Черный Ангел - Ньевес Идальго

Она стояла на высоченной зубчатой стене. Высунув голову из-за края камня, девушка посмотрела вниз, прямо в пропасть… Она не видела землю, не видела вообще ничего, кроме темноты, но неосознанно чувствовала, что на нее надвигается что-то, и отступила. Внезапно темнота окутала ее ледяным саваном, и там, посреди этой мглы, был он. Его лицо было воплощением зла, а холодные, жестокие глаза безжалостно смотрели на нее. Девушка попятилась назад, а Мигель двинулся к ней, с каждым шагом подходя все ближе, но, несмотря на все, Келли хотелось подбежать к нему и обнять, хотелось целовать его, слиться с ним воедино…

Она проснулась в кровати.

— Не-е-ет! — с тоской простонала Келли и вскочила, смущенно моргая и не понимая, где она. В комнате было тихо и темно. Мокрая от пота ночная рубашка, одолженная у одной из служанок, прилипла к телу. Келли дрожала. Она встала с кровати и подошла к окну, ища свежий, прохладный воздух. Она едва успела приоткрыть окно, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла рослая фигура Бульяна. Келли тут же успокоилась. Франсуа поставил канделябр на ночной столик и прошел по комнате.

— С тобой все в порядке? Я услышал, как ты кричала.

Келли бросилась ему на шею и разрыдалась, а француз, обнимавший за свою жизнь несметное число женщин, ничего не мог поделать. Иметь рядом с собой такую девушку, как эта, было сродни вознесению на седьмое небо, и Бульян ничуть не сомневался, что Мигель был круглым дураком. Франсуа гладил девушку по золотистым распущенным волосам, приговаривая ей что-то как ребенку. Постепенно Келли успокоилась и отодвинулась от своего утешителя, слегка покраснев от смущения.

— Мне приснился кошмар.

— Ужасные чудища? — пошутил Бульян.

— Я не хочу говорить об этом.

Франсуа нежно коснулся пальцами ее подбородка. Ему безумно захотелось отведать вкус ее розовых губ, напиться слезами, подсыхающими на ее щеках, ведь Келли была красоткой, от которой любой мужчина потерял бы голову. Бульян сдержал свои желания. Он знал о чувствах Мигеля к Келли, хотя сам Мигель, похоже, их не признавал.

— Хочешь я пошлю кого-нибудь позвать Вирхинию или Аманду?

— Спасибо, не стóит. Ничего не случилось.

— Ложись в постель, Келли.

Мигель был свидетелем этой сцены. Стоя в саду, он наблюдал в окно за Келли и Бульяном. Он чуть не запалил коня, чтобы быстрее добраться сюда. При мысли, что Келли бросила его и кинулась в объятия француза, у Мигеля вскипала кровь.

Свет, падавший на тело Келли, подчеркивал ее формы под ночной рубашкой. Как он мог восхищаться ею, если был готов свернуть ей шею… а после нее — Бульяну? Как она могла броситься в объятия этого негодяя, этого француза?..

Мигель видел только то, что хотел видеть, картины, которые подсказывал ему гнев: объятия Франсуа были предательством, за которое следовало заплатить. Испанца охватила безумная ревность.

Дом Франсуа он знал, как свои пять пальцев. Де Торрес решительно вошел внутрь и взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступени и твердя про себя только одно: “Я убью его!”

Мигель распахнул деревянную дверь с такой силой, что она с грохотом ударилась о каменную стену. Он застал Келли, лежащую на кровати и укрытую до подбородка простыней. А еще он увидел проклятого Франсуа, который наклонился к девушке и целовал ее в лоб.

— Ах ты, сукин сын!.. — рявкнул он за секунду до того, как разъяренным зверем броситься на того, кого он считал своим соперником.

Келли закричала. Схватив друг друга за грудки, мужчины покатились по полу, увлекая за собой тяжелую стойку, которая упала и разбилась. Грохот и визг Келли подняли на ноги всех остальных в доме. На шум прибежали Пьер, Вирхиния и слуги. Кое-кто был даже вооружен. Слуги растащили драчунов и удерживали громко ругающегося Мигеля. Франсуа и Мигель громко сопели, стараясь восстановить дыхание, и разглядывали свои царапины и ушибы. Вирхиния, молча, стояла рядом с насмешливо улыбающимся Леду, который уже ждал этого и не собирался вмешиваться в потасовку. Франсуа измыслил этот план, вот пусть сам и расхлебывает.

— Ты с ума спятил? — еле слышно спросил Мигеля Бульян.

— Я вернул себе то, что у меня украли!

— Никто ничего у тебя не крал!

— Келли — моя!! — злобно продолжал Мигель, стараясь освободиться.

— Тогда обращайся с ней, как она того заслуживает!

— Я буду обращаться с ней, как мне захочется.

— Ты нарываешься на хорошую взбучку, щенок, — сжав кулаки, француз шагнул к Мигелю. — Ладно, ребята, отпустите его! Убирайся отсюда, Мигель, или мои слуги могут влепить тебе пулю в лоб.

Освободившись, Мигель попытался успокоиться. Он не предвидел такого исхода, но в чужом доме ей нечего делать. Он подошел к кровати и вытащил из нее Келли, не обращая внимания на ее протесты.

— Если мы снова встретимся, Франсуа, я забуду, что обязан тебе жизнью, и убью тебя.

Именно такого приступа ревности и добивался от Мигеля его друг. “Давай, давай, ревнуй, чертов испанец!” — подумал он, рукавом рубашки останавливая кровь, текущую из рассеченной брови.

— Она так много значит для тебя?

Что значила для него Келли? Мигелю хотелось во всю глотку закричать, что он предпочел бы умереть, а не потерять ее, что он любил ее больше своей бессмертной души, что она нужна ему, но он молчал. В его планы не входило унижаться после того, как он видел их телячьи нежности и сюсюканья.

— Она — моя рабыня, а значит, моя собственность, — ответил Мигель, подстрекаемый гневом. — Может, Вы и развлеклись с ней, но отныне она снова будет моей. Как-никак, раньше мы делили шлюх.

Мигель не понял, откуда его настиг кулак, но Франсуа стоял так близко, что не сдержался и ударил его. Удар был настолько удачным и сокрушительным, что Мигель без сознания упал навзничь, увлекая за собой и Келли. Пьер прищелкнул языком и помог девушке подняться. Келли была не в состоянии произнести хоть слово.

— Отвезите его в “Прекрасный мир”, — приказал слугам Франсуа, — иначе я поддамся искушению привязать его к столбу колодца и поучить уму-разуму плетью. Ступай с ним, англичанка, ты понадобишься ему, когда он очнется.

Глава 36

Услышав громкие восклицания и женский смех, Келли и Вероника обменялись подозрительными взглядами. Мулатка встала, выглянула наружу, что-то пробубнила сквозь зубы и, ругаясь, вернулась.

— Что случилось?

— Вернулся хозяин, мадемуазель.

“Наконец-то”, — подумала Келли, прислушиваясь к веселому гомону. После того печального случая с Франсуа Мигель, не говоря ей ни слова, исчез из поместья, но теперь вернулся, и это было самое главное. Келли тоже встала, но рука Вероники остановила ее.