Путешествия вокруг света - Отто Коцебу

Прежде чем Лабадени нас оставил, я объявил, что каждый получит железо за кокосовые орехи; мы расстались друзьями, и Лабадени еще раз повторил приглашение посетить его на Торуа. Мы полностью удостоверились, что обитатели островов Кавен и Отдиа составляют один народ: татуировка, одежда и уборка волос были совершенно одинаковы; здесь, однако, господствовала бо́льшая роскошь. Ужасные свертки, торчащие в мочках ушей, были отделаны черепахой; циновки, которыми они укрывались, у всех были новые; шея была обвешана множеством украшений; на Отдии я не видел белых перьев, которые здесь очень украшают черные волосы жителей.

Кавен – самый большой остров этой группы; длина его 1 1/4, а ширина 3/4 мили. После полудня наступил крепкий ветер oт ONO, а к ночи превратился в шторм, сопровождавшийся частым дождем. Странно, что высота барометра у этой грѵппы была бо́льшая, чем у Отдии: там самая большая высота была 30,00 [762 мм], а здесь при плохой погоде ртуть внезапно поднялась до 30,80 [782,3мм]. 13-го я не мог плыть далее к О, поскольку непрерывно дул сильный ветер, да и погода настолько пасмурная, что горизонт был едва виден. К вечеру погода прояснилась, и мы надеялись на другой день продолжить паше плавание.

Широта якорного места 8°54'21'' с., долгота по хронометрам 170°52'1'' в. Склонение компаса 11°30' О. Долгота середины о. Кавен 170°48'33'' в.

14 февраля погода была ясная, ветер свежий, и в б часов утра были мы уже под парусами. Лабадени, который из-за ветра также не мог вчера отплыть, сегодня лавировал в своей лодке вместе с нами к О. Проходя мимо многих островов, мы заметили, что большая их часть покрыта пальмами, которые весьма редки на Отдии. Множество людей ходило по берегу, повсюду вздымались столбы дыма, лодки сновали взад и вперед на веслах, везде была приметная деятельность и живость, в противоположность мертвой тишине, господствующей на Отдии. Когда мы при лавировании достигали середины бассейна, то ясно видели цепь островов, образующих южную часть группы; глубина здесь была 32 сажени, грунт живые кораллы, вблизи островов можно найти мелкий коралловый песок; здесь нет коралловых мелей, которые затрудняли бы плавание, как на Отдии.

В полдень мы достигли небольшого красиво поросшего кокосовыми пальмами острова, называемого жителями Тьян; множество хижин и людей свидетельствовало о значительном населении. Мы приблизились к нему саженей на 200, нашли удобное якорное место, защищенное от О рифом, и бросили якоря, намереваясь провести здесь один день и познакомиться с жителями. Лабадени, следовавший за нами на своей лодке, взошел на корабль и убедительно просил плыть к лежащему далее на восток о. Торуа, его постоянному местопребыванию. Я обещал непременно отправиться туда завтра, а теперь поплыл с ним к берегу.

Он здесь отмелый, и никак нельзя выйти из шлюпки прямо на сушу. Лабадени был до того учтив, что донес меня до берега на себе; это редкое зрелище привлекло множество островитян, которые с удивлением смотрели, как их начальник задыхался, неся на себе белого человека. Поставив меня на берег, он произнес своему народу предлинную речь, из которой я понял только, что он выдавал меня за могущественного «тамона»; после этого он взял меня за руку и повел в глубь острова, где мы вошли в просторную хижину. Вокруг нас собрались все жители, в числе которых были красивые девушки, убранные цветами; и старые и малые подносили нам кокосовые орехи. Казначей повел разговор: он рассказал, что́ видел на «эллип-оа» (большей лодке) и какое бесконечное множество «мёлль, мёлль» там находится.

Наконец, он показал подарки, полученные Лабадени, чтобы еще более увеличить удивление своих слушателей. Учтивое и благоразумное поведение здешних островитян делает общение с ними приятным еще также и потому, что они, полагаясь на свою многочисленность, мужественнее отдийцев. Любопытство обнаруживается здесь так же живо, как и там, и я охотно удовлетворил их желание исследовать все в точности, исключая только требования, чтобы я разделся.

Мы предприняли прогулку внутрь острова, который имеет не более одной мили в длину и 74 мили в ширину. При столь малой площади он довольно населен: судя по числу больших домов, здесь живет 20 семейств, что почти равняется всему населению группы Отдиа. Здесь вообще растут только одни полезные деревья: кокосовые, пандановые и хлебные; каждый владелец имеет небольшой лесок, обтянутый вокруг от дерева к дереву шнурком. Это в образованных государствах показалось бы только смешным, а здесь достаточно для ограждения собственности каждого. Весь остров имеет вид английского сада, кое-где извиваются тропинки, осеняемые широкими листьями большого хлебного дерева; величественная пальма находится подле стоящего на своих высоких корнях панданового дерева.

Шалаши устроены рассеянно под тенью хлебного дерева; мы не проходили мимо любого из них без того, чтобы хозяйка не пригласила войти и сесть на чистые и красивые циновки и не попотчевала чем-либо прохладительным. Тщетно старались мы здесь, как и на Отдии, отыскать какое-либо сооружение, могущее дать понятие об их вере, но не нашли; однако нельзя вообразить, что народ столь нравственного поведения не имеет никакой религии.

Все богатство в домашних птицах состояло из двух кур мелкой породы; Лабадени хотел подарить их мне как большую драгоценность, но я никак не мог лишить их этого небольшого сокровища, которое, к сожалению, не мог увеличить. Шамиссо открыл три сорта таро, которые с большим старанием разводились на влажном месте; но количество этого корня было столь мало, что он, вероятно, служил только для лакомства.

Когда я собрался возвратиться на корабль, жители нанесли мне такое множество кокосовых орехов, что шлюпка наполнилась ими до половины; я велел в замену раздать железо. Лабадени спросил меня, откуда я прибыл и куда намерен отправиться. Мой ответ, что я прибыл с Отдии и пойду в Аур, удивил всех, ибо они не могли понять, каким образом я приобрел столь подробные сведения об этих островах.

Дурная погода помешала нам оставить о. Тьян сегодня, чему Лабадени, который рано утром привез на корабль кокосовые орехи и мелкую жареную рыбу, крайне обрадовался, прося меня ехать с ним в его лодке на берег. Дул жестокий ветер, когда мы отвалили от корабля, и я теперь сам испытал, как легко такая лодка может опрокинуться, если на ней не сохранено равновесие. Один из дикарей, ставя парус, слишком далеко вышел на коромысло, и мы, конечно, не отделались бы одним испугом, если б не бросились в тот же миг на противоположную сторону. Ласковый прием на берегу вознаградил за неприятное плавание; нас повели в хижину, которая укрыла от ненастной погоды.