Укротить сердце (ЛП) - Хантер Ава

Голова кружится, но мне удается довести его до пастбища. Я привязываю его к другим лошадям и прислушиваюсь, не завоют ли сирены, но их нет.

И тут я сгибаюсь пополам в сильном приступе кашля. Дым проник глубоко в мои легкие, словно скрюченные пальцы, которые пустили корни. В панике я пытаюсь вдохнуть поглубже. Такое чувство, что мне не хватает кислорода, как будто мое сердце умирает от голода.

Раздается раскат грома, и небеса разверзаются. Дождь обрушивается на землю.

Дождь.

Он спасет нас.

Задыхаясь, я выпрямляюсь и стою в темноте, дрожа, дым клубится вокруг меня, я смотрю на ранчо, которое спасло мою душу этим летом. Ранчо, которое любят Чарли и его братья. Земля, которая позволила мне жить.

Уайетт с широко раскрытыми глазами, обхватив голову руками, наблюдает, как горит остальная часть конюшни. Меня охватывает безумное облегчение, когда я замечаю Чарли, грязного, но невредимого, выбегающего из-за горящего сарая.

Сдерживая слезы, я делаю шаг к нему, но мир вокруг кружится.

― О, ― шепчу я, облизывая пересохшие губы. ― О, нет.

Все мое тело дрожит. Пульс учащается. Грудь. Виски.

Низкочастотный пульс заполняет мои уши. По краям моего зрения ползет чернота.

И тут я вижу свою мать, стоящую на пастбище.

Мама.

Она тянется ко мне, протягивая изящную руку к моему сердцу. Я слышу, как она шепчет мне. Пойдем, пойдем со мной. Я хочу убежать. Я хочу закричать ― нет. Но все, что я могу сделать, ― это чувствовать, как бешено колотится мое сердце.

Это не просто трепетание.

Это ощущается иначе.

Внезапно мне становится очень страшно.

Я качаю головой и отворачиваюсь, стараясь дышать ровнее, собраться с мыслями, найти способ скрыться от маминого взгляда. Я хватаюсь за высокий столб ограды, чтобы сохранить равновесие, и хватаю ртом воздух.

Помогите. Я должна кому-то сказать, что мне нужна помощь.

И снова у меня перед глазами все расплывается, когда я ищу Чарли в дыму.

Моего ковбоя.

В ту минуту, когда мой взгляд падает на него, мою душу наполняет чувство спокойствия.

Бьется оно или нет, мое сердце принадлежит Чарли.

Я смотрю на звезды и делаю последний вдох.

Глава 49

Чарли

Мы все смотрим, как горит конюшня.

― Нет! ― кричит Уайетт, бросаясь к огню.

Я добегаю до него первым и оттаскиваю его, потому что он так близок к тому, чтобы потерять рассудок. Мне знакомо это чувство.

Все пропало. Все наше оборудование. Наш инвентарь. Медикаменты.

Все сгорело.

Но лошади…

Грязная рука сжимает мое плечо, и я оглядываюсь.

― Ты в порядке? ― Дэвис хрипит, его лицо покрыто сажей. Он опускает взгляд, проверяя, нет ли у меня травм.

Я киваю.

― Сколько? ― Я осматриваю пастбище и провожу рукой по своим влажным от пота волосам. Меня волнуют только лошади. ― Сколько мы потеряли?

― Ни одной. ― Голос моего старшего брата звучит ошеломленно. ― Мы спасли их всех.

― Слава Богу, ― выдыхает Уайетт, прикрывая глаза.

Я чуть не падаю от облегчения.

Слава богу, конюшня построена недавно. Если бы она была старой, у нас не было бы ни единого шанса спасти лошадей. Придется вызвать ветеринара, чтобы он их осмотрел, но это чудо, что они все выжили.

― DVL, ― вырывается у Дэвиса.

На моем виске пульсирует вена, а ярость застилает глаза. Кто-то заплатит за это.

Но позже.

Сначала я должен найти Руби.

Тяжело дыша, я осматриваю ранчо. Дождь заливает все вокруг, и огонь постепенно затухает. Форд разговаривает по телефону, расхаживая взад-вперед по гравийной дорожке, пытаясь поймать сигнал.

И тут я вижу ее.

Ее тело лежит на траве без движения, в глубоком обмороке.

Весь мой мир рушится вокруг меня, и я устремляюсь к ней. Добежав, я падаю на колени. Страх сжимает мне горло, когда я смотрю на ее бледное лицо. Она без сознания, губы приоткрыты, сажа покрывает ее лицо и одежду.

Она потеряла сознание. Она не должна была оказаться здесь. Она сделала для ранчо больше, чем следовало.

― Руби. ― Мой голос звучит резче, чем я хотел бы, жестче, чем я когда-либо говорил с ней, но внутри у меня все дрожит. Я обнимаю ладонями ее застывшее лицо, пытаясь привести в чувство. ― Малышка, очнись.

Никакого ответа.

Мои дрожащие пальцы перемещаются к ее горлу. Я проверяю пульс, ожидая почувствовать его бешеное биение.

Но его нет.

― Это, блядь, не смешно, ― хрипло выкрикиваю я. ― Руби. Давай, малышка, очнись. Очнись!

Я не чувствую биения ее сердца. Я вообще ничего не чувствую.

Паника превращается во всепоглощающий ужас, когда я смотрю на ее неподвижное тело. Голова наполняется жужжанием, и кровь стынет в жилах.

Я подношу ладонь к ее губам. Прижимаю голову к ее груди и прислушиваюсь.

К жизни.

К ее прекрасному биению.

Ничего.

Ее грудь не двигается.

Она не дышит.

Тот маленький огонек, который сиял внутри нее с тех пор, как я ее встретил, ― он исчез. Я его не чувствую. Ее солнца. Ее сияния. Моего подсолнуха.

Той связи, что соединила нас.

Я не могу дотянуться до нее.

Эта мысль отправляет меня в чертову могилу.

Из меня вырывается пронзительный крик.

― Нет. Нет! ― Я трясу ее. ― Руби!

Я поднимаю ее миниатюрную фигурку на руки, прижимаюсь к ней, зарываясь лицом в ее шею. Ее голова запрокидывается назад на мой локоть. Она кажется сломанной, хрупкой и такой безжизненной, что я теряю свой чертов рассудок.

― Не делай этого, ― шепчу я, прижимая ее к себе. ― Не оставляй меня. ― Я глажу ее влажные волосы, потемневшие от дождя. ― Малышка, пожалуйста. Вернись ко мне. Очнись. Очнись, черт возьми!

― Чарли. ― Дэвис хватает меня за плечо. Он опускается на колени рядом со мной. В глазах Дэвиса печаль и страх, и это пугает меня. Он всегда спокоен.

Когда он не спокоен, это значит…

― Она не дышит, ― кричу я.

Форд прижимает телефон к уху, его лицо серьезное.

― Нам нужна скорая! ― кричит он. ― Сейчас же! Немедленно!

― Положи ее, ― приказывает Дэвис. ― Положи ее, Чарли!

Моя кожа покрывается льдом. Мир отключился. Слезы жгут мне веки. Мое чертово сердце перестает биться.

Как запустить сердце?

Ты просто поцелуй меня, ковбой.

Слова, сказанные целую жизнь назад.

Слова, которые заставляют меня действовать.

Я опускаю ее тело на траву и начинаю делать компрессию грудной клетки.

Откинув ее голову назад, я накрываю ее губы своими.

Она может забрать весь мой воздух, всю мою жизнь.

― Дыши, дыши, ― требую я, прижимаясь к ее уже холодным губам. ― Не делай этого со мной. Не оставляй меня. Пожалуйста, Руби. Пожалуйста!

Время замедляется.

Останавливается.

Но я не могу остановиться. Не могу.

Не тогда, когда она нуждается во мне.

Ее прекрасное сердце ― я не позволю ему уйти.

Пот стекает по моему лбу, заливая глаза. Я не замечаю ни треска ее ребер, ни криков Форда в телефон, ни дождя, пропитывающего мою рубашку, ни боли в руках, ни жжения в груди.

Все, что я вижу, ― это Руби. Ее бледное лицо, обращенное к небу, золотисто-розовые волосы, разметавшиеся по траве. Голубой свет луны на ее лице.

Руби на моем кухонном острове, босая, смеющаяся. Ее милое, улыбающееся лицо ярко вспыхивает в моей памяти. Мой подсолнух. Мое сердце и душа.

Женщина, которую я люблю.

Женщина, которая мне нужна.

Прекратив компрессию, я проверяю пульс на ее запястье.

Ничего.

― Нет, ― задыхаюсь я.

Горе захлестывает меня. Я падаю на нее, обнимая ее крошечную фигурку. Мое сердце, моя драгоценная девочка.

― Возьми все, ― хрипло говорю я ей. ― Мое дыхание, мою душу. Возьми. ― Рыдание вырывается из меня. ― Дыши, малышка. Просто дыши, черт возьми.

Я жду, когда ее грудь поднимется. Ее губы втянут воздух.

Но вместо этого ― ничего.

― Подсолнух. ― Мой голос срывается.