Хулио Кортасар. Другая сторона вещей - Мигель Эрраес

В этом смысле перед нами снова смещение реальности и стирание границ между ней и фантазией, отчего происходит смешение этих двух планов, делающее зыбкой почву, на которую они опираются: таковы герои Вальтер Митти и Дилия, встреча которых происходит в плане сновидения, а в рассказе «Истории, которые я сочиняю» фактура сна, наоборот, переходит в план реального; таковы преследователи Гленды Гарсон в рассказе «Мы так любим Гленду», которые пытаются на основе фильмов с участием этой актрисы превратить миф о ней в реальность, но от которой они отказываются, когда актриса вновь решает вернуться на экран; у этого рассказа есть свой эпилог, когда героиня, теперь уже Гленда Джексон, появляется в одном из рассказов («Письмо в бутылке») более поздней книги, вышедшей сразу же после той, о которой мы говорим, то есть в сборнике рассказов «Вне времени».[118] Читая рассказы этого сборника, нельзя не заметить, что Кортасара захватило ощущение неподвижности времени, как подчеркивает Мальва Э. Филер. В данном случае автор делает выбор не в пользу рассмотрения разных аспектов жизнедеятельности, как в рассказе «Аксолотль», но погружается в план бездеятельности, который олицетворяет собой смерть. В равной степени в сборнике присутствует и реальный срез («Лента Мёбиуса»), где существует альтернативное видение событий, которое, несмотря на всю, казалось бы, доказанную достоверность произошедшего, выражается в явных колебаниях тех, кому надлежит отправлять правосудие. Дело не в том, что Кортасар не расценивает это событие как нечто ужасное, а в том, что он рассматривает поведение человека с точки зрения онтологии, когда в силу каких-то ужасных обстоятельств человек легко может перейти с позиции жертвы в позицию палача («Газетные заметки», «Лента Мёбиуса»).

Хулио и Кароль собирались спокойно провести лето 1981 года, удалившись от общественной деятельности, чтобы предаться заслуженному отдыху после изнурительного периода, заполненного работой. И в самом деле, обоим следовало набраться сил перед наступающей осенью и зимой, когда им снова предстояло отправиться на Кубу и в Никарагуа, причем они собирались включить в эту поездку еще и Пуэрто-Рико, а это предполагало весьма утомительные перемещения.

Чтобы пожить спокойно и поправить здоровье, они выбрали Экс-ан-Прованс. Домик в Сеньоне был занят Карвелис, которой Кортасар уступил его после разрыва их отношений и от которой он старался держаться подальше. «Совершенно очевидно, что, несмотря на все мои попытки сохранить дружеские отношения, что было бы прекрасно для всех, ее реакция и поведение делают эти намерения неосуществимыми, – признавался писатель Эрику Вольфу и продолжал: – Я решил никогда больше не возвращаться в Сеньон, не хочу попадать в двусмысленное положение и давать ей (Карвелис) повод к далеко идущим выводам относительно наших с ней отношений» (7,1730). Поэтому Кортасар решил снять дом одного своего друга, в тех местах, где ему так нравилось, однако на приличном расстоянии от своего бывшего ранчо.

Дом, который они арендовали, находился поблизости от Экса. Пару раз в неделю они ездили в город на «фафнере», чтобы запастись провизией, побродить по улицам города и выпить кофе в открытом кафе. Экс, будучи университетским центром, где зимой кипела жизнь, летом терял половину своего временного населения и превращался в место, где жизнь шла приятно и неторопливо. Потом они возвращались домой, где их ждала тишина, нарушаемая разве что выяснением отношений между любимой кошкой Кортасара по кличке Фланель с окрестными котами и кошками.

В течение июля Стефан, сын Дюнлоп, был вместе с ними. В августе его отец Франсуа Эбер и его подруга забрали мальчика, и все трое вернулись в Монреаль, так что Хулио и Кароль снова остались вдвоем. Уже в первые дни их уединения пришло печальное известие из Центральной Америки: умер Омар Торрихос – вначале было объявлено, в результате авиакатастрофы, но позже выяснилось, что на него было совершено покушение; супруги тяжело переживали эту потерю. Хулио и Кароль познакомились с ним в Панаме. В тот приезд их обокрали, прямо посредине улицы, они лишились всего, что имели, и Торрихос предложил им пожить у него, пока они не уладят проблемы, возникшие из-за пропажи паспортов и других документов.

В начале августа супруги решили написать книгу о путешествии вне времени из Марселя в Париж. Они намеревались вернуться в Париж, дважды в день делая остановки. «Фафнер» играл в этом сюжете одну из главных ролей, поскольку они практически жили в своем «фольксвагене», в нем же готовили еду, отдыхали и, можно сказать, не вылезали из него в течение тридцати двух дней. Книгу они собирались писать вдвоем и на двух языках.

9 августа они начали осуществлять свой план. В схеме книги Кортасару снова видится игровая форма. Название должно быть французским – «Марсель – Париж с короткими остановками», – а тональность следует выдержать в духе книг «Вокруг дня за восемьдесят миров» и «Последний раунд». Еще одна дань памяти тем альманахам его детства, которые он так любил. Однако, несмотря на то что все было так хорошо продумано и просчитано, вплоть до количества съестных припасов и бутылок с вином, осуществление этого плана пришлось отложить: Хулио вдруг почувствовал себя плохо. Они решили, что его недомогание вызвано переутомлением и простудой, которую он перенес несколько недель назад; время от времени она снова давала о себе знать повышенной температурой и ощущением слабости, причем это длилось несколько дней подряд. Однако все было куда сложнее. Он давно чувствовал боли в области желудка, и характер этих болей указывал на то, что у него могла начаться язва. Однако недомогание усилилось, и в середине августа, за несколько дней до того, как ему исполнилось шестьдесят семь лет, у него случилось кровотечение, которое сначала диагностировали как желудочное.

Дело было так: Кароль, к своему ужасу, обнаружила Кортасара лежащим без сознания в луже крови. Его отвезли в больницу Экса, и тамошние врачи установили, что таблетки от головной боли в сочетании с аспирином, который Кортасар принимал на протяжении многих лет, могли в результате вызвать сильное кровотечение. Во всяком случае так, в соответствии с решением Кароль Дюнлоп, знавшей истинный диагноз, ему объяснили, когда он пришел в себя на больничной койке.

Он пролежал в больнице Экс-ан-Прованса около месяца, причем первые пять дней его состояние было очень тяжелым и требовало специального внимания, а остальные три недели он провел в постели по предписанию врача уже вне стен клиники. В течение этого периода ему делали переливание крови, «влили не меньше тридцати литров крови (для того, кто углубленно занимался вампирологией, это не так уж плохо, ибо я не думаю, что Дракуле удавалось выпить кровь у тридцати человек за пять дней, при всем моем уважении к графу)» (7, 1742), – написал он Хайме Алазраки по возвращении из больницы. Хулио и Кароль на несколько дней поселились в Серре, неподалеку от Экса, в доме Жана и Ракель Тьерселен. Супруги Тьерселен, он французский поэт, она преподавательница испанского языка в университете Экс-ан-Прованса, были их старинными и добрыми друзьями. Здесь Кортасар стал поправляться.