Вик (ЛП) - Аврора Белль

Меня охватило замешательство, когда я слабо подтвердила:

— Виктор Никулин.

Поллукс сел и посмотрел мне прямо в глаза, пробормотав:

— Ну, это многое объясняет.

Брови Каза приподнялись.

— Уф. Теперь я знаю, почему ты здесь. Роам не слишком доволен твоим мальчиком.

Да неужели? Я не могла и половины сказать.

— Ага. Я сообразила, что отсюда и вся эта история с похищениями.

Мой сарказм повис в воздухе между этими двумя братьями, и, пока Каз ухмылялся, Поллукс тихо фыркнул через нос.

Но один вопрос не давал мне покоя. Часть меня хотела получить ответ, в то время как другая уже знала его.

— Ты собираешься убить меня?

Поллукс не ответил, но его пассивное лицо сказало все, тем самым дав мне ответ.

Между тем, Каз не торопился с ответом, но его трезвый ответ был гораздо более пугающим, чем ответ его брата, потому что он посмотрел мне в глаза, чтобы произнести его.

— Если Роам попросит меня.

Хорошо.

Я знала, где я находилась. К сожалению, это было на нетвердой почве.

— Что я могу сделать? — тихо спросила я.

И пока братья переглядывались, я переводила взгляд с одного на другого, молча выпрашивая ниточку, умоляя хоть крупицу информации, которая могла бы мне помочь. Кастор бросил взгляд на брата, и Поллукс покачал головой, нахмурившись.

Итак, когда Кастор выдохнул, начав со слов:

— Смотри…

Поллукс оборвал его кратким:

— Кастор.

Мужчина рядом со мной замкнулся в себе, его челюсти сжались, и когда я взглянула на него с печалью и отчаянием в глазах, он повернулся и произнес очень медленно, очень обдуманно:

— Я не могу помочь тебе, дорогая. Никто не может. Но если ты когда-нибудь почувствуешь, что с Роамом тебе грозит опасность…

— Богом клянусь, мужик, — перебил Поллукс.

— …просто скажи ему, что ты голодна, — серьезно закончил Кастор.

Это привело к тому, что Поллукс раздраженно выкрикнул:

— Каз. Бл*дь!

Добрый близнец продолжил:

— Если понадобится, я пущу тебе пулю в голову, черт возьми, детка. — Мой желудок сжался от этих слов, но он похлопал меня по колену и закончил искренним: — Но я действительно надеюсь, что мне не придется.

С этими словами он встал и вышел из комнаты, а его брат сердито посмотрел на него. И когда я взглянула на мужчину на диване, его жесткий взгляд упал на меня с тяжестью грузовика, когда он процедил:

— У моего брата мягкое сердце. — С напряжённой челюстью он отвёл взгляд, взял пульт и переключил каналы, заявив: — К сожалению для тебя, мое твёрдое, как алмаз.

Верно.

Беспокойство охватило меня, когда я откинулась на спинку кресла.

Приятно это знать.

Глава 33

Настасья

Поллукс был далеко не самой хорошей компанией, но он полдня не возвращал меня в клетку. К сожалению, после наступления темноты меня снова поместили в мою тюрьму, и вскоре я стала сходить с ума. Я делала все, что могла, чтобы скоротать время, перебрала одежду Роама в надежде найти оружие, но все, что я нашла, это пачки наличных, презервативы и кучу зажигалок Zippo, на которых выгравирован один и тот же уникальный логотип в виде черепа.

К тому времени, когда я закончила шпионить, я поняла, что не могу вспомнить, откуда все вытащила. Немного поразмыслив, я решила швырнуть все, что нашла, на черную кожаную оттоманку в центре шкафа. В конце концов, я была почти уверена, что Роам знал, что я буду рыться в его дерьме. Вот почему я не нашла оружия.

Моя рука слабо ударилась о дверь, и я крикнула:

— Мне нужно в ванную.

И я действительно хотела. Это граничило с дискомфортом, и я сжала ноги вместе, когда мой мочевой пузырь закричал об облегчении.

Я снова и снова пыталась привлечь к себе внимание, и только когда я потеряла надежду, что кто-то был рядом, я вспомнила, что сказал мне Кастор.

Я не ожидала многого, но это не помешало моему сердцу сжаться в горле, когда я произнесла эти жалкие слова вслух.

— Я голодна.

Проверяя теорию, я молчала и просто ждала.

Итак, представьте мое удивление, когда не прошло и пяти минут, как я услышала приближающиеся шаги. Я попятилась, когда дверь гардеробной открылась, и когда Роам встал в дверном проеме с прищуренными глазами, во весь свой внушительный рост, я перестала дышать. Он посмотрел на меня с раздражением. Я взглянула на него с опаской. Затем он дернул подбородком, придерживая дверь открытой и отодвигаясь в сторону, и, поскольку я была измотана и у меня не было много энергии, я выполза на четвереньках, сумев встать только тогда, когда пальцы Роама обхватили мое предплечье и потянули меня вверх.

Это сработало.

Боже мой. Это сработало.

Я сделала мысленную пометку поцеловать Кастора в губы в следующий раз, когда увижу его.

Роам не отпускал мою руку, пока вел меня на кухню, поддерживая меня, пока я медленно и аккуратно спускалась по лестнице. Как только мы оказались на кухне, Роам оставил меня у двойной двери, открыл шкафы, взял коробки и контейнеры, а затем вздохнул:

— Меня тошнит от этого дерьма, оставленного в моей гребаной кладовой. — Его челюсти сжались, когда он поднял одну коробку, встряхнул ее и сказал: — Ничего, кроме крошек. — Потом заглянул в другую коробку. — В этой осталось четыре крекера. — Он вытащил коробку с макаронами с сыром и осмотрел ее, прежде чем бросить на стойку. — Просроченные. — Он подошел к холодильнику и открыл его, осматривая содержимое. — Ты умеешь готовить?

— Не очень хорошо, — тихо признала я хриплым голосом.

И он сузил на меня глаза.

— Почему, черт возьми, нет? Твоя мама тебя не научила?

В моей голове она хихикнула, и мои руки покрылись мурашками.

Я сделала осторожный шаг вперед, бессознательно почесывая руку, покачала головой и неохотно произнесла:

— Она умерла, когда я была ребенком.

Я не искала сочувствия, поэтому не удивилась, когда его не получила. Вместо этого он сердито посмотрел на меня.

— Чем ты планируешь кормить своего ребенка? Замороженные наггетсы и яйца?

Во-первых, я любила динозавров-наггетсы. Я начинала с того, что покусывала их конечности, затем их маленькие головы, пока, наконец, не поглощала их восхитительные тела. У меня всегда была коробка в морозилке на тот случай, если я похищала Лиди, и всякий раз, когда я это делала, я кормила ее всем тем, что ей обычно не разрешалось есть.

Во-вторых, не было на свете ребенка, который бы не любил вафли. Моему ребенку очень повезет, если на завтрак будут яичные вафли. И иногда, мы бы их ели. Так что подайте на меня в суд.

Эта тема разговора заставила меня чувствовать себя более непринужденно с этим непредсказуемым человеком. Я сделала еще один шаг вперед, затем еще один, пока не села на табуретку у острова. И мне пришлось уступить, Роам был прав. Мне действительно нужно было освежить те небольшие кулинарные навыки, которые у меня были.

— Я думала попросить маму Вика научить меня.

— Она хороша? — рассеянно спросил он, бросая в сковороду пару яиц.

— Самая лучшая, — с благоговением ответила я и, глядя на этого сурового человека, который готовил мне яйца только потому, что я сказала ему, что голодна, я задавалась вопросом, сможет ли легкий разговор распутать первую нить того, что, как я надеялась, было много. Он манипулировал, но я тоже могла. Итак, я начала говорить, сначала осторожно.

— Она готовит так, будто никогда не уезжала из России. — Потом чуть более открыто. — Готовит еду, от которой слюнки текут. За ее торты можно умереть. Моя мама была не совсем Мартой Стюарт, поэтому, когда я пошла к Вику и увидела, какая у него мама, я позавидовала. В его доме я всегда чувствовала себя более комфортно, чем в своем. — Я надеялась показаться послушной и пассивной, опустив взгляд и произнеся: — Я хочу быть такой мамой.

Но если я надеялась, что Роама расчувствуется, то была жестоко разочарована. Особенно, когда он сказал отчужденно: