Ленин. Вождь мировой революции (сборник) - Герберт Уэллс

Откуда-то появились факелы, осветившие ночь темно-багровым светом. Тысячекратно отражаясь на гранях льда, дымились они над толпой, с пением двигавшейся по набережной Фонтанки под взглядами многочисленных и молчаливых изумленных зрителей.

«Да здравствует революционная армия! Да здравствует Красная Гвардия! Да здравствует крестьянство!»

Так шла через весь город эта огромная процессия. К ней беспрестанно примыкали, над ней развертывались все новые красные знамена, шитые золотом. Двое согбенных трудом старых крестьян шли рука об руку, и на их лицах сияла детская радость.

«Ну, – сказал один из них, – теперь посмотрим, как у нас отымут землю!..»

Около Смольного по обеим сторонам улицы выстроились восторженные красногвардейцы.

«Я совсем не устал, – сказал своему спутнику второй старик-крестьянин. – Я всю дорогу летел, как на крыльях…».

На ступенях Смольного столпилось около ста рабочих и крестьянских депутатов со знаменами, черневшими на фоне яркого света, бившего из дома. Как волна в бурю, бросились они вниз по лестнице, обнимая крестьян и целуя их. И вся процессия хлынула в двери и с громким шумом стала подыматься по лестнице…

В огромном белом зале заседаний ее ждал весь ЦИК, весь Петроградский Совет и тысячи зрителей. Обстановка была торжественная: все сознавали величие переживаемого исторического момента.

Зиновьев огласил соглашение с Крестьянским съездом. Его сообщение было встречено громом восторга, который превратился в настоящую бурю, когда в коридоре зазвучала музыка и в зал вошли передние ряды шествия. Президиум встал, дал место крестьянскому президиуму и встретил его объятиями. За возвышением, на белой стене, над пустой рамой, из которой был вырезан царский портрет, красовалось два знамени…

И вот открылось торжественное заседание. После нескольких приветственных слов, произнесенных Свердловым, на трибуну взошла худая, бледная женщина в очках, с гладко причесанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии, – самая популярная и влиятельная женщина в России, Мария Спиридонова.

«…Перед русскими рабочими открываются еще невиданные в истории горизонты… До сих пор все рабочие движения неизменно кончались разгромом. Но теперешнее движение интернационально и потому непобедимо! Нет в мире той силы, которая могла бы погасить огонь революции! Старый мир гибнет. Нарождается новый мир…»

Потом выступил полный огня Троцкий: «Добро пожаловать, товарищи крестьяне! Вы приходите сюда не как гости, а как хозяева этого дома, в котором бьется сердце русской революции! В этом зале ныне сконцентрирована воля миллионов рабочих… Отныне русская земля знает только одного хозяина – союз рабочих, солдат и крестьян…»

Он с едким сарказмом заговорил о дипломатах союзных стран (Антанты), все еще пренебрегавших русским предложением перемирия, уже принятым центральными державами.

В этой войне родится новое человечество… «Здесь, в этом зале, мы клянемся перед трудящимися всех стран оставаться на своем революционном посту. Если мы будем разбиты, то мы умрем, защищая свое знамя…»

Дыбенко приветствовал собрание от имени флота, а член Викжеля Крушинский сказал:

«С этого момента, с момента, когда осуществился союз всех истинных социалистов, – вся армия железнодорожников всецело отдается в распоряжение революционной демократии!».

Потом выступали еле удерживавший слезы Луначарский и Прошьян от левых эсеров и, наконец, Сахарашвили, который заявил от объединенных социал-демократов интернационалистов, состоящих из групп Мартова и Горького:

«Мы ушли из ЦИКа в виде протеста против непримиримой политики большевиков и с целью заставить их сделать уступки для осуществления союза всей революционной демократии. Теперь, когда этот союз осуществлен, мы считаем своим священным долгом снова занять места в ЦИКе… Мы заявляем, что все ушедшие из ЦИКа теперь должны вернуться!..»

Сташков, почтенный старик-крестьянин из президиума Крестьянского съезда, взошел на трибуну и поклонился собранию на все четыре стороны. «Поздравляю вас, товарищи, с крещением новой русской жизни и свободы!»

Потом выступали Вронский – от имени польской социал-демократии, Скрыпник от фабрично-заводских комитетов, Трифонов – от русских солдат, сражавшихся в Салониках, и другие ораторы, изливавшие сердца с радостным красноречием людей, видящих исполнение самых заветных своих надежд.

Стояла поздняя ночь, когда была предложена и единогласно принята следующая резолюция:

«Всероссийский ЦИК Советов Кр. Раб. и Сол. Депутатов совместно с чрезвычайным Всероссийским крестьянским съездом и исп. Советов подтверждает законы о мире и земле, принятые II Всероссийским Съездом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, а равно закон о рабочем контроле, принятый Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом Советов.

Соединенное заседание ЦИК и Всероссийского крестьянского Съезда, выражая твердую уверенность, что союз рабочих, солдат и крестьян – этот братский союз всех трудящихся и эксплуатируемых, укрепив завоеванную ими государственную власть, примет со своей стороны все революционные меры к ускорению перехода власти в руки трудящихся масс других более передовых стран и обеспечит, таким образом, прочную победу делу справедливого мира и делу социализма…»

Приложение

А. Вильямс. Встречи с Лениным (из книги «Путешествие в революцию»)

Октябрьская революция

В среду вечером 25 октября/7 ноября Джон Рид, Луиза Брайант и я наспех пообедали в гостинице «Франс» и вернулись, чтобы следить за событиями в Зимнем дворце, где мы почти весь день слонялись, как туристы. Едва ли это был тур с экскурсоводом, однако из-за нас никто не стал утруждать себя. Когда часовой нерешительно покачал головой, глядя на наши пропуска, выданные Военно-революционным комитетом, мы просто пошли к другому входу и показали наши американские паспорта; от американских корреспондентов можно было ждать всего, что угодно.

Очевидно, мы были единственными, кому довелось оказаться в Зимнем дворце в тот день. Красная гвардия и матросы наводняли дворец начиная с 10 утра, ожидалось, что с минуты на минуту начнется стрельба.

Мы сразу заметили по возвращении, стоя под Красной аркой, что не происходит ничего сенсационного. В нескольких окнах громадного дворца горел свет. Его фасад, выкрашенный в нежно-зеленый цвет, слегка светился в сгущающихся сумерках. Поздней осенью в Петрограде ночь спускается быстро, вероятно, было чуть больше пяти вечера. Еще несколько красногвардейцев и солдат стояли в круговом кордоне, однако все были спокойны, но напряжены.