Вик (ЛП) - Аврора Белль

— Собрал войско. Отправил их в клуб. Они будут следить за всем столько, сколько вам нужно, — его плечи поникли.

— Спасибо, — пробормотал Саша, и это единственное слово благодарности прозвучало так, словно оно застряло у него в горле. Саша никогда не был хорош в любезностях.

Ларедо положил руки на плечи племянника и посмотрел ему прямо в глаза.

— Мы семья. В вашей благодарности нет необходимости. Мы заботимся о своих.

Из открытого дверного проема донеслось стоическое: «Это мы и делаем», и мой позвоночник напрягся.

Филипп Неж оглядел меня с ног до головы, прежде чем медленно, осторожно приблизиться к Саше, и, хотя было ясно, что Филипп еще не забыл о плохих отношениях между ними, он посмотрел на своего старого друга и скучающе фыркнул:

— Слышал, тебе не помешает помощь.

И Саша закрыл глаза, начав с покаянного:

— Филипп…

Но Филипп этого не хотел. Он прервал его жестким тоном:

— Просто чтобы внести ясность, я здесь не ради тебя. — Он повернулся, чтобы посмотреть прямо на меня. — Или тебя. — Он повернулся обратно к Саше. — Я здесь ради Настасьи, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить ее домой в целости и сохранности. — Его челюсть сжалась. — Я здесь для твоей семьи, как я надеялся, что ты будешь для моей.

Пиф-паф.

Произведены выстрелы.

Судя по всему, это достигло своей цели, и Саша отвернулся, чтобы ни на секунду больше не смотреть на мужчину.

Наблюдательный взгляд Ларедо устремился прямо на меня и там задержался.

— Тебе, мой мальчик, — начал он, — придется кое-что объяснить. — Ему понадобилась секунда, прежде чем произнести: — Из всех глупых и безрассудных поступков, которые можно совершить, ты идешь и предлагаешь ему свои услуги

Технически это Саша отдал меня в руки Роама, но я знал, что лучше его не винить.

Выбор был мой собственный.

Мои волосы встали дыбом, и слова заскрежетали:

— Я был в отчаянии.

— Да, — пробормотал Ларедо, кивая. — А теперь ты узнаешь, что такое настоящее отчаяние. — Секундная пауза, затем его брови опустились, и он спросил: — Ты хоть представляешь, кому ты себя обязал?

То, как он это сказал, с хладнокровной уверенностью, сразу же сказало мне, что я, возможно, облажался сильнее, чем думал изначально. И когда Ларедо начал говорить, я понял, что попал.

Пожилой джентльмен сбросил с себя пальто, повесив его на сгиб руки и сказал:

— Артем Козак. — Он подождал реакции и, окинув взглядом лица поколения, слишком молодого, чтобы помнить, продолжил: — Полагаю, это было до вашего времени. Украинский босс мафии штурмом взял Нью-Йорк в середине 90-х. Он начал, как и многие из нас, заявив права на территорию и управляя ею, облагая налогами магазины и дома, пока не заработал достаточно денег, чтобы начать продавать наркотики. Через некоторое время Артем сформировал Sorok Dev’Yat’. «Сорок девять»

Саша повернулся и нахмурился.

— Я знаю это имя. Отец имел с ними дело. Насколько я помню, они были в хороших отношениях.

— Были, — подтвердил Ларедо, кивнув. — Артем был хорошим бизнесменом. У него было видение, и он использовал чистую логику для достижения своих целей. Мужчина был безэмоциональным. Холодным. Даже жестоким. Но он справился с этим дерьмом. Он был уравновешен, красноречив и дипломатичен. Очарователен. Быстро заслужил уважение народов по всей стране. Он был добытчиком. Все хотели быть с ним. Даже элитарные фирмы не обращали внимания на его происхождение, чтобы заключить перемирие. Он был не тем мужчиной, которого ты хотел бы видеть с его плохой стороны.

Разочарование захлестнуло меня, и, прижав руку к голове, я закрыл глаза и произнес:

— Без обид, Редо, но ты планируешь в ближайшее время перейти к сути?

Обычно теплое лицо Ларедо стало прямо-таки ледяным, когда он посмотрел на меня.

— Это моя племянница, мальчик. — Я мгновенно почувствовал раскаяние. Тем более, когда он холодно сказал: — Ты не единственный, кто любит ее, Виктор, но ты единственный из нас, кто неосторожно подверг ее опасности.

Мой живот болезненно сжался.

Было тяжело, но я закрыл рот, потому что он был прав.

Ларедо глубоко вздохнул и выдохнул, прежде чем сказать:

— Артем собрал людей в свои ряды. Сломленный, нестабильный, нелюбимый. Однажды он сказал мне, что это потому, что он считает, что всем нужна семья. — Плохое предчувствие пронзило меня. — Особенно им.

Это были знакомые слова, от которых у меня сжалось сердце.

Я едко рассмеялся и яростно пробормотал:

— Бл*дь.

И Ларедо сознательно заявил:

— А он начинает понимать, к чему все идет.

Моя голова начала раскалываться.

— Артем подобрал Роама.

— Так и было, — подтвердил Ларедо. — Но даже собрав небольшую армию, Артем что-то увидел в мальчике, и он объявил его своим. Он стал представлять его как своего сына, а когда Артему нужно было сделать грязную работу, он звал Роама. О нем ходят легенды. Его жажда крови и склонность к насилию были не только известны, но и прославлялись. Роам был ополчением из одного человека. Этот восемнадцатилетний мальчик выполнял невыполнимую работу, унося жизни бесчисленного количества солдат, выходя из крепких домов фирмы разбитым и окровавленным, но живым. Было хорошо известно, что, когда Роам чего-то хотел, он становился одержим этим, и к чему бы он ни стремился, он получал это любыми средствами. Некоторые говорят, что он сумасшедший, и я не буду лгать; я видел вещи, подтверждающие эту теорию. — Мужчина повернулся и обратился прямо ко мне: — Итак, теперь ты знаешь. Это человек, которому ты обязан. Чертов сумасшедший. «Ученики» — самая опасная организация на улицах прямо сейчас, и они находятся в таком положении, потому что их возглавляет психопат, который с радостью подожжет город, чтобы остаться на вершине.

Ага. Это было нехорошо. Мой желудок сжался от скрытой тревоги.

Саша медленно выдохнул.

— Что ты предлагаешь нам делать?

— Не знаю, — тут же ответил Ларедо, а затем добавил: — но, если вы думаете, что с этим человеком что-то решите с помощью угроз и насилия, вы глупцы. Он заводится от драки. Он хорош в этом, и он ищет одну сегодня. У него есть целая армия на побегушках, и я гарантирую, что у него есть план. Я советую вам действовать с умом. Предложите ему то, что он может использовать. Теперь ты с ним, и уход будет стоить тебе больше, чем ты можешь себе позволить. — Он внезапно выглядел таким же побежденным, как и все мы, и то, что он сказал дальше, было тихим и полным презрения. — Лучше быть его партнером, чем врагом.

Он заставил это звучать так рационально, так легко, но вопрос оставался…

Как я должен был это сделать?

Мне нечего было предложить, только себя.

Когда осела пыль от причиненных мною разрушений, пришла мрачная мысль.

Эта женщина была для меня всем.

Это было моих рук дело, и если бы сотрудничество с этим психом было единственным способом доставить Настасью домой в целости и сохранности, я бы с радостью пожертвовал собой.

Ради нее я бы бросился на растерзание волкам и улыбался бы, когда они разрывали меня на части.

Настасья

Я в сотый раз подняла сжатый кулак и сильно ударила по двери шкафа, у которой, к счастью, не было ручки изнутри. Звук чистого разочарования покинул меня, прежде чем я крикнула:

— Эй!

Но, как и предполагалось, никто не пришел мне на помощь.

Как только мы прибыли в пункт назначения, Роам вышел из машины, и когда пассажирская дверца открылась, грубый материал мешка был резко снят с моей головы. Легкий ветерок коснулся моего лица, и я быстро заморгала, пока глаза привыкали. Когда им, наконец, удалось все отчетливо разглядеть, я взглянула на особняк в стиле готического возрождения.

На мгновение ошеломленная красотой огромного особняка, который, казалось, таил в себе множество загадок, я увидела темный кирпич, жуткие белые арочные окна, которые выглядели так, будто они принадлежали церкви, четыре высокие башни, делающие дом более похожим на замок, и восьмиугольную крышу в виде башни, которая была великолепна. Территория была большой, трава изумительно зеленой, а розы «Эрл Грей» окаймляли особняк, словно бордюр. Огромный, круглый, трехъярусный фонтан в барселонском стиле тихо журчал перед входом, и когда все двинулись вперед, головорез за моей спиной слегка толкнул меня, пока я не последовала за ними. Мой взгляд был прикован к этому фонтану, и чем ближе мы подходили, тем больше я наблюдала. Я чуть не улыбнулась про себя, когда увидела их.