Тайные врата - Кристин Керделлян

АртаГен, Сингапур

Альцакорп, Рейкьявик

Биобанк Японии, Хоккайдо

Эстонский проект Геном, Таллин

ИнмеГеН, Мехико

Каролинска Ген, Стокгольм

Бейджин Геномикс Инститьют

ТераБио, Тель-Авив… 

Самые крупные центры биотехнологий в мире, уникальные лаборатории, больницы, институты генетических исследований – все они были в этом списке. Эмма покачнулась и закрыла глаза из-за головокружения.

– Я тебе не верю…

Дэн мог не продолжать. Эмма поняла масштабы его победы. Биобанки. В этих учреждениях хранились пробы крови, мочи, тканей и клеток, взятых у людей, проходивших обычные анализы или сданные во время госпитализации. Эмма без труда вообразила силу оружия, которым мог распоряжаться человек, наложивший руку на достояние генетиков.

– Какую же прибыль тебе принесет их продажа?

Баретт с сожалением посмотрел на нее.

– Продажа? Милая, как ты далека от истины! Опять твои финансовые подсчеты! Это все мелочь… Если б я хотел продать эти образцы, я бы взял под контроль фирмы!

Ну конечно. Коммерциализация человеческих тканей, ДНК, клеток была одним из гигантских рынков будущего. Эмма это знала. «Беркинс и Шеннон» изучили этот сектор и посчитали. От десяти до ста пятидесяти тысяч долларов за образец человеческой ткани. Несколько миллиардов за специальное ДНК. Ген человека с антителом гепатита В, который несколько лет тому назад позволил выработать вакцину от этого заболевания, сегодня стоил три миллиарда долларов.

Если бы Баретт на самом деле хотел наложить руку на эти раскопки генетического золота, чтобы заработать больше денег, он бы просто их скупил. Если он не стал так поступать, значит, у него действительно был другой план – амбициознее, демоничнее.

Она посмотрела на улыбающегося Дэна. И он почувствовал, что она поняла, как и раньше, когда они думали в унисон.

В памяти Эммы всплыли цифры, о которых ей рассказывал Дэн во время их поездки на Маркизские острова, на Пасху 2004 года: триста миллионов образцов тканей и органов человека, и это только в США. Двадцать миллионов прибавляется каждый год. Сто семьдесят восемь миллионов американцев в базе данных. Их генетические отпечатки тщательно распределены и заморожены. Вломившись инкогнито в компьютеры, хранившие все пробы, Баретт не только наложил руку на первичную материю, бесценную в будущем. Он получал доступ к самым интимным тайнам миллионов людей – их силы, слабости. Мог легко узнать патологии, известные или тайные. Болезни, от которых они умрут.

Баретт был всемогущ. Он знал, какой тип клетки поражает тот или иной тип рака, какая комбинация генетических кодов избавит от диабета, малярии, шизофрении…

Его недавний бред не был наигранным. Овладев всеми этими генетическими образцами, он сможет запрограммировать человека без болезней, с отличным иммунитетом. Создать нового человека – избавленного от зла.

Баретт мог давать жизнь, но мог ее и забирать. Он, наверняка имеет, думала Эмма, доступ к гену испанки, хранящемуся в медицинском военном центре в Эль-Пасо в клетках солдата, умершего в 1918 году. Он мог использовать вирус H2N2 или H5N1, модифицировать композицию тысяч лекарств на самих производственных линиях заводов. Он мог нести смерть на расстоянии – отсроченную, программируемую.

Дэн Баретт мог сеять добро или зло, удлинять жизнь или сокращать ее. Он, кто до сего дня владел кодом, позволявшим работать почти всем компьютерам мира, был, несомненно, владельцем кода намного более ценного, который управлял жизнью человека.

Александр Великий, Наполеон, Мао и Людовик XIV, конечно, – десятки королей, императоров, диктаторов до него пытались получить доступ к высшему могуществу. Ни у кого из них это не получилось. У Баретта – да.

Они использовали оружие смертных: сабли, пушки, бомбы. Баретт добился этой цели исключительно властью своего разума, как Создатель.

В начале Бог был Словом. А Слово было Богом.

Это уже не метафора: несмотря ни на что, Дэн Баретт был Богом.

Револьвер Баретта лежал рядом, только протяни руку. Она потянулась за оружием.

– Осторожно, Эмма! Не играй со мной! – воскликнул Баретт, хватая револьвер и засовывая его в карман брюк. – Лучше соберись! Я отлично видел в последние годы, что ты уже не так веришь, как я, в биотехнологии… Какая ошибка! Ты промахнулась с инвестициями – я был о тебе лучшего мнения.

«Лучшего мнения». На этот раз он нанес удар агрессивным, грубым тоном. Но продолжал манипулировать Эммой, переходя от странной нежности к иронии и агрессии. Могла ли Эмма бороться? Был ли выход из этого тупика? Обаяние? Слезы? Раньше, может быть, Баретт бы сломался. Но сейчас… Перед ней стоял другой человек. И человек ли?

– Дэн, остановись! Я не могу так больше, – еле слышно проговорила Эмма. – Биотехнологии, твой фонд, борьба с бедностью… Я думала, для того, чтобы мир стал лучше…

Эмма не договаривала фразы, она задыхалась. А Баретт тем временем снова начал свои проповеди.

– Жизнь, моя дорогая Эмма, научила меня, что единственный способ сделать мир лучше – переделать его полностью.

Она промолчала, и Дэн занялся компьютером. Затем невозмутимо вынул оружие из кармана, поднялся, сделал несколько шагов к камину и повернулся к Эмме.

– Теперь ты знаешь много, может быть, даже слишком много.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он явно ей угрожал. Что делать? Кричать? Это ни к чему не приведет. Бежать? Баретт выстрелит. О том, что произойдет дальше, она уже догадывалась. А она-то надеялась, что его отсрочка продлится как минимум ночь и что у нее будет шанс спасти своих спутников. Роковая наивность!

– Не надо было тебе видеть меня после смерти, – проговорил Баретт, поднимая револьвер.

– Дэн! – умоляла она. – Я могу сохранить тайну. Мы же столько лет были так близки!

Лицо Баретта оставалось каменным.

– Я знаю. Но ты же понимаешь, что, если я хочу править, как намереваюсь, я должен исчезнуть. Дэн, которого ты знала, больше не должен существовать. Его больше нет, ты меня слышишь? Ты должна забыть все, что произошло сегодня вечером.

– Но я готова все забыть!

Эмма заплакала. Дэн подошел к ней с револьвером в руке. На секунду ей показалось, что она слышит какой-то шум с первого этажа. Воображение по-прежнему играло с ней злые шутки.

Баретт положил ей руку на голову и погладил по волосам.

– Не бойся, Эмма! Я знаю, что ты искренна, поэтому я сохраню тебе жизнь. Но ты же понимаешь, я не могу просто так оставить то, что у тебя вот здесь. – Указательным пальцем он нажал ей на висок. Она поняла, что он имеет в виду ее память.

– Только не это, пожалуйста!

Страндберг, Костелло, Гранье… вот и ее очередь наступила. Баретт взял ее под руку.

– Доверься мне, Эмма, как доверялась мне раньше. Я не желаю тебе зла, поверь.

Он толкнул Эмму на кровать и отошел на несколько метров, держа ее под прицелом.

– Помнишь посвящение, которое Бесси написала для Элси де Вульф, когда вышла ее автобиография в тысяча девятьсот двадцать третьем году? Я послал тебе книжку.

Когда это все кончится? Эмма смотрела Баретту в глаза, дрожа от страха.

– Ну так?

– Я…

– Ты не помнишь, и ты снова неправа, потому что это посвящение подходит нам как нельзя лучше: Вместе мы делили грусть, вместе мы делили радость, вместе мы проигрывали, вместе мы преуспевали. Я сохраню тебе жизнь! – продолжил он и поднял свое оружие. – Этот препарат всего лишь сотрет из памяти последние часы твоей жизни.

В первой партии, которой мы пользовались со Страндберг и остальными, химик Макреша еще не рассчитал дозы. У меня новая версия. Более легкая. Мне сказали, что она творит чудеса.

Эмма закрыла глаза. Сейчас Дэн выстрелит, она это знала. В момент принятия решения он не колебался никогда. Цель оправдывает средства. Да и что стоит жизнь одного человека по сравнению с великим планом Дэна Баретта?

Чтобы делать добро, сначала надо сотворить зло.

Баретт медленно поднял револьвер, прицелившись в Эмму – она замерла от ужаса. Через секунду он нажмет на курок, как миллион раз нажимал на кнопку компьютера. Раздастся всего-то маленький щелчок. А потом…

Но Баретт не успел. В тот момент, когда он направил дуло револьвера на грудь Эммы, дверь внезапно открылась.

– Полиция! Не двигаться!

Три офицера в форме с оружием наизготовку ворвались в комнату.

– Бросьте оружие!

Баретт медленно опустил револьвер, положил его на пол и, не выказывая удивления, медленно повернулся к полицейским.

– Вы в порядке, мадам? – спросил тот, кто вошел в комнату первым. Он подошел к Эмме и помог ей встать.

Двое других полицейских, стоя у двери, держали Баретта на мушке.

– Со мной все нормально, спасибо, – выдавила Эмма. – Но как вы… Кто вам сообщил?