Чарованная щепка - Валерия Демина

служака благодарил его за разряжение цветочных гор и настойчиво совал маленький кошель. Господин Карнелис был бы рад, если бы о нем просто забыли, и пытался тихо ретироваться, но исполнительный собеседник пугался, догонял и ссылался на строгость руководства. Словом, кошель пришлось взять, и он жег магу пояс до самого дома.

Себастьян вернулся в сумерках.

Виола уже завершила дневные труды – сегодня они свелись к часу работы над книгами, обеду с Дарием в "Опятах", прогулке с ним же и ужину сырными пирожками на крыльце, потому что "брат вот-вот вернется".

Дарий не возражал и стелил на ступени жилет. Бросать Виолу не хотелось, однако приличные поводы обретаться рядом он исчерпал с последним пирогом. Новые предлоги не приходили на ум, новые пироги – увы! – не лезли в горло. Поэтому он был почти так же рад появлению древесника, как распорядительница, прямо со ступеней павшая на его шею.

Себастьян поверх ее плеча кивнул Дарию благодарно, в ответ получил искреннюю радость о благополучном исходе, аккуратно отклеил экспрессивную сестру до приличного расстояния и удалился с нею в дом.

– Я знаю, что ты был консультантом! – Заявила она гордо, едва переступив порог. – Что ты проверял? Это связано с кражами, не так ли?

Себастьян только молча и устало развел руками – “Конфиденциальность”. Виолу донимало любопытство, но и таинственность сошла за повод к восторгу. Видя чистое восхищение, древесник все-таки вернул ее с небес на землю:

– Неудачно.

После чего ушел в умывальню, визгливым рычагом колонки подкачал студеной воды до края бочки и окунул туда истерзанную голову.

Слушая этот казнящийся плеск за стеною, Виола с поблекшим вздохом уложила оставленный брату пирог на греющую доску.

Когда мокрый Себастьян завершал свой ужин, Диего Бернардович еще и не мечтал о доме.

Дневные служаки разошлись, в Приказе осталось только несколько дежурных. Маг у дерева тоже сменился и сидел на табурете почти во тьме – желтые магические лампы по стенам здания сердцевины двора не освещали.

Глава Приказа стоял на крыльце, и свернутыми в трубочку листами задумчиво стучал себя по шее.

– Не разобрался твой древесник? – Донеслось от соседнего крыльца слева.

Диего мог бы огрызнуться, что древесник никак не его, в штате не числится, но за свои решения он привык отвечать сам.

– Еще посмотрим, – уверенно бросил он, не оборачиваясь. Ему не требовалось зрение, чтобы узнать голос Флавия Терини, оружничего из императорской фамилии.

– Однако, мы все еще не ведаем, что оно таит, – его высочество без формальностей спрыгнул со своего крыльца и пробрался под облепленный мошками фонарь, у которого размышлял Диего.

На дерево теперь смотрели оба. Караульный маг, кажется, клевал там носом, и в целом ночной двор казался вымершим.

Диего молча переменил положение рук, и сверток оказался зажат под локтем другой руки.

– Конечно, – усмехнулся Флавий. – Не со мной об этом говорить. Меня и в Приказ-то назначили, чтобы не дергался и копошился у тебя под боком, а уж теперь недоверия втрое больше.

– Я не подозреваю тебя, – сказал Диего скорее устало, чем убедительно. – Но у меня есть регламент. Чем точнее его блюсти, тем больше у тебя шансов доказать Двору беспочвенность их опасений.

Флавий издал еще один безрадостный смешок и снова стал серьезен, подвигаясь ближе.

– Значит, ты намеренно видишься со мной лишь там, где развернул служебную прослушку? Не надейся избежать вопроса, – его высочество понизил голос до властного шепота. – Где моя жена, Диего?

У Виноградного моста

В Итирсисе май, 15, понедельник

Ночью над сердцем столицы всегда крепчал запах городской реки. Прачки и банщики уже не занимали берегов своей шумной суетой, так что после заката Итирса делалась даже величественной. По ее мощеным набережным пышно слонялись господа, а водная гладь стряхивала хилые челноки на камни внизу и с гордостью выносила торговые корабли. Встречая их грациозные мачты, Итирсис на три часа разводил объятия чарованных мостов.

Зрелище это весьма впечатляло иноземцев, да и многие жители столицы любовались им с охотой (сохраняя, конечно, приличную внешнюю скуку). Старейший Виноградный мост раскрывал свои ладони мягко и почти беззвучно – артефакты были положенным ходом обновлены к началу навигации. Не сговариваясь, Флавий и Диего осели у правой его створы, скудно освещенной мигающим фонарем, который не имел статуса водных путей и не тешился такой частотой магосмотров.

Два благородных мужа могли говорить здесь свободно – если случайные свидетели и фланировали поблизости, то мало ими интересовались. Неслучайные же надрываться не станут – в конце концов, царевич избрал компанией главу их собственного ведомства.

Едва царапнув по воздуху, Диего возвел тонкую ткань приглушающего купола – полная тишина стала бы чересчур подозрительна.

Флавий искривил губу с досадой, отвернулся и устроился локтями на чугунных перилах, покрытых мелкой вечерней моросью.

– Пытаешься отвлечь меня завистью? – Произнес он почти ядовито. – Туше! По части магии я снова младенец рядом с кем-то вроде тебя.

Диего присел, оборотясь к надоевшей реке спиною. Он в самом деле не слишком рвался отвечать на вопросы оружничего, но рано или поздно им предстояло поговорить.

– Ты стал мнительным, – вывел магистр, не ощущая за собою никакой вины.

– Холод снятых браслетов я чую до сих пор, – сказал Флавий, с мрачностью приструнив новую привычку то и дело проверять запястье, после чего творить любое маленькое бессмысленное чародейство.

Магистра Алвини, прошедшего войну и несущего теперь бремя иной борьбы внутри столицы, это замечание не слишком проняло.

– Каждому зрелому магу найдется, что вспомнить, – заметил он тем небрежным тоном, который допускали только годы прошлой дружбы.

Приказных глав до сей поры роднило многое.

В первую очередь – общая бабушка, ибо жена императора и матушка магистра приходились друг другу родными сестрами.

Кроме того, двоюродные Флавий и Диего оказались достаточно близки по духу и возрасту, чтобы расти бок о бок, а после – нести военную службу в одном полку, хотя и в разных магических пятерках. Повинность их пришлась на время бессчетной тассирской кампании – соседу не давал покоя выход Ладии к южному морю. Такое стечение обстоятельств юноши сочли большой удачей и пуще всего мечтали о настоящей битве. Было сложено не менее десятка схем и комбинаций, применением которых смельчаки надежно сотрут неприятеля в труху и доберутся сначала до вражьих магов, а после – и до самой их столицы.

Братьев разлучило первое же сражение, незабвенный крах у реки Парье. Высокородный новобранец Флавий ставил арбалетчикам щиты с холма на безопасной дальней линии, но роковую пятерку, как поминал Алессан, обошли ущельем по левому флангу