловы-Яновы уверяют нас, что лишь «тирания» Грозного якобы была препятствием для средневековой интеграции России в Европу…

Ко времени Ливонской войны относится и ещё один «датский» проект Ивана. Враждебная Швеции, Дания имела тогда в Ливонии сильные позиции, в 1561 году она завладела стратегически важным островом Эзель (Саремаа). И в 1570 году Иван заключил соглашение с принцем Магнусом, братом датского короля Фридриха II. Пригласив Магнуса в Москву, Иван торжественно объявил его королём Ливонии. Магнусу была предложена рука двоюродной племянницы Ивана Евфимии – дочери казнённого Владимира Старицкого, но Евфимия неожиданно умерла, и в 1573 году Магнус женился на другой дочери Старицкого – Марии.

Грозный в первом послании Курбскому писал: «А всеми родами мы вас не истребляем, но изменников повсюду ожидает расправа и немилость». Судьба дочерей заговорщика Старицкого (и не их одних) наглядно подтверждает, что так оно и было.

Вассальное королевство Магнуса под рукой Москвы имело шансы выжить – простые жители Ливонии относились к нему положительно. Даже такой недоброжелательно настроенный к России ливонский хронист, как Балтазар Руссов, в своей «Хронике Ливонии» не скрывал, что «почти все ливонцы» были сторонниками русского протектората – настолько латыши и эстонцы были сыты властью рыцарей и епископов.

Однако и здесь подвела жадность русской элиты, требовавшей в Ливонии земельных пожалований, что оттолкнуло от русских местное крестьянство. Оказался ненадёжен и сам Магнус – вначале он повёл тайную двойную игру, а в 1578 году присягнул на верность польскому королю Стефану Баторию. Впрочем, полякам не нужна была отдельная Ливония – даже как «буфер». В итоге Магнус потерял свои владения и в 1583 году умер в нищете.

Продолжение затянувшейся Ливонской войны и проблемы России оживили надежды Девлет-Гирея. Союз с новообразованной Речью Посполитой представлялся ему удобной возможностью расправиться с Русью. Подталкивал Крым к этому и султан Селим Великолепный – в расчёте на отложение от Москвы Казани и Астрахани. Иван через своих послов Дюткина-Новосильцева и Кузьминского пытался удержать Селима, но безуспешно.

Нет худа без добра – необходимость обеспечить безопасность южных рубежей России обусловила ряд эффективных мер по усилению и совершенствованию сторожевой службы и более широкого привлечению к ней донского казачества.

Русское южное казачество возникло на рубеже XV и XVI веков, когда усиление феодального гнёта с одной стороны и ослабление степняков с другой стороны стало причиной бегства в южные степи – на Дон, Северский Донец, Хопёр и Медведицу, масс русского и украинского крестьянства. Постепенно образовывались оседлые поселения, и казаки становились естественным форпостом Руси на Юге.

Связи Дона с Москвой росли и укреплялись, казаки принимали участие во взятии Казани… В 1556 году атаман Черкашенин поддержал действия русского воеводы Ржевского-Дьяка против турецкой крепости Очаков и крымских татар, в 1570 году казаки Черкашенина сопровождали царского посла Новосильцева от Рыльска до Азова. Казаки получали за службу «государево жалованье: деньги, и сукна, и селитру, и свинец…».