Игра без правил - Василий Веденеев

— Роботы? — отозвался Серега. — Нет, некогда было. Из райуправления звонили, потом насчет машины ругался с автобазой, собака лапу повредила, в общем, текучка. Так, поговорил с ней на скорую руку и отправил в дежурку, ждать тебя. Зачем мне твой хлеб отбивать?

«Чтобы Серега да не побеседовал и не показал фотороботы? — усомнился Купцов. — Быть того не может! Наверняка все сделал. А почему молчит? Вытянули пустышку? Или не хочет меня лишать радости самому услышать приятную новость от первоисточника? Хорошо, если так».

— Иди в десятую комнату, а я распоряжусь, чтобы Сокину к тебе направили из дежурки. — Тихонов отдал Ивану ключ и снял трубку телефона.

Купцов пошел. Едва успел расположиться за столом в такой же, как у Сереги, темноватой и насквозь пропахшей табаком комнатке, с древней пишущей машинкой на тумбочке, как помощник дежурного привел задержанную. Любовь Дмитриевна оказалась моложавой полной женщиной, одетой модно, но безвкусно, с широким обручальным кольцом на пальце и дорогими серьгами в ушах.

— Присаживайтесь, — показал ей на стул Иван. — Побеседуем?

— А чего еще говорить? — неожиданно высоким для ее комплекции голосом недовольно спросила Сокина. — Я уже все вашему тут рассказала. У меня дела есть, кроме как по милициям сидеть. Чтоб этому придурку, который мне облигации всучил, повылазило со всех сторон! Я ему как человеку поверила, взяла на свою голову, а теперь меня муж со свету сживет, когда узнает. И так кругом одни неприятности, а тут еще…

— Какие неприятности? — участливо поинтересовался Иван. — Да вы не волнуйтесь, к вам лично мы пока никаких претензий не имеем.

— Вот именно, пока, — поджала накрашенные губы официантка. — А потом как начнут таскать по следователям да в БХСС. Мне уже ваш начальник тут говорил, что к следователю вызовут, на допрос. Правда, что ли?

— Видимо, придется, — не стал скрывать Купцов.

— Ага, — с каким-то злорадством согласилась Сокина. — Мой благоверный тоже недавно по следствиям ходил. Вступил, дурень, в кооператив, не то «Ротор», не то «Мотор». Ну, который для частного извоза. У нас машина есть, — объяснила она, — а все дорого, ну и решил подработать. Поехал с приятелем к Курскому вокзалу, а там им обоим колеса шилом таксисты проткнули, да еще пригрозили, что, мол, если еще приедут, то и самим достанется на орехи. А уезжать на проколотых колесах как? Ну, заявил, ходил, а так ничего и не выходил. Мы в Зеленограде живем, вечером с работы поздно возвращаюсь, автобус плохо ходит, а на такси не сядешь: кусается. А уж в Москву ехать, так и вовсе бешеные деньги требуют, хотя на стоянке полно свободных такси, а сделать с ними никто ничего не может. Так же и у аэропортов. Пираты!

«Правильно, — доставая из-за подкладки блокнота фотороботы драконов, печально усмехнулся Иван. — Она на таксистов бочку катит, те еще на кого-нибудь, а третий будет с пеной у рта костить почем зря официантов и официанток. Вот тебе и услуги населению. Вроде бы работники сферы услуг должны облегчать нам жизнь, а они ее только усложняют, да еще вызывают стрессы».

— Поглядите. — Разложив на столе фотографии, он показал на них Сокиной. — Нет ли здесь знакомых?

— Этот, — ткнула пальцем в один из фотороботов официантка и брезгливо поморщилась. — Я уже вашему показывала на него. Молодой, а подлый! Он у нас часто бывает, примелькался, ну, я и поверила, дура. А у нас с мужем двое детей!

Она неожиданно всхлипнула и достала из сумочки платок. Приложила к глазам, промокая выступившие слезы.

— Думаете, официантка, так обязательно ворует и денег невпроворот? Как же, к концу смены ноги отваливаются и руки болят, а дома опять — стирай да готовь. А как выручку не сдать, не свои же кровные вкладывать за этого бугая? Вот и взяла на свою голову.

На фотороботе, в который ткнула пальцем Сокина, был молодой парень интеллигентного вида.

«Слава богу, не Анашкин, — убирая карточку, подумал Иван. — Ничего, следователь все оформит как положено, а когда задержим, опознание проведут по всем правилам и в соответствии с законом. Сейчас надо получить данные для его задержания, это главное!»

— Говорите, часто бывает? — наливая из графина в стакан воды для официантки, переспросил Купцов. — Чего же его так привлекает в вашем заведении?

— Ансамбль модный играет, — выпив воды, ответила Любовь Дмитриевна. — А он все с девками приходит, как ни увижу, так опять с другой.

— Так ни разу и не повторился? Хоть одну два раза приводил? — уточнил Иван.

— Нет, все с разными. Шикует! Не скажу, чтобы особо выпивал, но поломаться под музыку, девку подпоить и поесть хорошо — это любит. Да и чего не жрать, когда ростом под притолоку.

— Когда он в последний раз у вас был?

— Дня три назад. Смурной пришел, но опять с девкой: сноголявая такая, намазанная, сопля по возрасту. Денег расплатиться не хватило, вот и сунул мне эти чертовы облигации. А чего теперь будет? Они что, краденые?

— Вроде того, — уклонился от прямого ответа Иван. — Не надо переживать раньше времени, да и мужу, пожалуй, пока не говорите. Нам надо с этим парнем потолковать. Сможете позвонить мне, когда он снова придет? Я дам телефон, по которому можно звонить в любое время суток.

— Чего не позвонить? У нас рядом с раздачей телефон стоит, — пряча платок в сумочку, согласилась Сокина. — Пусть сам вам отвечает, я за него париться не желаю, раз он гад такой… Только у нас на раздаче всегда народу полно, уши развесят.

— А вы ничего такого не говорите. Ну, к примеру, спросите Ваню и скажите, что звонит Люба, просит зайти. Идет?

— Ваня — это вы, значит? — Она игриво повела глазами. — Ладно, попробую. А чего насчет милиции говорить, если спросят?

— Отвечайте, что недоразумение произошло, извинились и отпустили. Вы что, вместе с кем-то из своих сотрудниц ходили в сберкассу или знакомые видели, как вас сажали в машину?

— Нет, но мало ли… Живешь, годами никого не видишь, а когда тебе не надо, обязательно на глаза попадешься.

— Будем надеяться, что спрашивать никто не станет, а самой лучше не говорить. Ясно? Вот только придет ли наш приятель вновь?

— Придет, — уверенно заявила Сокина. Она уже немного успокоилась и ждала, когда ее отпустят. — Обязательно придет.

— Почему вы так уверены? — недоверчиво переспросил Купцов.

— Чего не прийти? Он за собой никакой вины не чует, я же ему не сообщала, что в сберкассу пойду? А он мне мозги компостировал, что облигации, мол, выигрышные, золотого займа. Может, я и менять бы их не пошла, если бы деньги нужны не были — колеса-то мужу прокололи! А парень этот модный, по всему видно, девок любит, а у нас и проститня разная ошивается, они такие места обожают. Придет, верьте моему слову. Только бы в мою смену попал. А уж я его, голубчика…

Проблема отцовства волнует мужчин на протяжении сотен лет — вспомнить хотя бы «Одиссею» великого Гомера: оставалась ли верна Пенелопа своему хитроумному мужу? Его ли сын Телемах, да и вообще, чей отпрыск сам Одиссей, если его «отцом» великий поэт древности называет то Сизифа, то Лаэрта?

Проблеме отцовства посвящали свои труды Аристотель и многие юристы Древнего Рима, пытавшиеся внести посильную ясность в запутанные проблемы наследия и установления неотъемлемых прав граждан. Проще всех подошел к этому вопросу французский император Наполеон Бонапарт, решивший его с чисто военной прямотой и непосредственностью — в его знаменитом «Кодексе» указано, что «отцом ребенка, зачатого в браке, является муж».

Оставим в стороне французскую легкомысленность в любовных делах и обратимся к современности, вернувшись от древних греков, римлян и Наполеоновских войн к нашему, далеко не простому времени. Статья сорок седьмая Кодекса о браке и семье РСФСР гласит: «Происхождение ребенка от родителей, состоящих в браке, удостоверяется записью о браке родителей». Как не признать подобный анонимный правовой перл верхом «юридической мудрости»? Несмотря на четкий адресат книги, содержащей эту «мудрость», ее подлинного автора найти непросто. Для этого понадобилось бы форменное расследование, возможно даже с пристрастием. Хорошо писать законы, когда с тебя за это никто не спросит!

И вот современный Одиссей отправляется в длительную командировку или по каким иным причинам отсутствует, а в это время его жена производит на свет потомство. По возвращении муж, естественно, задается справедливым вопросом: как могло получиться, что после его, к примеру, полуторагодового отсутствия рожденный его женой ребенок имеет «удостоверение» законности своего рождения и прав наследования на основании «записи о браке родителей»? Почему он носит фамилию весьма гипотетического отца и на каком основании считается его наследником?

Если этот кляузный вопрос не разрешается сам собой, то исход один — в суде возникает так называемое «корзинное» дело, с истцами и ответчиками, выбиванием алиментов и жаркими прениями сторон. Такое же «корзинное» дело возникло в отношении Купцова, отказывавшегося признавать свое отцовство, поскольку гражданка Саранина уже успела подать исковое заявление в народный суд.