Тени школы Кейбл - Гиббс Эбигейл

— Да.

Он смотрел на мое отражение в полированной поверхности рояля. Я засунул руки в карманы, надеясь, что он наконец уйдет.­ Каспар сидел в свете луны, который проникал сквозь окно, мертвенно бледный и неподвижный, не сводя глаз с моего отражения, как будто на меня смотрел мертвец.

— Я легко выхожу из себя… после смерти мамы. Я понимаю, почему Отэмн держит все в себе. Ты просто закрываешься, — сказал он медленно.

Мои руки напряглись и стали будто каменными.

Каспар Варн говорит со мной… о чувствах?

— Попробуй обратиться к психологу, — предложил я, не в силах придумать ничего другого. — Отэмн очень помогло.

Он снова опустил руки на клавиши и начал играть красивую медленную композицию, отдаленно напоминавшую вальс.

— Я вел себя с ней как с человеком, — не унимался он, и с каждой нотой и словом его голос становился все громче. — Я не причинил ей вреда, ведь правда?

Его голос снова стал едва слышным, и в двух последних ­словах были заключены тысячи сомнений. Я внутренне запа­никовал.

И что мне делать? Я же не психолог!

— Я слишком мало знаю о ваших отношениях, чтобы судить, — в конце концов выдавил я из себя, покраснев до самых глаз.

— Да, слишком мало, — согласился он, и музыка стала снова нарастать. — Но ведь никто не думает о том, что такой ее сделало обращение. Все произошло слишком быстро, слишком поспешно. Она не была готова… возможно… А может, жизнь вампира просто не для нее. Может быть, она слишком человек.

— Я…

— Она подпитывается твоей Отэмн. Она все время рассказывает мне о сердцебиении Отэмн, как оно замедляется и ускоряется, когда она с тобой. Словно сломанные часы, которые не могут идти правильно, — так она говорит. Мне кажется, она представляет, что это ее сердцебиение, что она снова человек.

У меня внутри что-то опустилось.

— Но обратного пути у нее нет, — сказал я тихо.

Он перестал играть и повернулся на стуле, оказавшись ко мне лицом.

— Думаешь, я этого не знаю?!

Немного испугавшись этого резкого поворота, я отступил на шаг назад. Но, проведя рукой по затылку, он успокоился так же быстро, как и вспылил.

— Я уезжаю завтра вечером…

— Ты оставляешь двор? Оставляешь Виолетту? — выпалил я, не успев сдержаться. Я знал, что он не отличался рассудительностью, но уехать? Мне хотелось вынуть ему мозг собственноручно.

— Я уеду на охоту, — поправил меня он. — На несколько дней на материк. Мне нужно развеяться.

— И ты думаешь, что если оставишь ее одну, то это пойдет вам на пользу? — спросил я. Я обошел диваны и приблизился к роялю, чуть замедлив шаг на случай, если Каспар, словно дикое животное, кинется на меня. — Ведь ты ей все еще снишься, мне Отэмн рассказывала. Ты думаешь, увидев тебя на охоте, она захочет пить кровь?!

Он встал.

— Мне просто нужно уехать! Я здесь с ума схожу!

Я сделал еще шаг вперед.

— Тогда ты просто эгоист.

Он открыл рот, закрыл его и снова открыл. Потом покачал го­ловой, отвернулся и положил голову на сложенные на рояле руки.

— Нет… я… я просто не знаю, что делать.

Я нахмурился, услышав, как сорвался его голос.

— С тобой все в порядке?

Я осторожно подошел и положил руку Каспару на плечо, немного его разворачивая. В глазах у него не было слез, но губы дрожали. Он взглянул на меня серыми глазами и помчался к двери, однако у порога остановился.

— Я думал, что безумная страсть все исправит. Но я ошибся.

И он исчез.

Глава 36

Отэмн

— Главное, чтобы уходить с заседаний Совета не вошло у вас в привычку. Такое действует только раз, — негромко сказал атенеанский король, переводя взгляд с меня то на дочь Эмили, которая играла у его ног, то на двоих шкодливых близнецов, которые все пытались дернуть ее за волосы. — Но на этот раз ваш уход оказался правильным решением. Мы в долгу перед вами.

Он встал с кресла, и дети тут же замерли, подняв на отца полные обожания глаза.

Я тоже поднялась.

— Сегодня утром она выпила около полулитра крови. Я не ожидала таких скорых результатов, но это настоящий подарок судьбы.

— Действительно. И вы, леди Отэмн, просто светитесь. Ваша растущая изо дня в день сила радует и меня, и всю нашу семью. Мне кажется, мы вовлекли вас в хаос нашей семьи.

— Я чувствую себя здесь как дома, — призналась я, покраснев.

— Я рад это слышать. А теперь нам пора возвращаться в гостиную.

Дети начали покорно собирать игрушки, и, как только они с этим справились, король повел нас к выходу из комнаты. К моему величайшему удовольствию, Эмили взяла меня за руку, сжав мою ладонь, словно мы были сестрами.

В гостиной, как всегда, было полным-полно народу. Это была комната, где семья Атенеа собиралась вместе. Здесь дети играли и общались, выполняли домашние задания и проводили время со своими вечно занятыми родителями. Гостиная располагалась в передней части дворца, сразу за холлом, где собирались зеваки в надежде хоть мельком увидеть короля. Но это им удавалось редко, ведь все внутренние комнаты соединялись между собой. Помню, как в детстве я бегала по ним за Фэллоном, не встречая никого, чьи глаза не были бы голубыми.

Фэллон сидел в углу комнаты с тетей и дядей. Когда я зашла, он поднял голову и улыбнулся. И я, хотя была в джинсах и просторном свитере, почувствовала себя единственной девушкой во дворце, кто может вызвать у него такую улыбку. Мне хотелось подбежать и обхватить принца за шею, повиснув на нем, словно лиана…

Я счастлива. Я не знаю почему, но я счастлива…

Но я не пошла к нему, а отправилась в другой угол, где за маленьким столиком сидели Виолетта и Каспар. Она сосредоточенно изучала глянцевые страницы, но я-то знала, что интересовали ее вовсе не сплетни. Когда я придвинула стул, она подняла глаза и коротко мне улыбнулась.

— Ты в порядке? — спросила я, хотя прекрасно знала, что с ней все хорошо, ведь по нашему каналу связи чувствовала ее радость и взволнованность.

— В полном, — ответила она, доставая какой-то листок. — Я сегодня поговорила с женщиной из администрации. Она сказала, что с такими оценками меня возьмут без вопросов и начать можно уже в январе! Вот.

Она протянула мне листок, и я пробежала глазами то, что было на нем нацарапано: там говорилось о духовной помощи.

Я широко улыбнулась.

— И политика — отличная специальность. Твои знания непременно нам пригодятся.

Сидевший напротив Каспар презрительно усмехнулся.

— Ага, конечно… — пробормотал он.

Виолетта посмотрела на него, и улыбка сползла с ее лица. Я сделала глубокий вдох.

Не вмешивайся. Не смей все портить!

— Каспар ведет себя странно? — спросил голос Фэллона в моем сознании.

Я едва заметно кивнула, предположив, что он смотрит в нашу сторону.

— И вчера вечером он странно вел себя со мной.

Я искоса посмотрела на Виолетту, оценивая ее реакцию: ­ничто сказанное в моем сознании больше не было для нее секретом.

— Потом расскажешь, — ответила я, напоминая Фэллону, что нужно быть осторожнее: он все еще не до конца осознавал, как тесно мы связаны с Виолеттой.

— Так чем ты занималась? Я со вчерашнего дня тебя практически не видел. У Виолетты в руках брошюра из университета, но я не понимаю, что изменилось. Ее словно подменили!

Я ухмыльнулась.

— Она будет поступать учиться.

— Правда?! Ух ты! Но что это меняет?

— Помнишь, я рассказывала тебе, что видела королеву вампиров? Она сказала, что мы с Виолеттой похожи, и я подумала о том, что стало для меня спасением. Образование! Но сообразила я это только тогда, когда Антэ сказал о необходимости просветить ее…

Виолетта коротко мне улыбнулась. Она явно внимательно нас слушала.

— Быть вампиром не значит отказываться от планов на будущее, — заключила я как вслух, так и про себя, чтобы Фэллон мог услышать.