Заблудившийся во сне - Владимир Михайлов

– Любопытно, как бытовая деталь, – сказал я. – Или ты увидел в этом что-то другое?

– Думаю, что его сейчас понесут куда-то в центр местного значения, – сказал он. – Царям даже в таких условиях воздается почет.

– Ну и что? Мы же не из правящей династии.

– Подозреваю, – сказал Борич, – что направление движения – наше и их – совпадет, хотя бы на некоторое время.

– Почему?

– Хотя бы потому, что где центр – там и охрана посолиднее. И наверняка существуют какие-то средства защиты. Если это подтвердится – может быть, мы сойдем за свиту и проскочим без забот. А?

Я усомнился: слишком уж мы не походили на тени. Но возражать не стал: Борич достаточно часто оказывался прав. Сказывался его богатый опыт.

– Ладно, пошагали, – согласился я. – Не забудем только изобразить приличествующую случаю скорбь.

И мы двинулись в путь.

Мы сделали все возможное, чтобы нас можно было принять за тени; однако получалось это не очень-то хорошо, в особенности у Зурилова, который никак не мог точно воспроизвести подсказанную нами формулу. Правда, это и на самом деле не очень легко, поскольку произносится она на языке, фонетика которого нам совершенно чужда, а сам язык исчез с лица Земли так давно, что никаких следов его не сохранилось. Впрочем, я вообще не уверен, что это земной язык.

Тем не менее, замешавшись в приветственно-траурную процессию, некоторое время – и расстояние – нам удалось пройти без помех. Зурилов постоянно вертел головой, уточняя, наверное, курс на Груздя, но мы, похоже, шли без отклонений.

До поры, до времени.

Неприятности начались, когда засеянное каменьями поле кончилось и открылась широченная равнина, покрытая низким туманом, над которым были видны лишь наши верхние половины, что же касается теней, то они и вовсе сливались с ним. Какое-то время нам казалось, что мы по-прежнему следуем за процессией – пока Зурилов не пробормотал:

– По-моему, мы остались одни – они то ли свернули, то ли еще что-нибудь…

Мы остановились и стали вглядываться в серую муть. Было очень трудно различить в ней вообще что-либо, потому что туман не был однородным, местами становился почти прозрачным, местами сгущался, и такое сгущение вполне можно было принять за тень – но в следующий миг сгущение рассасывалось, и становилось ясно, что это не фигура вовсе, а просто так.

– Хрен с ними, – проговорил Борич. – Как сигнал?

– Очень хорошо, – заверил Зурилов.

– Тогда веди прямо по волне. Все равно тут никого не видно. Авось пройдем.

Но через секунду-другую оказалось, что «не видно» вовсе не значит, что тут и на самом деле никого нет.

Сперва возник голос. В глухой тишине он показался особенно громким и грозным, так что мы невольно вздрогнули.

– Остановитесь! Во имя вашей безопасности – остановитесь!

Голос шел ниоткуда – и, казалось, со всех сторон сразу.

Мы, переглянувшись, лишь ускорили шаг. Опыт подсказывал, что попасть в движущуюся цель всегда труднее, чем в неподвижную.

– Стойте! Это последнее предупреждение!

И, как бы в подтверждение сказанного, в каком-нибудь десятке метров от нас ударила молния. Мощная и аккуратная, без ветвей и отростков – прямая, как стрела. Это явно говорило об ее искусственном характере. Кажется, владелец голоса был не из болтунов.

– Стоп! – скомандовал я, принимая игру на себя.

Мы остановились.

– Ну, что теперь? – крикнул я в пространство, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно нахальнее.

– Ваши усилия напрасны, – послышался ответ. – Дальше вам не пройти. Но мы не хотим уничтожить вас. Поворачивайте назад и идите к воде. Там мы дадим вам возможность вернуться в светлый мир.

– Черта с два они дадут, – пробормотал Борич негромко. Я был с ним совершенно согласен.

– Мы согласны уйти, – возгласил я в ответ. – Но только вместе с Груздем. Пусть он подойдет к нам – и мы сразу же двинемся к берегу.

После секундной паузы со всех сторон донеслось:

– Я не знаю, о чем вы говорите. Не знаю никого с таким именем. Мое предложение останется в силе еще две минуты. Потом мы вас истребим.

– Мы обдумаем ваше предложение! – крикнул я. И повернулся к Боричу: – Это не тени. Тени безгласны.

– Согласен. Но здесь не может быть никакого оружия: Аид прочно заблокирован от него.

– Не совсем так. Молнии – как все прочее, что не является только оружием, – здесь действуют. Пример налицо.

– Можем ли мы получить что-то подобное?

– Попробуй найти формулу.

– Что просить?

Я думал лишь мгновение:

– Генератор инфразвука. Походный. Это не оружие.

– Н-не знаю… – сомневаясь, пробормотал он. – И потом – как ввести его в формулу? Там нет таких терминов…

– Проси тихий звук страха. Это ты можешь перевести на – на что там нужно переводить?

– Словно ты сам не знаешь. Нормальная латынь.

– Даю… если только пробью блок.

– Они же пробили!

– Может быть, вместе?

– Верно. Давай.

Мы стали спиной друг к другу, прижались, взялись за руки. Зурилову я скомандовал:

– Сядь. Спрячься в туман. Ну!

Он скрылся. Борич шепотом произнес формулу – чтобы я усвоил.

– Готов?

– Да, – ответил я. – Обратный счет, начинаем в ноль. Три, два, один…

Формула прозвучала. Мы вложили в призыв все силы, какие еще у нас оставались.

Но мы потратили их не зря.

В следующее мгновение я ощутил в руке знакомую рукоять.

– Есть!

А еще через миг прозвучало:

– Две минуты истекли! Вы подписали свой приговор!

И снова ударила молния – на этот раз ближе. Где-то под ногами испуганно пискнул Зурилов:

– Меня, кажется, тряхнуло!

– Заткни уши пальцами! – велел я в ответ. И нажал на стартовую кнопку генератора.

Если я и рисковал, то только самим собой: излучение могло ввести в состояние ужаса и меня. Правда, сзади генератор был достаточно надежно экранирован.

Я медленно повел диффузором, поворачиваясь на левой пятке и описывая прибором окружность.

В первые секунды казалось, что ничего не происходит. Но я знал, что эффект проявляется не сразу. Борич тоже присел в туман и заткнул уши, чтобы волновой луч не задел его.

Откуда-то – кажется, по-прежнему со всех сторон – донесся негромкий стон. Вернее, стоны – разной высоты и тембра. Мне даже показалось, что один из голосов принадлежал женщине. Но во мне не проснулось никаких угрызений совести: сейчас все, кто окружал нас, были врагами. Да и – после жертвоприношения детей, которое продемонстрировал мне Инка-Дремин, мои понятия о жестокости сильно изменились.

Я повернул большим пальцем регулятор излучаемой мощности. Стоны не только повторились в усиленном варианте; они к тому же локализовались. Теперь было ясно, откуда они доносятся. И я направил диффузор туда, крикнув своим: