Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич

Последним из присутствующих дозрел тугодум Паша. Его подвело то, что он не знал, как зовут их ночного гостя, но человек на фотографии кого-то ему напоминал, Паша всматривался в изображение на экране, морщил лоб, до чего-то там наконец додумался, и спросил, медленно оборачиваясь к совершенно обездвижившим Корнышеву и Лене:

– А тебя как звать, кстати, дружок?

Увидел глаза Корнышева. Увидел глаза своей жены. Все понял. Обхватил руками голову и простонал:

– Ну я же говорил! Предупреждал, что вляпаемся! Бляха-муха, ну почему ты все всегда делаешь по-своему!!!

Он вдруг поднялся, но Корнышев был начеку. Вскочил, толкнул Пашу, и тот опять плюхнулся на стул.

– Не вздумайте никуда звонить! – сказал Корнышев. – Вы были рядом со мной, и вас убьют тоже! Вы можете мне не верить, но потом вы ничего уже не сможете поправить!

Паша, к счастью, впал в ступор и совершенно обездвижел, что позволило Корнышеву заняться Леной. Он налил воды в стакан. Она качала головой – не надо.

– Это правда? – спросила тихо, будто через силу.

– Нет, – ответил он мгновенно и сам понял, как неправдоподобно прозвучал его ответ. – Я его не убивал, по крайней мере. Я вообще никого не убивал.

Было похоже на оправдания.

– Я его видел вчера, – сказал Корнышев. – Мы сидели с ним в ночном клубе, и он сказал, что у меня будут большие проблемы.

– Он тебе угрожал? – спросила Лена.

Господи, ну что же это такое? Все, что он сейчас скажет, будет истолковано не так, как было на самом деле!

– Ты не поняла, – поморщился Корнышев, который по-прежнему чувствовал себя оправдывающимся и почти что виноватым. – Он меня предупреждал по-дружески, он мне помочь хотел.

– Он твой друг?

– Он мой начальник. Я работал у него. И он мне сказал, что дело плохо.

– Почему?

– Почему сказал? – уточнил Корнышев.

– Нет, почему плохо.

– Я по службе узнал то, что нельзя было знать.

– Какой-то секрет?

– Да! – с готовностью подтвердил Корнышев. – И он мне сказал, что я должен уехать.

– А ты?

– Я сначала ему не поверил, Лена, но он мой шеф, он не может такими вещами шутить, и хотя я ничего не понимал, я сделал все, как он сказал. И меня едва не убили.

– Кто?

– Я не знаю. Они стояли в подъезде дома. Я проходил мимо них. И тут один из них стал в меня стрелять.

– А попал в генерала, – вдруг произнес молчавший до сих пор Паша.

Наверное, это он так съязвил.

– Генерала не было! – сказал Корнышев, ожесточаясь. – Я был один!

– Так это они тебя ранили? – постепенно возвращался в действительность Паша.

– Да!

– Пулей?

– Ну не гвоздем же! – процедил Корнышев.

– Странные какие пули, – продолжал донимать его Паша. – Даже кожу не пробивают.

– Пуля попала в железо!

– В какое железо? Ты что – Железный Дровосек?

– Вот тут у меня был пистолет, – похлопал себя по животу Корнышев.

И у Паши округлились глаза.

– И сейчас у тебя пистолет? – осведомился он, заметно настораживаясь.

– Нет.

– А где? – полюбопытствовал Паша.

– Выбросил.

– Зачем?

– Затем! – озлобился Корнышев. – В общем, так! То, что по телеку сейчас сказали, – это плохо. Это катастрофа. Они специально, чтобы похоронить. Нагнетают страсти, чтобы охота на меня была по всем правилам и чтобы меня живым не брать. Уничтожать без всяких компромиссов будут, как таракана.

Лена смотрела с тревогой.

– Это мои проблемы, – ответил на ее взгляд Корнышев. – Теперь про вас. Я не знаю точно, на что они готовы, – кивнул в направлении телевизора, – но если про Калюжного они правду сказали, если всех косить стали без разбора – тогда и вас в случае чего не пощадят. Я не пугаю, я правду говорю.

– Да, парень ты правдивый, – подтвердил Паша.

Корнышев пропустил его реплику мимо ушей.

– Я сейчас уйду, – сказал он. – И вы сразу про меня забудьте. Я к вам не приходил – твердите это, кто бы там вас ни допрашивал. Если они узнают, что я у вас был в то самое время, когда они вот эту чушь по телевизору показывали, – они вас не пощадят. Им свидетели ни к чему.

– Ладно, ты валишь или нет? – спросил бесцеремонно Паша.

Он выпроваживал Корнышева. И ведь еще додумается позвонить в милицию, идиот.

– Ты не понял, – вздохнул Корнышев. – Про то, что убьют – я ведь не шучу.

– Я понял, – благосклонно кивнул Паша.

И снова Корнышев сказал:

– Нет, ты не понял. Я вам эти страсти тут рассказываю не для того, чтобы себя обезопасить, чтобы вы меня не сдали…

– Да, это ты о нас печешься, – недобро усмехнулся Паша. – О Ленке и обо мне.

– На тебя мне наплевать, – честно признался Корнышев. – А о Ленке я действительно беспокоюсь. Знаешь, как бывает? Вместе учились, первая любовь, то да се. Ну чего ты вылупился? – продолжал безжалостно Корнышев. – Поцелуи, охи-ахи. Правда, Лен?

– Перестань! – поморщилась Лена.

– Нет, я хочу, чтоб баклан твой проникся и понял! В общем, не подумай ты чего, – сказал Корнышев, обращаясь к багровеющему на глазах Паше. – Все было безобидно. Детство все-таки. Ничего серьезного. А недавно я затосковал, супругу твою вычислил и имел с ней беседу…

– Перестань! – умоляла Лена.

– Пускай знает! В общем, встретился я с ней и предложил дружить. И она меня послала, – запечалился Корнышев. – Муж, говорит, у меня. И этим все сказано.

– Зачем ты это рассказал? – спросила Лена.

Она была раздосадована и не могла этого скрыть.

– Это правда? – спросил Паша, ни на кого не глядя.

– Да, – коротко ответила Лена.

– Вот черт! – пробормотал Паша.

– Ты прости вообще-то, – сказал Корнышев.

– А ты заткнись, – посоветовал ему Паша.

– Ты не очень-то, – нахмурился Корнышев.

– Ты сам не очень, – не испугался Паша. – Ну, блин, ну, учудили!

Он замотал головой расстроенно.

– Прости, – повторил Корнышев. – Я тебе это специально рассказал, чтобы ты понимал, что я не вру. Что мне есть резон о Ленке беспокоиться.

– Ладно, – сказал Паша, стряхнув с себя оцепенение. – Фигня это все. Разобрались. Дальше-то что?

– В смысле? – не понял Корнышев.

– Что делать собираешься?

– Драпать, – вспомнилось Корнышеву словечко Калюжного.

– Куда же ты драпанешь, если вся московская милиция, как сказано… Тебе пересидеть надо где-то. На дно залечь.

– Залягу.

– Можем место подыскать, – неожиданно предложил Паша.

Не ожидавший такого поворота Корнышев посмотрел с недоумением.

– Чего ты зенки вылупил? – сказал невежливо Паша. – Ну сколько же с тобой мороки, блин! Ну откуда ты на нашу голову взялся!

Утренняя Москва была пустынна. Редкие машины на дорогах и столь же редкие, наперечет, пешеходы. Корнышев даже подумал о том, что рановато они все-таки выехали. Двумя часами позже поехали бы – и не светились бы так, ехали в плотном потоке машин, где никакой инспектор не отфильтрует знакомое по ориентировкам лицо. А сейчас каждая машина на виду.

– Он хороший мужик, – в который уже раз сказал сидевший за рулем Паша. – Мы с ним рыбачим вместе. Ну кто тебя у него будет искать? Ты его впервые в жизни увидишь, он тебя тоже.

– Теперь-то хоть скажешь, отчего со мной вдруг задружил? – спросил Корнышев. – Лены рядом нет.

– А я как раз из-за Ленки. Тебя бы я хоть сейчас своими собственными руками удавил, – бестрепетно признался Паша. – Но, блин, проблему это не решает. К сожалению. Так что приходится семью спасать таким вот диким способом. Ленка за тебя трясется, и если я тебя в беде брошу – я собственной жене уже почти что враг.

– Ты на нее зла не держи. Она действительно меня отбрила.

– Верю.

– Правда?

– Я же с ней живу. Характер знаю. На нее это похоже.

Паша произнес это с тихой гордостью в голосе.

– Далеко еще? – спросил Корнышев.

– По такой пустой дороге – минут пятьдесят.

– Ты поверни здесь где-нибудь, – попросил Корнышев. – Попетляй по переулкам.