Магия мозга и лабиринты жизни - Наталья Бехтерева

Мы проговорили с господином Джеком Дрейфусом пару часов, затем встретились вечером у него в доме, затем он приехал к нам. Затем… Мы виделись то чаще, то реже, но отношения шли не по затухающей. В последнее время мы виделись сравнительно часто, и нередко вечерами раздавался звонок из Нью-Йорка: это был Джек или тогда его главный медицинский помощник, а затем глава самостоятельной «Организации здоровья» Барри Смит.

Что же определило для меня значимость встречи и последующей дружбы с господином Джеком Дрейфусом, мультимиллионером, бизнесменом? Уж конечно, не его миллионы. Просто миллионер, и даже наживший состояние с помощью экстраординарного предвидения событий на бирже, конечно, для всех – и для нас – занятен, хотя теперь у нас и есть свои миллионеры. Но Джек Дрейфус – личность: «Бог дал мне состояние, с тем чтобы я мог помогать людям».

Дело в том, что вчерашний молодой повеса, нашедший свое деловое призвание и признание в мире биржи, лет двадцать прожив прекрасной спортивной жизнью, заболевает внезапно тем, что я бы назвала тяжелым неврозом. О перипетиях событий пишет он сам в книге «Замечательное лекарство просмотрено», писала и я в «Науке и жизни» о «новой жизни старого лекарства».

Дрейфус излечил себя сам с помощью дифенилгидантоина – дилантина (у нас известного под названием дифенин) и врача, прописавшего ему по его просьбе этот препарат. С помощью врачебных назначений Дрейфус помогает дилантином еще нескольким своим друзьям, и начинает свою работу новая медицинская организация «Дрейфус медикэл фаундейшн». Президент ее, Джек Дрейфус, субсидирует работы по изучению действия и применения дилантина, собирает литературу. Он кажется поначалу «зацикленным» на дилантине, и далеко не все и не сразу принимают его всерьез. Но вот закончен объемистый труд (он вышел и на русском языке), там все расставлено по местам: дилантин сохранит свои позиции в лечении эпилепсии и займет свое место в качестве основного или дополнительного лекарства при целом ряде других заболеваний.

Почему же все-таки я выделяю эту встречу из ряда других? Я встретилась с человеком, который не просто помог себе, но, оценив возможные масштабы помощи другим, разным больным и заключенным в тюрьмах, посвятил свою жизнь этому вопросу. Выстоял период неверия, пожалуй – иронии и, не задумываясь, тратил свои деньги (не деньги отцов и дедов), свои десятки и сотни миллионов (!) для того, чтобы облегчить страдания тех, кого он, скорее всего, в глаза-то никогда не увидит, тех, кто живет в США, в других странах и на других континентах. Джек снова и снова зарабатывает истраченные для такой помощи деньги – но не на этой помощи. Все, что делает «Дрейфус медикэл фаундейшн», бесприбыльно. Так же работает созданная на ее базе уже под руководством Барри Смита «Хелс фаундейшн» («Организация здоровья»). С 1972 г., с первоначальным недоверием, с постепенным узнаванием, применяем мы дилантин в лечении неврологических и других больных. Рассказываем Джеку о новых эффектах дилантина, узнаём о его (собственных и литературных) находках.

К сожалению, мне в жизни пришлось и до этой встречи выстаивать сложности. Не Джек научил меня этому нужному качеству. Оно пришло раньше, хотя и досталось очень дорогой ценой. Но Джек Дрейфус показал миру и нам, в том числе моим сотрудникам, как весело, без тени сожаления, при убежденности в своей правоте и наперекор сопротивлению и чьей-то иронии, можно дарить людям радость жизни, тратя на это огромные деньги, не ожидая ни прибыли, ни памятника. К чести делового таланта Дрейфуса (в Америке о его таланте говорят как о гениальности – в плане предсказания вероятности событий в деловой сфере), он вновь и вновь пополнял свой капитал. И вновь тратил его на развитие своей организации, созданной для помощи людям. Мне меньше всего хотелось бы, чтобы то, что я рассказала о Дрейфусе, выглядело как сказка о добром миллионере, хотя он действительно и миллионер, и добр. У него огромное чувство юмора, очень, к счастью, мешающее традиционному сказочному образу. Это человек, который понял, как можно помогать людям, безраздельно отдался этой идее, сделал возможное и невозможное для ее осуществления и выстоял. Иногда даже бороться легче, чем выстоять. Те, кому приходилось и бороться, и «выстаивать», подтвердят, надеюсь, то, что я пишу. Вот и все пока о нем, о Джеке Дрейфусе.

Но этот раздел был бы неполон, если бы я не сказала еще несколько слов о Барри Смите. Я уже писала, что моей большой удачей в жизни явилась возможность «передать эстафету» человеку, который вносит свою лепту в мою любимую область науки. А Барри Смит не только «принял эстафету» в научном и клиническом обосновании широкого применения дилантина, но и оказался также великолепным организатором. Чего? Всего, к чему бы он ни прикоснулся, что имеет значение для улучшения человеческой жизни, для лечения в далекой Африке, не менее далекой Индии и т.д., и т.п. – для решения более или менее сложных проблем.

Без чего нельзя понять двух этих удивительных людей – Джека Дрейфуса и Барри Смита? Без того, чтобы не оценить редкостное богатство их духовного мира, их поражающую душевную щедрость и открытость добру. Благородная идея в благородных душах людей – не такое уж, к сожалению, частое сочетание. Но, как говорится, тем более!

Поездки на конгрессы, которые очень, очень утомительны, я считала скорее своим научным долгом, чем научной необходимостью. Дело в том, что, хотя на каждом конгрессе некоторые лекции или симпозиальные доклады по-настоящему новы и интересны, нередко интересное идет параллельно. Обязательно старалась найти время для стендовых докладов – это, пожалуй, очень хорошая форма, позволяющая подумать и поговорить.

Но по-настоящему ценила возможность неоткрытых (для меня еще!) островов – интенсивно и оригинально работающих лабораторий – и встреч, которые, вполне рискуя заслужить упреки в снобизме, не могу назвать иначе как элитарными, где собираются мастера, чтобы с разных сторон обсудить проблему (это, конечно, не исключает дебатов по поводу деталей каждого из подходов в монопрофильных научных собраниях). Примеров таких действительно элитарных встреч немного, хотя, наверное, я и сама должна была вкладывать больше в их организацию. Оптимальный вариант, да еще с душевно близкой мне ориентацией – «Мир через познание мыслительной деятельности мозга», – это симпозиумы в Хамаматсу с 1988 г., организованные господином Теруо Хирумой, японским специалистом в области электроники и главой фирмы, который нередко приезжает и в нашу страну, много путешествует по своим деловым обязанностям, и американским ученым Генри Вагнером. (В Японии я бывала и раньше – читала лекции на конгрессах, любовалась древней столицей – Киото… Но не об этом сейчас речь.)