КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА - КАРЛХАЙНЦ ДЕШНЕР

Но как государственная и церковная политики сплетены нераздельно, так и церковная политика с теологией. При этом, само собой разумеется, еще не было никакого официального учения о триединстве, а были лишь конкурирующие традиции К обязывающим решениям «приходя! лишь в ходе конфликта» (Брокс). Однако каждая сторона, особенно - св. Афанасий, охотно декларировала стремление к влиянию и власти как вопрос веры, так как тут всегда можно найти и обосновать обвинения Каждое политическое выступление Афанасием тут же теологизируется, каждый соперник объявляется еретиком. Из политики рождается теология, из теологии - политика «Его терминология никогда не бывает исчерпывающе ясной, дело - всегда то же самое» (Луфс). «Никогда у Афанасия речь не идет о формулах» (Гентц). Напротив, для «отца православности» характерно, что он чересчур долго оставляет свои догматические позиции неясными, более того, - все опорные слова, позднее заклеймленные как знаки арианской или полуарианской «ересей», - сам употреблял до пятидесятые годов для обозначения «истинной веры». Чтобы он, борец за Никею и «homousios», отклонял учение об ипостасях и тем самым отодвигал единство, чтобы он, оплот ортодоксии, пролагал путь даже «ложному учению», монофизитству. Поэтому католики были вынуждены в V и VI веках «переработать» догматические трактаты своего учителя церкви! Но ариане долго предлагали формулу веры, которая буквально совпадала с формулой, часто употреблявшейся Афанасием, но потом оказавшейся «арианской ересью». Так как, что уж сказал противник, то заведомо было плохим, недобрым, дьявольским, каждый личный враг - «арианин».

Все это происходило тем легче, чем дольше свирепствовала теологическая путаница понятий, к тому же ариане еще раз раскололись (стр.308). Уже Констанций II, постепенно все более решительно симпатизировавший «всем коррумпированным епископам империи» (католик Штратман), «карикатурам на христианских епископов» (католик)рхард), настолько был сыт диспутами о «сущности» Христа, что в конце концов запретил их. Теологи постконстантиновского времени сравнивали вечно мутную войну верований с морской битвой в тумане, ночным сражением, когда друг и враг едва ли различают друг друга, однако яростно наносят удары вокруг себя, часто сбегают или перебегают, лучше всего, конечно, на более сильную сторону, причем разрешены все средства, дьявольски ненавидят, интригуют, завидуют.

В свое время сам учитель церкви Иероним утверждал, что ни разу маленький утолок пустыни не даровал ему покоя и мира, ежедневно монахи требовали отчета о его вере «Я верую, как они того хотят, и это их не удовлетворяет. Я подписываю, что они мне предлагают, и они этому не верят легче жить среди диких зверей, чем среди таких христиан».

Многое в хронологии арианского спора сегодня оспаривается, в том числе подлинность некоторых источников. Но его непосредственное начало - переполох, поднявшийся по поводу дебатов о триединстве около 318 г в Александрии, городе, за который боролись гораздо больше, чем за веру.

Александрия, основанная Александром Великом зимой 333-332 гг., город поэта Каллимаха, географа Эратосфена, грамматиков Аристофана Византийского и Аристарха Самофракийского, город Плотина и позднее Ипатии, была самой значительной метрополией Востока, мировым городом с почти миллионом жителей, чья пышность уступала только Риму Александрия - великолепно расположенный, богатый, важный торговый пункт, с отменным рыболовством, высокозначимая своей монополией на папирусную индустрию, снабжавшую весь мир Александрия, где Ветхий Завет перевели на греческий язык (Septuaginta) была также и резиденцией патриархата (основание св. Марком - вымышлено, первый исторически доказуемый епископ - Димитрий I) - вообще самой крупной и могущественной епископской резиденцией внутри всей церкви, включая западную Ей подчинялись оба Египта, Фивы, Петаполь и Ливия. Эту позицию должно было защищать, укреплять, расширять Александрийские иерархи, именуемые «Рара» (папа), вскоре тоже несметно богатые, стремились любой ценой к господству над всей восточной епархией в течение IV и V веков. При этом их богословие находилось в противоречии с антиохийским, с чем тесно связан спор между обоими патриархатами о ранге, который всегда выигрывали те, кого поддерживал император и имперско-церковный престол Константинополя. В постоянной борьбе с духовными конкурентами и государством здесь впервые возник церковно-политический аппарат, похожий на более поздний римский. По его подобию, соответственно, действовали мелкие епископы, которые оплачивали каждое изменение курса потерей своего кресла или как раз выигрывали - Ни одна из бесчисленных старохристианских церквей Александрии не сохранилась.

Патриарху Александру, возможно, лучше было бы пригасить разгоревшийся около 318 г спор вокруг ousia, сущности «Сына». Когда-то патриарх был лично связан с оратором Арием (около 260-336 гг.), на которого доносили мелетианцы, с 313 г священником церкви Баукаль, виднейшей церкви города и центра большой паствы молодых женщин и портовых рабочих Это Арий, - любезно-обходительный, ученый, сочинивший, предположительно, первые, полностью исчезнувшие песни христианского времени, - отказался от епископства в пользу Александра, более того, персонально он был меньше всего вовлечен в столкновение, разве что как представитель антиохской школы, которую он правда не основывал и не возглавлял. Во-вторых, епископ Александр (что ариане тоже поставили ему в вину) прежде защищал мысли, учения, подобные тем, которые он теперь проклял, он утверждал, что Арий разражается «день и ночь в хуле на Христа и нас» и писал о нем и последователях «Скоро именно вы приведете в действие суды обвинениями разнузданных женщин, которых вы опутали своей ересью, скоро вы создадите христианству дурную славу вам приверженными бабенками, которые без приличия и добрых нравов роятся на всех улицах» «О это злосчастное ослепление, это безмерное безумие, это тщеславное искание славы и сатанинские убеждения, которые укрепились в вашей больной душе как затвердевшая опухоль». После двух публичных дискуссий св. Александр отлучил на соборе от церкви и сослал 100 епископов Ария со товарищи, - конечно, очень согласованно с борьбой престола против привилегий своих пресвитеров - и всеохватпо предупредил о происках «лжеучителя». Он уведомил также римского епископа Сильвестра (314-335 гг.), обратился в двух энцикликах, предположительно 319 и 324 гг., к «возлюбленным и достопочтенным единообрядцам всюду», ко «всем богоугодным епископам повсеместно». Дошло до действий и противодействий. Учителя церкви предавали проклятиям Ария и признавали его Среди последних - важный ходатай при дворе, влиятельный епископ Евсевий, верховный пастырь города - резиденции Никомедии, принявший у себя сосланного друга, и епископ Евсевий из Цезареи, уже известный как толкователь Библии и истории Два высказавшихся в пользу Ария синода сделали возможными его реабилитацию и возвращение Арианская партия в Александрии становилась все сильнее, дело дошло до выдвижения антиепископов Тщетно защищался Александр, жаловался на «разбойничий притон» ариан и не был уверен за свою жизнь Мятеж следовал за мятежом, весь Египет был охвачен им и в конце концов вся восточная церковь раскололась надвое.

НИКЕЙСКИЙ СОБОР И «КОНСТАНТИНОВСКИЙ» СИМВОЛ ВЕРЫ

Константин рекомендовал место как климатически благоприятное и обещал приятное пребывание. Созвал собор он, не то чтобы «папа». Он также открыл его 20 мая и председательствовал. Участники - данные колеблются между 220 и 318 (в соответствии с 318 рабами Авраама) - были на содержании императора и прибыли императорской почтой (как, впрочем, уже на синод в Арле) с многократно большим персоналом, с Запада, правда, только пять прелатов. Сильвестр, римский верховный пастырь, отсутствовал. Он позволил представлять себя двум пресвитерам, Виктору и Викентию, и не занял (на только поэтому) «никакого ведущего положения» (Войтович). Но император явился перед епископами «как ангел Господень с неба, излучая свет в своем блистательном одеянии, как бы лучащемся блеском в огненном потоке пурпура, и украшенный светлым мерцанием золота и драгоценных благородных камней» (Евсевий). Самих духовных отцов охраняли телохранители и приспешники, «обнажившие острые мечи». По высочайшему предписанию им было «предложено ежедневное пропитание в изобилии». Во время праздничного банкета, сообщает Евсевий, некоторые возлежали «на той же самой подушке у стола, что и император, в то время как другие покоились на подушках по обе стороны. Легко можно было бы принять это за картину о царстве Христа или мнить, будто все это лишь сон, а не действительность». О догматических аспектах (акты не велись вообще) большая часть слуг Бога имела поверхностное представление или вообще не имела его. И сам Хозяин не имел собственного интереса в этом. Уже за год до того, в октябре 324 г, в длинном послании он сообщил через епископа Осию представителям враждующих сторон, Арию и Александру, «что здесь речь идет, однако, лишь о безделице», о «задиристости бесполезного ничегонеделания». «Ни в коем случае ваше дело не стоит таких причитаний».