На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов

Но вышла неувязочка. Нет, нет, не политического характера, а сугубо личного и прозаичного. У Георгия Фридриховича была любимая собака, а тут выяснилось, что по австралийским законам ее придется на полгода отправить в питомник на карантин. Он на это согласиться не мог и в итоге отправился послом в Южную Корею, где пробыл четыре года. По возвращении в Москву ему было сказано, что МИД в его услугах больше не нуждается. Пришлось ему снова вернуться к научной работе.

Служебные обязанности Кунадзе были перераспределены аж между тремя новыми замминистрами. Кадры были поручены Сергею Крылову (до этого Генсекретарю МИД), а Азия распределена между Александром Пановым (большая ее часть) и Альбертом Чернышевым, который стал курировать наш департамент. Вот с ними работать было одно удовольствие – высококлассные профессионалы, да к тому же и добрые мои приятели. Правда, с Крыловым у меня в первый же день его назначения возникла небольшая размолвка. Позвонил ему, чтобы поздравить с новой должностью. А он мне неожиданно: «Спасибо, Юра, а я как раз собирался с тобой связаться. У меня к тебе убедительная просьба – возглавь департамент кадров. Для меня кадровая политика пока довольно неизвестная область, и я был бы заинтересован, чтобы во главе департамента стоял человек, которому я полностью доверяю».

Не скрою, я был в легком шоке. Однако, не раздумывая, сразу же отказался – ну не такой я человек по натуре, чтобы заниматься кадрами. Крылов попросил все же подумать, но я был непреклонен: думай, не думай – ничего другого не скажу. Сергей Борисович вроде бы даже обиделся на меня, но вскоре между нами восстановились нормальные дружеские отношения и тесные рабочие контакты.

Ладно, пора вернуться к делам департаментским. А их хватало. Например, возьмем наши отношения с Туркменистаном. Сразу оговорюсь, что на постоянной основе ими заниматься особо не приходилось. Но когда возникали какие-то встречи на высшем уровне, покрутиться приходилось изрядно. Припоминаю, в частности, визит Ниязова – Туркменбаши – в Москву. Предстояло подписать обширный пакет всяческих соглашений в различных областях сотрудничества. Их проекты, разумеется, готовились в соответствующих ведомствах, но общая координация была за нами. Приходилось тратить уйму времени на доведение их до ума – то есть на окончательное завершение текстов к подписанию. Как-то раз секретарша зашла ко мне в кабинет и сказала, что звонили из секретариата вице-премьера, но «вертушка» уже более двух часов занята. Просили, мол, положить трубку и дождаться его звонка.

За пару дней до визита в Москву прилетел Борис Шихмурадов – 1-й замминистра иностранных дел и по совместительству вице-премьер, отвечающий с туркменской стороны за все вопросы подготовки к саммиту. Поздно вечером я отправился встречать его в аэропорт Домодедово. Выехал я туда не из министерства и не из дома, а из концертного зала «Россия», где выступала Алла Пугачева. Билеты на ее концерт достали с большим трудом, а мне пришлось покинуть его где-то на середине, под одну из моих любимых песен: «Без тебя, любимый мой…»

Деловой разговор с Борисом Оразовичем начался сразу после его прилета в здании аэровокзала. Больше всего его интересовало, будет ли включено в текст Договора о дружбе и сотрудничестве положение о признании Россией нейтралитета Туркменистана в международных делах. Он, разумеется, понимал, что от меня сие не зависит, но все же сказал: при положительном решении я вам лично подарю туркменского скакуна. Туркменский нейтралитет мы признали, а вот скакуна я так и не получил. Впрочем, зачем он мне? Своей конюшни у меня нет, а на нашей довольно большой лоджии ему все равно было бы тесновато, да корма на него не напасешься. А вот судьба самого Шихмурадова, вскоре ставшего министром иностранных дел, в дальнейшем сложилась трагически. Это был очень симпатичный человек и высокопрофессиональный дипломат. По первому образованию журналист-международник (закончил журфак МГУ), а затем отучился еще три года в Дипакадемии МИД СССР. Но настал момент, когда он ушел в открытую оппозицию к Ниязову. Был арестован, много лет провел в тюремных застенках, где по некоторым данным и скончался. Правда, сей факт официально не подтвержден и до наших дней.

После этой печальной истории поведаю все же об одном забавном случае, произошедшем на заключительном этапе визита Туркменбаши в Москву. Произошел он в Кремле на церемонии подписания упомянутых договоров и соглашений, коих набралось более двух десятков. Я тихонько стоял за спинами десятка министров и прочих высокопоставленных деятелей. И вдруг услышал: президент распорядился, чтобы название каждого документа оглашалось в микрофон до того, как его подадут на подпись (раньше такого не практиковалось). Ну что ж, неплохая идея, но мне-то до нее никакого дела не было. Но далее произошло следующее.

Исполнять эту почетную миссию поручили сотруднику нашего юридически-правового департамента, в функции которого входил лишь поднос подписантам соответствующих кожаных папочек. Он растерялся и при первом же оглашении, сделанном дрожащим голосом, допустил какую-то ошибку. Со вторым – такая же история. Взглянул я на Ельцина – тот побагровел и насупился. Чувствую, ситуацию надо спасать. Вылез вперед, отобрал микрофон у юриста и своим зычным голосом начал чеканить: «Подписывается соглашение о сотрудничестве…» Отдиктовал все названия и скромненько вернулся на свое место. По завершении церемонии ко мне подошел Дмитрий Борисович Рюриков – помощник Президента по международным делам, и сказал: «Юрий Михайлович, если по каким-то причинам вам придется или захочется завершить вашу службу в МИД'е, приходите к нам в президентскую администрацию. Мы для вас специально учредим должность официального глашатая». К счастью, таким выгодным предложением мне все же не довелось воспользоваться. На этом тему Туркменистана – единственной курируемой страны, где мне самому побывать не пришлось, завершаю и перехожу к другим сюжетам.

Начну с моего общения с «партнерами», как это теперь принято называть, по натовским странам. Не скрою, меня прежде всего интересовало, поступят ли вообще приглашения персоне нон-грата посетить «вражий стан»? Не много, но получил: в ФРГ, Великобританию и в Брюссель (не вообще в Бельгию, а именно в штаб-квартиру НАТО). Во всех трех случаях вышла заминка с визами. Запрос подавался вовремя, а вот выдавали мне их в последний момент, когда уже собирался сдавать заказанные авиабилеты. Может, просто совпадение, может, хотели напомнить: мол, так уж и быть – пустим, но удовольствия нам это не доставляет.

О самих поездках. Самая скучная была в ФРГ. Но сам я там умудрился отличиться. Перед отлетом жутко замотался с какими-то срочными делами. Кое-как наспех собрался и вылетел во Франкфурт-на-Майне, не прихватив с собой даже координат нашего посольства. Твердо был уверен,