Последний князь удела - Димыч

Я особо с Тучковым не спорил, но решения своего тоже не менял. В детстве мне не однократно доводилось смотреть военные фильмы, и необходимость материального обеспечения строительства оборонительных рубежей у меня сомнений не вызывала. Непонятно каких трудовых подвигов можно ожидать от мобилизованных крестьян, которые копают землю окованной дрянным железом деревяшкой, а вынутый грунт относят к валу в самолично сплетённых корзинах или вообще в подолах рубах. Да ещё постоянно думают о том, где найти себе пропитание. За время своих поездок, я насмотрелся на то, каким образом ведётся городовое дело. Отправляемые мной с датошными двуручные пилы, металлические лопаты и кирки, коловороты, ломы да банальные деревянные тачки должны были ускорить и облегчить работу неимоверно. Не знаю, стоило ли ждать за такие инновации благодарностей от московских властей, но отправлять собранных на царёво дело работников по старинке я не собирался.

За пару недель удалось отправить угличский трудовой отряд на юг. Отъезжающие торопились, им надо было успеть добраться до места назначения до схода снега. Ещё раньше Андрей Козлов увёз в Москву ответное послание боярину Годунову. Найдя время для зельевой палаты, я с интересом слушал о результатах проведённых опытов.

— Калением квасцов добыто купоросное масло, — докладывал Степан Михайлов. — Остаток есть суть жжёная глина из коей поташ извлечь можно. Обратным действием кислоты и древесного кали на сухую глину получили прямую муку квасцовую. Да красильники рекли, будто наших квасцов для доброй протравы надо менее сыпать, чем фряжских. Оттого великий прибыток может казне твоей, князь, быть.-

Действительно, необходимый красильщикам и кожевникам товар везли из северного порта — Новых Холмогор, тратили его только для окраски лучшей ткани самым дорогим красителем и обработки тончайшей кожи. А его оказывается можно было практически из-под ног добывать, была бы лишь серная кислота в наличии. Явно стоило поторопиться со строительством мануфактуры в Боровичах.

— Нашли мы из коих сушёных трав пробный настой можно делать, — продолжал отчитываться паренёк. — Покойницкий цвет, анютиными глазками рекомый, взвар даёт синий, в купоросном масле является пурпуровым, а в нашатырной воде — зелёным.-

Это была тоже неплохая новость, то, что полевые растения могут являться природными индикаторами сред, я помнил со школы, но вот какие именно — совершенно выпало из памяти.

— Бумагу рыхлую этим настоем стоит пропитывать, и маленькими кусочками пробу делать, так каждый новый раствор проверять и записывать, — теперь химические реакции можно было систематизировать.

— Чёрные камни с Мологи, коих ты нам бочку привёз, ни к чему не годны, — доложил Стенька. — Калили их, кислым маслом растворяли, остатки везде пробовали — нет пользы. Дали Акинфову спробовать — плевался, мол, три горшка с железом в убыток ушли, в руках уклад ломается.-

По моему мнению, так испортить металл могли значительные примеси фосфора и серы.

— В серной кислоте растворяется сей камень? — задал я вопрос своему лучшему химику.

— Да, серый песочек получается,

— Прокаливанием после этого серного дыма не бывает?-

— От жара совсем почитай не меняется камушек энтот, — сообщил Михайлов.

Вполне возможно в руках у нас было какое-то фосфорное соединение. В хозяйстве всё пригодится, поэтому неутомимому экспериментатору были даны очередные поручения:

— С водой остатки выпарьте, на морозе подержите, ещё как растворите, может извлечёте чего.-

— Токмо осторожность великую являйте, извлекаемое может зело ядовито и горюче быть, — вспомнилось мне о свойствах фосфора.

Всё время до окончания ледохода было потрачено на подготовку к строительству мануфактур в Боровичских рядках. Отправлялись туда артели плотников, пяток кузнецов, отобранных Акинфовым, и просто нанятые гулящие люди. Приказчики объехали города от Твери до Ярославля, ища свободные рабочие руки. Руководителем мастерской по выработке кислоты и перегонке угля отправлялся Юшка Иванов, он был постарше Михайлова, и не так изобретателен как оставшийся помощник. Собирались на берега Мсты горшечник Иван Гольцов и мастер по фаянсу Фёдор Песков. Им были обещаны земля и финансовая поддержка, от них я рассчитывал получать огнеупоры и керамику. Кроме того они обещались использовать как топливо кокс бурого угля, куда ещё его приспособить мне пока в голову не приходило. Юшке я с собою в дорогу выдал под сотню страниц инструкций, но всего конечно заранее было не предусмотреть. Когда в середине мая дощаники наконец ушли бечевой к Твери, у меня появилось время заняться прочими делами.

В полуверсте от города, на княжьем поле, посеяли привезённые англичанином травы и овощи. Работали пахотные холопы, их при удельном дворе было около двадцати человек. Перед посадкой на землю моего сельскохозяйственного питомника вывезли несколько сотен подвод навоза и торфяных канализационных отходов. Высевать траву всем местным жителям казалось открытым проявлением безумия, и они жалели подневольных работников, выполнявших бесполезную работу в ущерб прочему весеннему труду. Пускаться в объяснения у меня не было желания, кроме поля под Угличем велено было сеять клевер на парах княжьей десятины в селе Девятково.

В самый разгар посевной деятельности Бакшеев напомнил мне, что уже три седмицы в наших палатах живут восемнадцать сыновей помещиков, да из городовых стрельцов семеро согласились отдать своих отпрысков в княжий шутейный полк. К тому же у меня в свите с давних времен было шестеро мальчишек-жильцов, да трое привезённых подростков Отрепьевых. Поэтому отдав последние распоряжения о полевых работах, мне пришлось задуматься о своём детском войске. С чего приступать к обучению и по какой программе его строить я представлял плохо. Но вспомнив пионерское детство и армейскую учёбку решил начать со строевой подготовки и обучения грамоте.

Учебный класс организовали быстро. Учительствовал Семён Головин, выучивший уже с полсотни дворян и приказчиков. Учили арифметику славянским и арабским счётом, и азбуку русским и составленным мной сокращённым алфавитом. Как подьячий Посольского приказа не сопротивлялся, но всё же согласился обучать новоязу как особому 'дьяческому скорописному' языку.

За неделю справили всем однообразные кафтаны из серого сукна. Пищали выстругали из дерева, со штыками из этого же материала, а вот сабли всем привесили настоящие. Я своим личным оружием до этого не заботился, хотя у моего предшественника в этом теле, маленького царевича Дмитрия, имелись стальная маленькая сабля, рогатина и булава. Но мне пришлось настоять на обучении с помощью деревянных сабель, как меня не убеждали окружающие что это пригоже только для пятилетних. То, что клинком я владел хуже, чем местный пятилетка, объяснять не пришлось.

Поскольку физические упражнения на заднем дворе чередовались с уроками в классе, моя несостоятельность в использовании холодного оружия стала известна всем. Увидавший мои жалкие телодвижения Бакшеев схватился за голову. Поэтому пока остальные потешные новобранцы корпели над цифрами и буквами, меня гоняли с клинком в руках Афанасий и Григорий-Гушчепсе попеременно. Что из их подопечного не выйдет великого рубаки, они поняли сразу. Но интенсивных занятий со мной не прекращали, толи надеясь на внезапное просветление бесталанного ученика, толи из природного упрямства. К концу второй недели ежедневных упражнений с саблей я всё ещё продолжал непроизвольно зажмуривать глаза при имитации удара мне в лицо. Оба обучающих меня воина чертыхались вовсю, если бы в это время был известен лейкопластырь, они наверняка бы приклеили мои веки к бровям. С твёрдостью руки было тоже всё не слава Богу, но это уже было дело наживное.

За эти пару недель по моим наброскам изготовили пару деревянных барабанов и прообраз пионерского горна. Если ударные инструменты соорудили довольно легко из гнутых тонких деревяшек и телячьих опоек, то с духовым угличские медники повозились изрядно. Поскольку музыкальным слухом никто из курсантов удельного войска не обладал, или не желал признаваться в этом, то у проходящих мимо Углича скоморохов было выкуплено двое мальчишек-сиповщиков.

Занятие строевым шагом начали с построений и выполнении команд на месте. Однако даже эти простейшие действия вызвали в моём потешном войске неимоверные затруднения. Дальше построения по росту дело никак не шло. Плюнув на княжеское достоинство, решил показывать элементы упражнений сам. Новобранцы кто постарше — хихикали в кулак, младшие смеялись в голос.

— Теперь под мою команду вы по одному исполняйте, — скомандовал я ухмыляющемуся кривому строю.