Черный Ангел - Ньевес Идальго

— Я буду ползать перед тобой, как червяк, — Мигель неожиданно схватил девушку за плечи, слегка отстранил от себя и пристально посмотрел ей в глаза, — умолять тебя, если нужно, поползу к тебе на коленях, но я знаю, что не достоин тебя. Я — человек без принципов, возможно, без будущего, изгой, на которого ты не должна была бы даже смотреть. — Мигель отодвинулся от Келли и прошел в противоположный угол комнаты, вырывая волосы. — Я вложу пистолет в твою руку, чтобы ты осуществила месть, потому что я предпочитаю умереть, если тебя не будет рядом. Я не могу избавиться от любви к тебе, Келли. Не могу!

— Я…

— Клянусь всеми чертями ада, ты будешь со мной, — продолжил Мигель, снова подходя к Келли. Он прижался губами к ее шее пониже уха. — Как ты думаешь, почему я поехал искать тебя к Франсуа? Почему сбежал из “Прекрасного мира”? Почему я напился? — Он еще сильнее прижал девушку к себе и принялся целовать ее шею, плечи, подбородок. Голос Мигеля стал чарующе низким и страстным. — Я чувствую себя грязным, Келли. Я вел себя как негодяй, я знаю. Я достоин только твоего презрения, любимая… — губы Мигеля сводили Келли с ума, опускаясь вдоль выреза все ниже, а его руки ласкали ее ключицы. — Но я люблю тебя, — повторил он. — Будь я проклят, если знаю, как я дошел до такого, Келли, но я не могу жить без тебя!

Но Келли не теряла разума; несмотря на физическую близость Мигеля, она продолжала думать. И что теперь? Какой ответ он хочет получить? Он попросил прощения, и что же? Все так легко? Какого черта? Девушка испытала такую боль, что ни покорность Мигеля, ни его признания в любви не смогли растрогать и смягчить ее.

— О чем ты говоришь, Мигель?

— Ты не взяла браслет, — Он поднял руку, и драгоценная вещица заискрилась на свету.

— Еще бы, он очень дорогой.

— И что же?

— Ты и так дарил мне слишком много, — ответила Келли. — И мне нравится видеть его на твоей руке.

— Значит, ты отказалась от него не из презрения к награбленному?

Келли металась: ей хотелось залепить Мигелю пощечину и зацеловать его до смерти. В ней боролись неприятие и желание. Она подошла к окну и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Мигель унижался перед ней, повинился, признал все свои ошибки. Мужчина не мог унизиться сильнее, чем это сделал Мигель, но этого было мало. Конечно, мало! Она вытерпела больше, чем могла бы вытерпеть любая другая, и у нее тоже была гордость. Мигель кичился своей гордостью испанца, но, если на то пошло, она была дочерью Англии, к тому же она была Колберт. А теперь еще эта глупость с треклятым браслетом? Хорошо, если так!

— Ты не заслуживаешь от меня даже слова, — с упреком ответила Келли.

На миг у Мигеля перехватило дыхание. Полностью обезоруженный, он шел ко дну. Ему, как мальчишке, хотелось плакать, но он не мог. Даже в этом ему не везло.

— Человек не может пасть так низко, как я, Келли. Я понимаю, что ты ненавидишь меня, и я сам это заслужил. Ради бога, оставь меня, мне нужно побыть одному. Раз ты так решила, я все устрою, чтобы ты уплыла с острова, как можно быстрее.

Келли успела заметить скользящую по щеке испанца слезу. Мигель быстро отвернулся и смахнул ее рукой, вероятно, для того, чтобы скрыть проявление слабости, но в глазах девушки эта скупая мужская слеза сделала Мигеля более мужественным и человечным.

— Да, мне следовало бы взять пистолет и всадить тебе пулю меж глаз, — сказала она, — потому что ты дурак, Мигель, круглый дурак. Разве всё, чем ты сейчас наслаждаешься, не является результатом тех же самых грабежей, нападений на корабли? Я ни в чем тебя не обвиняю. Я не могу осуждать тебя, потому что считаю, что это судьба подтолкнула тебя стать тем, кто ты есть. Ты похитил меня, мучил и унижал при всех. Всё верно, я должна была бы ненавидеть тебя, испанец, должна была бы убить тебя, но я лишь люблю тебя.

Мигель медленно повернулся к Келли и посмотрел на нее своими бездонными, как омут, зелеными глазами, от которых сжималось сердце. С трудом осознавая только что услышанные слова, он медленно поднес руку к лицу девушки, которая теперь не только не отвела ее, но даже шагнула навстречу. В следующую секунду Мигель так крепко прижал ее к себе, что Келли подумала, что он сломает ей спину, но это было уже неважно, ведь теперь она была там, где нужно, под прикрытием мужчины, который являлся ее жизнью. Целый сонм чувств охватил Келли, когда Мигель выпустил на волю душившие его тоску и горечь, которые он носил в себе. Келли обхватила руками лицо испанца, поцеловала его веки и выпила пролитые им слезы, очистившие его душу. В ответ он ненасытно целовал ее, словно боялся, что все это сон, и, проснувшись, он увидит, что это неправда.

Когда жадный рот Мигеля оторвался от ее губ, оба были уже освобожденными душами.

— Ты сказала это, — словно молитву услышала Келли.

— Что?

— Что ты меня любишь, колдунья.

— Разве? — пошутила Келли, гладя его по волосам. — Ты плохо расслышал.

— Нет.

— А я думаю, да…

Мигель, смеясь, закружил ее по комнате, пока она не упала на кровать. И тогда Келли притянула его к себе. Она страстно хотела его.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

— Попытаюсь, но вчера… ты был слишком пьян.

— Уверяю тебя, что Арман одним ударом отрезвил меня. Клянусь, Келли, у меня не было ни одной женщины. Клянусь, чем…

— Я знаю.

— И еще я обещаю, что не притронусь больше к рому, — Мигель поцеловал Келли в кончик носа, а потом, приподнявшись на ладонях внимательно, как никогда прежде, посмотрел ей в глаза и, спустя несколько томительно нескончаемых секунд, сказал. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Для Келли эти слова были самыми прекрасными на свете, потому что их сказал Мигель.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — повторил он.

— Ты не забыл? Ты же ненавидишь англичан.

— К черту всё это, госпожа! Я предлагаю тебе руку и сердце, и отныне до самой смерти я буду целовать след каждого встретившегося мне на пути англичанина, если ты меня об этом попросишь. Келли, выходи за меня замуж!

Келли рассмеялась сквозь слезы, но эти слезы были от счастья.

— Ты согласна? — спросил девушку Мигель, лаская ее.

— Да.

— Ты, правда, выйдешь за меня?

— Да, — простонала она. Мигелю всегда удавалось затуманить ей разум своими ласками. — Да, да, да.

— Даже если у меня нет будущего?

— Да.

— Даже если я буду проклятым пиратом?

— Д-д-да…

— Даже если?..

Келли обхватила его голову руками, пробегая взглядом по аристократическим чертам лица самого прекрасного в мире мужчины, которого она безумно любила. Пират? Келли знала, что в этот миг она согласилась бы стать его женой, будь он хоть самим Сатаной.