Встретимся через 500 лет! - Руслан Белов

10. Три категории

Падлу ходил по комнате взад-вперед, заложив руки за спину. Он был возбужден. Катэр самозабвенно правил топор оселком.

– До начала операции осталось всего ничего, а мы почти ничего не знаем.

– Чего мы не знаем? – спросил Катэр безучастно.

– Мы не знаем, кто есть кто.

– А кто есть кто?

– Все жители санатория делятся на три категории. К первой относятся господа, попавшие в Эльсинор до того, как он обособился от внешнего мира. Ко второй – бывшие покойники, как мы с вами, по той или иной причине не отправленные профессором в будущее. К третьей – так называемые Почившие. Первые в ходе предстоящей акции будут уничтожены. Вторые – тоже. Третьих же необходимо доставить в резиденцию господина N.

– Как доставить? Молотком по голове и в гроб? Не, боюсь, номер не пройдет. Это сюда можно так, а туда – нет.

– Вы забываете, они же «почившие»! Их доставить можно.

– А мы? Останемся здесь?

– Если доживем до прихода своих. Но это не важно. Важно выявить почивших. А также беременных женщин.

– Беременных женщин? Это же проще простого?

– На поздних стадиях беременности проще простого. А до этого не доходит…

– Вы говорите загадками, Этьен.

– Для получения требуемого профессор искусственно осеменяет некоторых своих пациенток и служащих. Плод извлекается на пятом месяце…

– Почивших выявить просто. Надо просто их спросить, и они скажут. А беременных, я думаю, выявлять не нужно.

– Почему?

– Вы же сказали – остальных убьют.

– Должны убить. А если операция по какой-либо причине сорвется? Или профессору удастся их спрятать? Нет, мы не можем рисковать. Если они родят, того, кого мечтает заполучить профессор – нашему делу конец.

– Но как их найти и обезвредить? Если убивать всех подряд, нас вычислят.

– На этот счет есть идея. Я сыграю Джека Потрошителя, который не потрошит ночами своих жертв, но татуирует их. Если накроют, прикинусь сумасшедшим.

– Вы гений, отец Падлу! Но зачем их татуировать?

– Во-первых, я буду татуировать их для отвода глаз. Во-вторых, я люблю татуировать, ведь в душе я художник, и мог бы стать великим. А в-третьих… А в-третьих, в прошлой жизни я был Джеком Потрошителем.

– Да ну?!

– Да, я – Аарон Косминский, – сказал с гордостью, слегка поточенной червями сомнения. – Именно я выпотрошил 8 лондонских женщин. Выпотрошил, был пойман, помещен в тюрьму, в которой окончательно сошел с ума от ежечасных издевательств тюремщиков.

– А правда, что вы убивали их в ритуальных целях? – заморгал Катэр.

– Чепуха. Я убивал женщин исключительно из-за влечения к ним. Непреодолимого влечения.

– Понимаю, – глаза Садосека приклеились к паху Аарона Косминского.

– Вряд ли, – темно усмехнулся тот, посмотрев на бугрившийся пах собеседника.

– Вы сказали, что, во-первых, будете татуировать женщин для того, чтобы отводить глаза? От чего отводить?

– От истинной цели. Я буду их татуировать, чтобы профессор не догадался, что я проверяю женщин с помощью вот этих штучек, – показал Падлу тест для выявления беременности. – У меня их целая коробка – нашел в подвале.

– Что вам только не приходится делать! – искренне посочувствовал Катэр.

– Многое, – иезуитски улыбнулся Падлу. – Кстати, выявленных Почивших надо будет как-то метить.

– А зачем их метить? Вы что-то от меня утаиваете…

– Да, мой друг. Мы с вами можем не дожить до прихода наших – нас могут вычислить, уничтожить, а трупы использовать в своих кощунственных целях. Мы можем, конечно, оставить послание в виде списка, но уверенности в том, что оно дойдет до адресата, нет. И потому мы будем их метить. Мы говорили с господином N на эту тему, он предлагал помечать апартаменты почивших, но потом мы согласились, что надо метить Почивших, потому что разбираться, кто и где живет, хлопотно. Не приказывать же им разойтись по своим номерам или дожидаться ночи? И это притом, что на всю операцию по ликвидации Эльсинора отведено четыре часа.

– Так мало?

– Да. Через 5 часов к ним подоспеет подмога.

– Тогда действительно нужно метить… Но кто это будет это делать?

– У нас есть здесь еще один человек. Парикмахер Клод, – хитро улыбнулся Падлу.

– Он наш человек?!

– Да.

– Ну тогда другое дело. А много еще наших здесь?

– Еще один вопрос, и я решу, что вы завербованы контрразведкой Перена.

– Глупости, Этьен, – натурально поморщился Катэр.

– Нет, не глупости. Каналь был моим другом, но продался профессору за светлое будущее. И работает сейчас на него.

– Каналь был вашим человеком?! И, как мы, проходил обучение?

– Да, был. Но обучения не проходил, потому и продался.

– А почему не проходил обучения?

– Я попросил профессора выписать его сюда. Попросил в надежде, что старый друг, сокамерник и сосед по койке в главной психушке Лиона станет верным помощником. Однако я фатально просчитался.

Сказав, отец Падлу пристально взглянул Катэру в глаза. Тот решил завязать с вопросами и перейти к делу:

– Профессор год назад попросил меня сделать копии ключей, дав точное количество заготовок, но я сделал слепки… На всякий случай.

– Вы настоящий разведчик, Франсуа. Можете изготовить их дома?

– Конечно. Вы только скажите от каких номеров.

– Хорошо, я предоставлю вам список. А к завтрашнему вечеру сделайте мне ключ к номеру Моники Сюпервьель.

11. Пиллоу-сан

– Теперь я понимаю, что Перен увидел с веранды… – сказал задумчивый Ватсон.

– Да, он увидел, как Падлу тестирует Генриетту на беременность. И успел увидеть Катэра, в него стрелявшего. Увидел все это и решил от них избавиться, то есть вознести. Первым схватили Садосека, схватили, вымочили, сделали реплику, благо подвезли очередной труп. Голгофу оригиналу устроили в его хижине. Представляю, что там было…

– Устроили ему Голгофу?.. Что это означает, Холмс?

– Христос, один из первых почивших, был распят на Голгофе и умер мучительной смертью. С тех пор это стало ритуалом – всех отправляющихся в Кристалл, подвергают мучениям. Думаю, в основе этого ритуала лежит объективная необходимость, то есть он представляет собой одну из важных составляющих методики переселения.

– Дикость…

– На первый взгляд дикость.

– Может быть, объясните, почему?

– Хорошо. Вот представьте, вы – реплика господина Имярек. Реплика в стадии изготовления. То есть вы не готовы еще вполне как личность, вас еще нужно провести через огонь и воду, поднять на голгофу, вознести с нее в Вечность…

– Кажется, я понял… – приподнялся в кресле доктор Ватсон. – Прохождение через бушующий огонь, бушующую воду, личную голгофу чревато травмами психики и просто физическими травмами…

– Ну да! И поэтому через огонь, воду и голгофу проходит прототип реплики. Он, связанный с репликой общим восприятием как бы страдает вместо нее, умирает вместо нее, делая ее как бы испытавшей все, в том числе и смерть.

– А Падлу почему не вознесли? – подумав, спросил Ватсон.

– Не было трупа. Он появился уже при Жеглове.

– Труп Пуаро? Или Наполеона?!

– Труп Пуаро был превращен в новехонького Наполеона. А труп Наполеона – в новехонького Пуаро. Падлу, видимо, вознесли при помощи другого покойника.

– Ужас какой-то… Трупы превращают в людей, людей в трупы. Хочется нюхнуть нашатыря.

– Обычная алхимия. И никакого злодейства.

– Это так… Но хотелось бы, чтобы все проистекало красиво…

– Вы сентиментальны, мой друг. Это может помешать нам в нашей борьбе с Мориарти.

– Шерлок, вы, переоцениваете меня…

– Отнюдь, мой друг. Вы помогаете мне думать, строить гипотезы и версии, иногда неожиданные. В частности, мысль, мелькнувшая у вас в голове около минуты назад, заставила меня задуматься…

– Какая мысль?

– Вы ведь подумали, что я несу околесицу, на самом же деле все проще. Нет никакого вневременного всечеловеческого кристалла, мир четко разделен на этот, земной и тот – потусторонний. Мы тут, там – души умерших… и Он.

– Да, кажется, я о чем-то подобном думал…

– А сейчас вы думаете, кто же Он, владыка потустороннего мира? Всевышний, справедливый и милостивый, созданный надеждой людей на бессмертие? Или кто-то другой? Дьявол, некая Личность или Сущность, использующая души умерших людей в личных целях, нам неведомых?

– Вы хотели сказать: Некая Личность или Сущность, использующая профессора Перена для скорейшего получения нужных ему кирпичиков, то есть душ?

– Да. Я это хотел сказать.

– Вы озадачили меня, Холмс… Так глубоко я не думал. Просто мелькнуло что-то в голове…

– Это что-то мелькает во многих головах, порою известных. Помните «Человека с рассеченной губой?»

– Разумеется…

– Так вот, скучая однажды в хорошо известном вам притоне, я обнаружил, что столешниц у стола, за которым я расположился, две. Изначальную столешницу, вероятно, времен Марии Кровавой, покрывала другая, судя по старейшей вырезанной на ней дате, эпохи Якова Первого. Исследовав щель меж ними, я обнаружил листок бумаги со стихами Шекспира, а именно первым вариантом монолога Гамлета. Позволю себе зачесть его вам.