Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

— Это Лёха потому что детство у тебя было хорошее и иностранным влиянием не испорченное. А зомби — это гаитянское народное творчество.

Тут опять влез Шараф. Он до этого сидел тихо, видно чего-то вспоминая, а тут вдруг выдал:

— Ты Гек не хихикай. Я как-то с одним земляком говорил — он сам из лётчиков будет. Так он рассказывал, что в сорок первом, самолёт из его полка, со специально привезённой иконой Казанской Божьей Матери, несколько раз вокруг Москвы облетел... И немцев сразу остановили... Помнишь ведь как они пёрли, а тут как отрезало. А потом наше наступление пошло...

— Марат, ты ведь комсомолец, как ты можешь в такую чушь верить? Илья — скажи ему!

Я, протянув руку, натянул каскетку на нос Пучкову и пояснил:

— Старших надо слушать, а не спорить. Было такое дело. По личному приказу Верховного. А потом, её вокруг Питера возили и там тоже немцев от города отбросили — на этом месте пояснения, я ухмыльнулся, продолжив — Странно только, почему её по всему фронту не протащили? Наверное не додумались, а то бы глядишь и войне давно конец пришёл. Но может, такой финт, далеко не каждый раз срабатывает, может, у иконы, батарейки чудотворные сели вот теперь ждут, когда подзарядится... Хотя моё мнение — лажа всё это, насчёт иконы. Таскать её, конечно, таскали, но вот фрицев била не сила небесная, а наши ребята. В том числе и мы с вами. Так что здесь ничего потустороннего не было вовсе. Просто накопили сил, да врезали супостату от всей души — и меняя тему, добавил — Ладно, пойду Макса сменю, а вы отдыхайте — завтра день тяжёлый будет.

А чуть позже, когда Шмидт чуть слышно шелестя кустами утопал к мужикам, я, прислушиваясь к шуму ветра в верхушках деревьев задумался, насколько может быть серьёзно то, что наговорил ребятам. В принципе, после инопланетян, я был готов верить во что угодно. Даже в оживших мертвецов и прочие кошмарики. Хотя в Бальге этого, точно не должно быть. Физики и мертвечина, как-то не вяжутся. Тут скорее можно ожидать, что они изобретут какой-нибудь портал, как в фильме про летающую пирамиду, с Расселом в главной роли. Или землетрясение в нужном месте вызовут, что тоже довольно чревато. Хотя что там гадать — захватим этот доисторический замок и посмотрим!

Потом, мысль соскочила на слова Марата. Блин! И как я про это запамятовал? Ведь в прошлой жизни даже передачу видел, о том, как икону туда-сюда таскали, но вот забыл и всё. Даже когда Колычев, про Тутанхамона, то есть тьфу, про Тамерлана говорил, я про божью матерь и не вспомнил. Надо же — получается, правду по телевизору, про неё трендели. Только всё равно считаю — в людях всё дело было, да в резервах. Не успей подойти эшелоны из Сибири, или мужики-ополченцы дрогнули и всё — пипец. Никакие иконы не помогли бы. Так что теперь, по-хорошему, именно с тех ребят, что в мёрзлую землю Подмосковья ложились и надо новые иконы писать. Вот такой вот материализм...

— Подъём мужики. Труба зовёт! Давай в темпе — оправиться, пожевать и на выход! Максимилиан, зови сюда Марата, хватит ему под кустами торчать.

Народ, распихиваемый лёгкими пинками, стал быстро подниматься и готовиться к утреннему жору. Потом, уничтожив все следы своего пребывания в ДОТе, закопали лишнее барахло под деревом. То есть, закапывали мы с Геком, а остальные по последнему разу проверяли свои минно-взрывные прибамбасы. В конце концов, когда до рассвета оставалось не более часа, моя команда построилась, попрыгала, и мы начали выдвижение к Ангербургу. Правда перед этим я сказал:

— Во избежание случайностей, с этой минуты все разговоры только по-немецки. Понятно?

— Яволь!

— Ну, тогда за мной!

К нужной точке подошли, как раз с первыми лучами солнца. Ёпрст! Ну, надо же, даже в этом болотно-хмарном краю, тоже солнышко бывает! Я за эти дни, даже соскучиться по нему успел. А то в Германию попали — как к морлокам угодили — серость, хмарь, низкое свинцовое небо, чёрные деревья... Но только солнце вылезло, сразу всё поменялось. И ярко-синее небо поднялось вверх, на своё место, и лес стал обычным и даже запахи весенние появились, которыми вчера и не пахло. Сразу жить захотелось. Причём желательно — с молодой и красивой... С трудом отогнав непотребные мысли, но так и не сумев стереть улыбку с физиономии, приказал:

— Действуем, как планировали. Вам — рацию на приём и выдвигайтесь к каналу. Мы с Геком, оттягиваемся к лесополосе и наблюдаем. Как только появиться голова колонны — даём сигнал. Всё ясно?

Ребята, на которых видно тоже подействовала погода, щерясь от уха до уха кивнули.

— Тогда — разбегаемся. Встреча — ниже плотинки, там где речка к озеру поворачивает. Погнали!

И мы разошлись... По уму конечно, лучше бы не разделяться, но вот чтобы всё было без осечек, передатчик должен быть как можно ближе к радиовзрывателю, а с того места совершенно не видно Кирхенштрассе — деревьями закрывает. Ближе подбираться — так потом, сваливая, канал надо будет форсировать, а это не есть гут. Так что мужики будут сидеть со своими машинками, где и договаривались. А мы с Лёхой, пойдём к грузовикам, которые стоят на выезде из города. Метрах в трёхстах от них, торчит замечательный бугорок, с которого нужный нам участок улицы, отлично просматривается. На той высотке, даже жидкие и прозрачные кустики есть, так что замаскироваться худо-бедно получится.

В общем-то, как задумывали так и получилось. Я сначала хотел было понаблюдать в бинокль за мужиками, но так и не найдя их, перенёс внимание на город. Только там ничего интересного не происходило, лишь людей, наверное из-за хорошей погоды на улицах прибавилось. Да ещё появились нацистские флаги, вывешенные в окнах домов. Так как вчера их не было, то это означает, что подготовка к параду идёт полным ходом — даже наглядную агитацию развесили. Мда... А эта Церковная улица — довольно оживлённое место. Блин, может выйти нехорошо, если гражданских покрошим. Перед Максом очень неудобно будет. Глядя на повозки и людей, так и шмыгающих по Кирхенштрассе, раздражённо сплюнул. Зараза! Ведь только вчера — была тихая улочка! Хотя, руины, в которых делались закладки почти на выезде из города и будем надеяться, что основная масса «восторженных» зрителей, останется в центре. Постепенно беготня прекратилась и до меня стали доноситься обрывки речи, звучавшей по «матюгальнику». Ага! Началось! Сейчас они помитингуют, а потом, эти прибалтийские суки, пройдут маршем до наших мин. Дальше им ходить точно не придётся. От избытка чувств, пихнул ботинок наблюдающего за своим сектором Гека. Он, оторвавшись от бинокля, показал мне большой палец — дескать всё просто замечательно складывается и мы опять прилипли к оптике.

Матюгальник надрывался минут сорок, потом наступила тишина. Ну всё, скоро вся эта эсэсовская кодла будет здесь! Я проверил коробочку рации, выставленную перед собой — нормально, работает... Потом справа послышался шум двигателя и повернувшись туда, засёк подъезжающий к грузовикам автобус. Интересно, а автобус зачем? Офицеров возить с комфортом? Ну-ну... Теперь вам только их трупы фрагментарные возить придётся! Я злобно хмыкнул, но тут увидел такое, отчего чуть не выпустил бинокль из мгновенно вспотевшей руки.

Из автобуса выводили детей. Маленьких, лет по шесть, не больше. Много. Чистенькие и ярко одетые, они всё выходили и выходили из автобуса. Потом три девки, наверное воспитательницы, раздали им флажки со свастикой и построив в колонну, повели навстречу параду. Не доходя до руин и соответственно до нашей последней закладки метров тридцать, малышню распределили по обеим сторонам дороги и те остановились, размахивая своими флажками.

Твою мать!! Траханные бабуины!! Что же делать?! Я никак не мог сообразить, попадают ли эти детсадовцы в сектор последней мины. Вроде не должны... А вдруг...? Пилять! В этот момент, Гек, не отрываясь от бинокля сказал:

— Идут... Наблюдаю голову колонны. Минут через пять дойдут до места!

Лешка смотрел в другую сторону, имея задачу засечь появление фрицев на дальних подступах, поэтому не видел, что твориться недалеко от нас. Поняв, что я никак не реагирую, он сначала недоуменно взглянул на меня, а потом перевёл бинокль и охнул:

— Твою же мать!! Это что же? Что делать будем командир?!

Что делать, что делать... Портянки сушить... Нутро аж в комок холодный скрутило и взмок я сразу как мышь, пытаясь принять правильное решение. А потом, представив, как эти яркие фигурки сначала падают в придорожную грязь и сразу, следом их накрывает облако взрыва, добивая кирпичами оставшихся в живых, осторожно убрал руку от передатчика. Фу-у-у-х! Судорожно выдохнув и отложив оптику в сторону, просто перевернулся на спину и глядя в такое высокое синее небо, спокойно сказал:

— Делай как я. Рацию только не зацепи, а то шумнешь случайно — наши это за сигнал примут...

Он наверное кивнул, потому что ответа я не услышал, а потом немного пошебуршившись, так же как и я закинув руки за голову, уставился вверх.