Укротить сердце (ЛП) - Хантер Ава

Я переплетаю свои пальцы с пальцами Чарли. Он тихо рычит и притягивает меня ближе.

― Чарли, ― говорю я. ― Ты в порядке?

― Я просто… ― Плечи напрягаются, потом опускаются, он качает головой.

― Где ты? ― Шепчу я ему. Моя рука скользит по его мускулистой спине. ― Не отстраняйся от меня. Пожалуйста.

Вздрогнув, он поворачивается, бережно заключая меня в свои объятия.

― Никогда.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

― Тогда поговори со мной.

Он вздыхает.

― Я все время вижу это, Руби. ― Его грудь опускается, он сдается. Позволяя мне вытянуть из него правду, даже если это причиняет боль. Он указывает на место на пастбище. ― Я вижу тебя там. ― Его лицо искажается. ― Ты была мертва, малышка. Это разрушило меня, я никогда не смогу этого забыть.

― Я знаю, ― шепчу я ему. ― Я тоже это чувствую.

Странные слова, но Чарли кивает, словно понимает.

Это моя судьба и сердечная боль Чарли.

Жить с этим. Помнить.

Мое воскрешение. Иногда мне кажется, что я все еще помню, как это было. Умереть. Вернуться. Губы Чарли, его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, его слезы на моей щеке.

На самом деле это невозможно. Но кажется именно так.

Я бессмертна, потому что Чарли никогда не отпустит меня.

Мой ковбой заново запустил мое сердце и вернул меня к жизни.

Я ― человек, которым я хотела быть, сердце, которое я должна была найти в этом огромном мире, голос моей матери. Та ночь ― часть меня, и она никогда не отпустит ни одного из нас.

А это значит, что теперь я должна жить. Каждая секунда, проведенная нами с Чарли вместе, бесценна. И мы планируем прожить каждую из этих секунд так, будто она последняя.

― Я в порядке, ― говорю я ему. ― Я здесь. Жива. Я все еще твоя, Чарли. ― Я тянусь к его щеке и провожу рукой по его бороде. Его голубые глаза встречаются с моими. В них светится безграничная любовь. Так много любви. ― Просто почувствуй мое сердце, а я почувствую твое, и мы будем знать, что происходит между нами.

Чарли ничего не говорит. Он просто целует меня, его дыхание наполняет мое тело, его губы согревают каждый дюйм моей кожи. Наши сердца бьются в ровном ритме, набирая силу.

Мои губы растягиваются в улыбке, и губы Чарли делают то же самое.

Подстраиваясь под меня.

Я отрываюсь от его поцелуя. Я все еще улыбаюсь.

― Вот, ― я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поймать его хмурую улыбку, ― мой ковбой. Мужчина, которого я люблю.

Чарли берет мои пальцы, подносит их к губам и целует каждый. Затем мое запястье. Пульс.

Слезы застилают мне глаза.

Этот мужчина. От него у меня перехватывает дыхание.

― Там, ― произносит он и указывает на место, где я умерла. ― Мы разобьем сад. Прямо там, малышка. И первое, что мы посадим…

― Что?

Он ухмыляется.

― Подсолнухи.

Эпилог

Чарли

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

― Я иду в воду, Чарли, ― говорит мне Руби, танцуя в прибое. Она шевелит бровями. ― Голая.

― Не смей, ― рычу я. Я иду по пляжу и останавливаюсь, мои сапоги касаются кромки воды. Ноябрьское солнце опускается за горизонт, золотое сияние поднимается от волн. ― Малышка, эта вода чертовски холодная.

― Слишком поздно, ковбой, ― игриво поддразнивает она, ее лицо озаряет великолепная улыбка. А потом она с визгом и смехом плюхается в воду.

― Посмотри на меня! ― кричит она, воздевая руки к розовому небу. ― Я жива!

― Посмотри на себя, ― тихо восхищаюсь я. ― Жива.

Она жива.

Эта мысль потрясает меня до глубины души.

Мой напев. Мой припев.

Моя чудесная жена.

Все причины, по которым я сейчас, черт возьми, жив, стоят в этом океане.

― Давай, ковбой! ― кричит Руби, снимая свой сарафан.

Я успеваю заметить ее грудь, прежде чем она исчезает в очередной волне.

Слава Богу, пляж уединенный.

Я собираюсь стянуть сапоги, но замираю, когда раздается звонок моего телефона.

― Черт побери, ― стону я, увидев имя Дэвиса. Меньше всего мне хочется отвечать, но мне нужно с ним поговорить. Последние три дня он не отвечал на мои звонки.

― Как там Калифорния? ― спрашивает Дэвис, когда я беру трубку. ― Авокадо изменило твой мир?

Я закатываю глаза.

― Придурок, ― бормочу я.

Все мои братья безжалостно издевались надо мной за то, что я отправился в Калифорнию, но они понимают, что я должен был это сделать.

Куда бы ни отправилась Руби, я рядом.

Дэвис хихикает.

― Держу пари, пляжная версия Чарли ― это нечто особенное.

― Я не смогу долго продержаться без сапог.

― Кстати, поздравляю. ― Дэвис продолжает. ― Мама говорит об этом так, будто настал конец времен. Ты сбежал и все такое.

― Спасибо. ― Я опускаю взгляд на золотое кольцо на левой руке. На прошлой неделе мы с Руби поженились. Это была скромная церемония в здании суда Воскрешения. Уайетт был моим шафером. Мы устроили небольшой банкет в «Неоновом гризли», а на следующий день сели в мой грузовик и уехали в Калифорнию.

Не хотелось терять ни минуты.

Подсолнечные дни до конца наших дней.

Медовый месяц мы проводим в небольшом пляжном домике на калифорнийском побережье. Через две недели Руби пройдет обследование в Стэнфорде. Это задержит нас в Калифорнии до рождества, и в начале следующего года мы вернемся на ранчо, но если есть хоть что-то, что может помочь ее сердцу стать сильнее, я сделаю это.

― Послушай, ― говорю я брату тихим голосом. ― Я должен сделать это быстро. Я на пляже с Руби, и она вот-вот прыгнет в Тихий океан. ― Я не свожу глаз со стройного силуэта Руби, опасаясь, чтобы волны унесут ее от меня. ― Валиант. Где он, Дэвис?

Долгое молчание.

― Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь.

― Чушь собачья, ― рычу я.

Он обнародовал фотографию несколько месяцев назад, вызвав бурю негодования в адрес Валианта. Его кампания, его брак, его карьера были уничтожены. Но на прошлой неделе Валиант не вернулся домой из деловой поездки за город.

Пропал без вести, объявили в новостях.

Я провожу пальцами по волосам.

― Какое у нас правило? Если ты в деле, то и я в деле. Несмотря ни на что.

― Не в этот раз, ― ровно говорит Дэвис. ― Тебе не нужно знать, брат. Начни свою жизнь с Руби. Забудь об этом. Я тебя прикрою.

Я зажмуриваю глаза, пытаясь понять, что он мне говорит.

― Наслаждайся отпуском, Чарли, ― говорит Дэвис, а у меня в горле стоит ком. ― А потом возвращай свою задницу сюда. Прошлый год будет трудно превзойти. Но мы чертовски уверены, что попытаемся.

Я облегченно смеюсь.

― Да.

Мы заканчиваем разговор.

Я бросаю взгляд на воду и замечаю голую задницу моей жены, когда она барахтается в волнах, а затем, отплевываясь, встает, вскидывая руки к небу.

А потом я снимаю сапоги, джинсы, рубашку и бросаю их на песок рядом с нашими вещами.

Я иду за ней.

И, черт возьми, всегда буду это делать.

Она улыбается, когда замечает, что я приближаюсь.

― Чертовски холодно, ― выдавливаю я.

Руби врезается в меня, и я обхватываю ее за талию.

― Надо же было как-то тебя затащить, ― говорит она, ее голубые глаза блестят озорством.

Мои губы встречаются с ее мягкими губами, я вдыхаю ее аромат морской воды и клубники, эти тихие вздохи, которые я чертовски обожаю. Затем моя рука скользит по ее подбородку, позволяя пальцам нащупать пульс на ее шее.

Моя дурная привычка.

Моя зависимость.

Ее сердцебиение.

Я знаю ее сердцебиение так же хорошо, как свое собственное.

Потому что ее сердце бьется для меня так же, как и для нее.

На ранчо я всегда знал, что нельзя приручить дикую природу. Теперь я знаю, что не могу приручить сердце Руби. Все, что я могу сделать, ― это любить ее.

― Давай, подсолнух, ― говорю я, глядя в ее ярко-голубые глаза. ― Мы пропустим закат.

Она наклоняет голову.

― Ты залез в воду, чтобы сказать мне это?

― Я пришел, чтобы поцеловать тебя. А теперь я вытащу тебя, пока ты не замерзла.