Фантомная боль - Михаил Тырин

— Глупости! — воскликнул он. — Сообщим открытым текстом, что доказательства нашли, а двое наших незаконно задержаны. Они же не подумают, что я вру?

— Так нельзя, — покачал головой Обжора. — У меня четкие инструкции. Ничего передавать открытым текстом нельзя — они просто не отреагируют. Надо передавать конкретные доказательства, информацию.

— Идиотизм! — в отчаянии проговорил Антон. — Не могли сразу догадаться и дать технику помощнее.

— Техника помощнее — она и стоит подороже, и весит побольше, — ответил Обжора.

— Ну, тогда пошли! — оживился Антон. — Пошли отсюда, отойдем на десять километров, на двадцать — и все спокойно сделаем.

— Идти долго придется, — мягко возразил Обжора. — А если за это время из наших парней «циклопов» сделают?

— А если из них уже «циклопов» сделали?! — взорвался Антон. — А мы будем вздыхать и думать, как в три ствола одолеть целый батальон. И так ничего и не сделаем...

— Достаточно!

Бойцы изумленно переглянулись и начали озираться по сторонам. Незнакомый голос, сказавший «достаточно», пришел откуда-то сверху.

— К вам обращается начальник охраны комбината, — вновь донеслось неизвестно откуда. Скорее всего, из невидимых динамиков. — Рекомендую вам освободить руки от всех предметов и лечь на пол в свободной позе. Это в ваших интересах.

Обжора, процедив какое-то ругательство, закинул рюкзак за спину и схватил оружие. Через секунду они с Печеным замерли у двери в страшном напряжении, прислушиваясь к звукам в коридоре.

— Не пытайтесь сопротивляться. Просто положите оружие и опуститесь на пол. Иначе вы рискуете покалечиться.

— А хрен они меня возьмут! — прошипел Обжора. Печеный выглянул в коридор и сразу подался назад.

— Никого, — немного удивленно сообщил он. — Пусто.

Антон запихнул наконец в сумку свой компьютер с проводами и встал рядом с остальными.

— Идем на прорыв? — предложил Обжора.

— Через низ или через, крышу? — эхом отозвался Печеный.

— Подождите, — пробормотал Антон, втягивая носом воздух. — Вы ничего не...

Обжора, который выглядывал в коридор, вдруг пошатнулся и захлебнулся приступом дикого кашля. Он даже выронил оружие. В воздухе растекался мягкий, чуть горьковатый запах. Печеный испуганно посмотрел на согнувшегося пополам Обжору и, положив ладонь на горло, судорожно сглотнул воздух.

Антон отскочил в глубину комнаты и, содрав с вешалки белый халат, приложил его к лицу. Из коридора уже доносился топот, но почему-то казалось, что он удаляется. Видимо, под воздействием неизвестного газа начал пропадать слух.

Антон успел услышать голоса — какие-то отрывистые команды... Он даже смог разобрать несколько слов. Знакомый высокий голос — пожалуй, он принадлежал Джамбулу — постоянно произносил одно и то же: «...Компьютер... ищите у них компьютер... мне нужно знать...».

Компьютер... Сознание сопротивлялось, но не могло устоять и медленно покрывалось слоями тяжелой мокрой ваты с горьковатым запахом. Антон задержал дыхание, чтоб газ не так быстро одолел его, и выдрал «Титан» из сумки. Мягкий щелчок выключателя — и сенсорный экран плавно разгорелся приятным зеленым сиянием. Еще несколько простых, но таких трудных движений пальцами, которые почти не слушаются...

Печеный и Обжора уже неподвижно лежали у входа, разбросав руки. Пол содрогался под ударами десятка пар ботинок. Оставались секунды...

...Когда ботинки охранников были совсем рядом — у самого лица, когда комната заполнилась людьми в легких противогазных масках, Антон смог наконец сделать, что хотел.

Он шепнул в микрофон компьютера два слова. Всего два коротких слова...

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

...Поскольку фантомные ощущения представляют собой почти неизбежное и естественное следствие самой ампутации... специальное лечение по этому поводу не требуется.

— ...Цепляю я их на пляже — одна Ирина, другая — Оксана. Зову на мартини. Они ломаются, задницами виляют, а потом говорят: мы сегодня заняты. Но телефончик я им успел зачитать. На другой день звонит Оксана! Привет, говорит, как там наше мартини? Приходи, говорю. Она говорит, ладно, только Ирине не говори. Приходит, мы с ней валяемся, а на другой день звонит Ирина! Привет, как дела, где мартини?.. Приходи, говорю. Она — ага, только Оксане не говори. Так они ко мне ходили целую неделю по очереди, представляешь?

— Ну а потом?

— Что потом? Потом перестали ходить, надоели.

— А если позовешь, придут?

— Куда ж они денутся!

— А много у тебе девчонок-то на примете дома?

— Два блокнота с телефонами, понял?

— Круто... Слушай, давай вместе к тебе сорвемся!

— Как вместе? Я уже через месяц откидываюсь, а тебе тут еще сидеть и сидеть.

— Да, у меня контракт на год... А если я к тебе приеду? Деньги будут, все будет — загуляем на целый месяц! Давай, слышь?

— Не знаю... Меня, может, в городе не будет. Я отдохну, деньги потрачу и опять куда-нибудь дерну. Может, снова сюда, на второй срок.

— Ну так созвонимся! Если будешь в городе, я приеду. Мои деньги — твои девочки. Повеселимся!

— Не знаю...

Тихий монотонный разговорчик стелился по комнате, как пелена едкого дыма. Он действовал на нервы и вызывал желание отмахнуться, как от тучи надоедливых мошек. Отмахнуться — и вновь уйти в небытие, где нет ни звуков, ни ощущений...

Но уйти было уже невозможно. Реальный мир вернулся бесповоротно, проступил унылым серым пятном сквозь головную боль, тошноту, зуд на коже и ломоту в суставах. Все эти чувства покрывали тело, как воспаленная влажная корка, от которой невозможно избавиться.

Антон сделал усилие и поднялся с твердой деревянной поверхности, служившей ему кроватью. Кровь отлила от головы, и зрение сразу стало более четким.

Одну из стен помещения, где он находился, заменяла толстая ржавая решетка. За ней, в слабо освещенном тамбуре, сидели по обе стороны от тумбочки два незнакомых молодых парня в потертых кожаных куртках. Возле каждого стоял прислоненный к стене карабин.

Кто-то неожиданно коснулся плеча. Антон даже не вздрогнул, а лишь медленно развернулся всем телом — затекшая шея не позволяла крутить головой.

— Как здоровьице? — спросил Печеный.

— Хреново, — хрипло ответил Антон. — А где мы?

— В клетке, разве не видно? Вон Обжора на полке уже час мается, никак встать не может. Я вроде чуть оклемался.

Печеный подошел к решетке и стукнул по ней ботинком.

— Вы чем нас траванули, козлы? — обратился он к охранникам.

— Не ори, — довольно миролюбиво ответил один из них. — Жить будете.

Антон тоже подошел к решетке, прижал лоб к холодному металлу.

«Как гориллы в вольере», — пришло ему в голову. Обжора зашевелился на своей полке-кровати и наконец смог сесть.