Коллекционер - Дмитрий Казаков

Девушка, умевшая драться не хуже героев боевиков, в этот раз ничего не смогла сделать. Враг завернул ей руку за спину так, что она вынуждена была упасть на колени, и приставил к шее свое оружие.

Выглядел он сам неважно, на лице синяки и царапины, волосы над правым виском опалены, черный комбинезон, способный останавливать пули, местами изодран в клочья, и под ним виднеется поддевка того же цвета, но другого оттенка, и лоснящаяся, словно из нейлона. Яркие голубые глаза излучали спокойствие, железобетонную уверенность в себе.

– Ну, что, поговорим? – спросил чужак, сплевывая кровью.

– О чем? – поинтересовался в свою очередь Олег, лихорадочно раздумывая, что же делать.

Обладатель черного комбинезона улыбнулся:

– О том, что есть у тебя, но может пригодиться мне.

– Запросто… но я не понимаю, о чем ты.

Новая улыбка, на этот раз куда более широкая, легкое движение руки, и Ингера задергалась, пытаясь вырваться из железного захвата, через плотно сжатые зубы девушки вырвался стон.

– Я могу сделать ей больно, очень больно. – Чужак говорил без злобы, почти скучающе, и это пугало больше, чем выпученные от ярости глаза и брызги кипящей слюны. – Могу застрелить… А могу и отпустить, если ты отдашь то, что мне нужно.

– Но после этого я застрелю тебя! – Олег целился в голову, не защищенную черной тканью, и с такого расстояния он не промахнется, какой бы ловкой и быстрой ни оказалась мишень.

Чужак улыбнулся снова, на этот раз иронически:

– Хочешь проверить? Отдай прибор добром, лучше лишиться его, чем жизни. Понимаешь, я смогу его забрать и с трупа. Убить вас обоих, как тех людей на станции. Охранников, того смешного блондина, что назвал себя подполковником… Глупец… Отдашь – я не стану вас убивать, просто уйду.

Насчет последнего врет, наверняка ликвидирует их как опасных, слишком много видевших свидетелей.

Краем глаза Олег заметил, что справа потянулся черный, как одежда его собеседника, вертикальный склон высотой в сотню метров, увенчанный несколькими остроконечными вершинами.

Да, он знал эти места, ходил тут однажды, тринадцать лет назад. Чуть не погиб тогда, попав в раскаленный, непригодный для жизни мир…

Паровоз качнулся, колеса застучали по-иному, и начался пологий подъем длиной в несколько километров.

– Кто ты такой? Откуда взялся? – спросил Олег.

Замысел уже оформился в его сознании – безумный, почти невыполнимый, очень рискованный… Но против того, чтобы воплотить этот замысел в жизнь, восстала вся его суть коллекционера, вся страсть к путешествиям по другим мирам, к тому, чтобы открывать дороги в неизведанное…

Лишиться «компаса», просто отдать его? Чтобы, как раньше, искать вслепую, ошибаясь в девяти попытках из десяти? Нет, никогда!

Кто, в конце концов, ему эта женщина? Случайная знакомая, короткое увлечение, о котором можно будет забыть уже через несколько месяцев.

Пусть этот урод, явившийся непонятно из какой преисподней, выстрелит, убьет ее. Затем свалится сам с несколькими пулями из АКСУ в голове, и Олег окажется наконец свободен. Вернется на Землю, выждет какое-то время, поживет у друзей…

А затем вновь начнет ходить в Центрум, искать аномальные участки, пополнять коллекцию!

– Ты думаешь, я тебе отвечу? – Брови над голубыми глазами слегка приподнялись. – Вот так, просто?

– Зачем тебе эта вещь? – спросил Олег, думая, что можно и выстрелить первым, благо враг этого не ждет, вот прямо сейчас нажать на спусковой крючок, и не важно, что есть риск зацепить Ингеру. Кто она ему?..

Но в глубине души он понимал, что лжет сам себе. Что светловолосая уроженка Сургана глубоко-глубоко проникла в его сердце, что он привык к ней, к тому, что она рядом, и что если он сейчас предаст ее ради «компаса», то никогда не простит себе этого.

Да, может быть, он вновь будет ходить по девственным вселенным, где до него не бывало людей… Посещать Лирмор, где наверняка воцарятся мир и покой, другие города Центрума, но все здесь ему станет напоминать о ней, о том, как он поступил, что оказался предателем еще хуже Эрика…

– Не задавай дурацких вопросов, – нахмурился чужак. – Или ты тянешь время? Зачем?

Олег сунул руку в карман почти пустого рюкзака, все это время болтавшегося на спине. Осторожно потянул за ремешок и вытащил на свет божий «компас», что закачался в его руке.

Синие глаза на загорелом лице блеснули, Ингера что-то неразборчиво прохрипела.

– Это тебе нужно? – спросил Олег.

В душе было холодно и мерзко, поскольку он уже все решил.

Подъем закончился, поезд выбрался на уходящее к востоку плоскогорье, и дальше железка потянулась по прямой, словно линия, прочерченная по линейке аккуратным школяром…

– Конечно, – отозвался чужак. – Ну, что, сам отдашь? Или поиграем?

Теперь все зависит от того, насколько точно Олег запомнил ориентиры и определил расстояние… Старая добрая английская миля от окончания подъема, и справа от путей должна появиться круглая, похожая на суповую миску выемка, расположенная вплотную к дамбе.

Поезд, на его счастье, шел медленно, поскольку уголь в топку давно не подбрасывали.

«Нет! Нет! Не делай этого!» – орал кто-то внутри, и Олег знал кто.

Тот самый проводник и коллекционер, равнодушный ко всем вокруг, кроме себя самого.

– И все-таки, – сказал Соловьев. – Ты пользуешься оружием, какого мы не знаем… Знаком с технологиями, к которым мы даже близко не подобрались… И тебе нужно это? Безделица, архаичный прибор? Или ты тоже скажешь, что он изготовлен в твоей стране?

Еще немного, пятьсот метров, не больше…

– У нас нет того, что вы называете странами. – Чужак в черном презрительно сморщился. – Вы не более чем варвары, и опасные игрушки нужно у вас отбирать. Немедленно. Ну?

Он еще сильнее выкрутил Ингере руку, и та застонала.

Олегу зверски хотелось обернуться, убедиться, что он не ошибся в расчетах, но сделать этого он не мог. Отведи он взгляд на мгновение, и враг тут же завладеет «компасом», а затем убьет их обоих.

Еще сто метров… сколько секунд нужно паровозу, чтобы их проехать?

Желудок сжался в тугой ком, сердце будто пронзил ледяной шип толщиной с коровий рог…

Сейчас или никогда!

– Забирай, – сказал Олег и, чуть повернувшись, открыл «дырку». Простреленная нога болела достаточно сильно, и все получилось легко.

На краю площадки вспыхнул радужный круг диаметром в два с небольшим метра. Мышцы руки свело судорогой жадности, пальцы руки не пожелали разжиматься, но Соловьев заставил их это сделать.

«Компас» исчез в многоцветном сиянии.