Университет - Бентли Литтл

Его поведение, наверное, удивило сотрудников, но ему было наплевать. Сегодня он предпочитает быть в коллективе до тех пор, пока не окажется на улице. И по мере сил не подставлять других.

Фарук понес готовый номер в типографию. Джин направилась в библиотеку, а остальные зашагали в студенческий клуб — отдохнуть и расслабиться. Они приглашали Джима с собой, но он вежливо отказался — сказал, что ему надо заглянуть к больному Хоуви.

Расстались у выхода здания. Джим зашагал в сторону автостоянки, за которой находилось здание общежития. Но как только его сотрудники скрылись за поворотом, Джим побежал, словно за ним собаки гнались.

И не останавливался и даже не замедлял бега до самого общежития. Только там он ощутил себя в безопасности.

3

Бакли мог лишь гадать, что случилось: он ли сегодня был из рук вон плох, или студенты слушали невнимательно. Так или иначе, занятие не задалось, и он отпустил учащихся своего чосеровского семинара на целый час раньше.

Сегодня намечалось обсуждение "Рассказа мельника" — обычно это кульминация всего курса, самое оживленное и любопытное занятие. Но сегодня семинар тянулся, как жила в сосиске, и расшевелить студентов не удалось — каждый его вопрос встречал такие кислые лица, что Бакли ощущал себя зубодером.

И в конце концов он сдался. Ему надоело слушать одного себя, стало противно от того, что прелестные, полные юмора эпизоды новеллы падают словно на глухие уши — у студентов были тупые отсутствующие лица. Бакли распустил группу, велев написать к следующему занятию трех- или четырехстраничный разбор "Рассказа мельника", ориентируясь на определение юмора, данное не Нортропом Фраем, а Хью Холманом.

Это задание будет обременительно не только для студентов, но и для него самого — надо прочитать, выставить оценки. Но все легче, нежели вести лекцию, которую никто не слушает. Пусть понесут заслуженное наказание и помучаются, сочиняя эти три-четыре странички.

Кстати, их работы не обязательно проверять самому — можно передать ассистенту.

Бакли взглянул на часы и собрал портфель. Восемь тридцать. Неплохо. Будет дома к девяти и успеет посмотреть по телику "Клоунов-убийц из космоса".

Нет лучше способа закончить неудачный день, чем посмотреть по телевизору талантливую "страшилку"!

Бакли выключил свет в аудитории, запер дверь и направился по коридору к лифту.

В коридоре уже никого не было. В полной тишине он слышал свое дыхание и скрип туфель. Это было не слишком приятно.

Он ускорил шаги.

Сегодня днем Ян усадил его в своем кабинете и рассказал ему сущую дичь касательно университета.

Бакли был скептиком из скептиков, но, слушая друга, он чувствовал, что сегодня его скептицизм срабатывает не в полную силу.

Конечно, он принялся возражать Яну, потому что угадал, чего тот от него хочет: логического разбора сказанного и четкой аргументации против — словом, хорошей дозы здорового рационализма против иррациональной концепции. Однако самым удивительным было то, что рассказ Яна нисколько не шокировал Бакли. Он как бы ожидал чего-то в этом роде.

Правда, демон на экране компьютера — это уж слишком, такое трудно проглотить.

Впрочем, данный конкретный эпизод Бакли списал на стресс — у парнишки была галлюцинация от нервного перенапряжения.

Но что касается небывалого уровня преступности, противоестественного поведения многих студентов и преподавателей — здесь нельзя было не согласиться. Бакли, при всей его репутации рассеянного ерника, далекого от жизни, на самом деле все кругом подмечал. Поэтому был в курсе всего того, что творилось в университете. И сверхъестественное объяснение ему не казалось таким уж глупым. Но сам он охарактеризовал бы происходящее как проявление исконной гнусной человеческой природы. Если тут и присутствует сверхъестественное, то ему не было нужды трудиться и слишком долго подбивать людей на плохие поступки — они с готовностью ринулись выполнять пожелания Зла.

Даже появление демона на экране, если подумать, могло быть не галлюцинацией, а вполне реальным фактом. Возможно, какой-то спятивший компьютероман нарочно ввел в машину несчастного редактора программу с этой зеленой рожей — чтобы напугать парня.

Бакли нельзя было удивить отвратительным поступком — он и так постоянно ожидал от людей всяческих пакостей. Только относился к этому философски: он был веселым пессимистом.

А в нынешнем семестре университетская публика словно сговорилась давать пищу его мрачному веселью по поводу порочной человеческой натуры.

Лифт прибыл, Бакли вошел в кабинку и нажал кнопку первого этажа.

Он всегда считал К. У. Бреа странным местом. С тех самых пор, как начал преподавать здесь. Поскольку он никогда не работал в других университетах, то ему временами казалось, что все высшие учебные заведения точно такие же. Но чаще думалось, что К. У. Бреа — некое исключение, какая-то патология в здоровом сообществе университетов.

Еще в самом начале работы Бакли был поражен всеобщей враждебностью здешних людей — и преподавателей, и студентов, и администрации. Разумеется, на лицах у всех цвели улыбки — как и положено. Однако он нутром чувствовал, что за этими улыбками гораздо меньше искреннего чувства, чем в любом другом месте. Он только с трудом мог бы указать на конкретные проявления взаимной немотивированной враждебности — она была как бы разлита в воздухе. Все, с кем он контактировал на территории университета, относились к нему с глухой ненавистью, словно к нежелательному чужаку.

Сперва он относил это на собственный счет — думал, что он один вызывает такое отторжение. Затем пригляделся и увидел, что взаимная скрытая неприязнь царит в отношениях почти всех людей, у которых есть дело на университетской территории.

С годами первое гнетущее впечатление сгладилось, у него появились друзья, люди кругом уже не казались такими буками. Однако количество недоброй энергии продолжало удивлять: сколько грызни в среде преподавателей, какие психованные студенты, как высок среди них процент неврастеников и ребят, страдающих разными формами депрессии!

Словом, Бакли с самого начала относился к университету как к месту странному и малоприятному. Он не чувствовал себя уютно в его стенах.

А уж в этом семестре все вообще пошло вразнос. Похоже, то скрытое отрицательное напряжение, которое он подмечал на протяжении нескольких лет, теперь выходило наружу. Злоба начинала перекипать через край. Так сказать, крысы вылезли из нор и перешли в открытое наступление.