Рассказы (сборник) - Михаил Харитонов

Дон Румата: — Заметь, всё было строго добровольно. Колонизация Космоса, новые перспективы, новые возможности.

Дон Рэба: — А они знали, что их просто кинут на планете, без техники, без помощи с Земли, вообще без всего, кроме камней и палок?

Дон Румата: — Экий ты дотошный. Конечно, ничего такого они не ожидали. Но на этот счёт есть стандартная методика. Через некоторое время после начала колонизации планеты начинается бунт. С требованиями независимости от Земли, суверенитета и самостоятельного развития. Толпа громит дома начальства и забрасывает камнями начальников. Земля, не смея противостоять воле граждан, отзывает свои звездолёты.

Дон Рэба: — А потом происходит такая резня…

Дон Румата: — Ну да, что-то вроде того. Когда всё кончается, остаются голые люди на голой земле. С чувством голода, чувством холода, и сознанием своей вины.

Дон Рэба: — И чувством греха. И тут возникают религии… создаётся ложная история… не без помощи извне, конечно? Один книгочий, кстати, пытался проповедовать нечто подобное. Я хотел с ним встретиться и поговорить конкретно, но ваши его вовремя убрали… Так его ваши убрали?

Дон Румата: — Убрали. А что делать? Есть такая классическая фича, в прогрессорских школах её на первом курсе разбирают… На одной из наших первых колонизированных планет, человечество там было свеженькое, только-только размножились, только-только сделали первую приличную империю… короче, провалилась сразу вся прогрессорская сеть…

Дон Рэба: — Такое бывает?

Дон Румата: — Бывает… Ну, короче, ребята решили поиграть в свою игру. Их, конечно, всех взяли… одного там даже распяли на кресте, ну это казнь такая типа вашего столбования…

Дон Рэба: — Землянина? Казнить? Такого не бывает.

Дон Румата: — Ребята погорячились. Он там насадил одну очень вредную религию, которая перерубила нам все каналы контроля. Мы очень долго не могли разгрестись.

Дон Рэба: — Ай, какая жалость. А потом что?

Дон Румата: — Когда мы решили вопрос, мы стёрли всю информацию про это дело. Вместе с людишками. И теперь они думают, что в истории их цивилизации был та-акущий провал… «тёмные века» они это называют. Зато кой-чему мы тогда научились. Например, ваша политическая система скопирована с одной фишки, которую в той колонии придумали. С баронами и замками. Называетсяы феодализм.

Дон Рэба: — И зачем же тогда вам понадобилось создавать для нас эти гнусные порядки, с вонючими баронами, кострами на площадях, и прочей дрянью?

Дон Румата: — Хммм… Наше земное начальство, конечно, тоже не совсем понимает, почему феодализм здесь так задержался…

Дон Рэба: — То есть это ваш маленький заговор против Земли?

Дон Румата: — А даже если и так?

Дон Рэба: — Вот как мы смело заговорили… Ты начинал с того, что есть какие-то три разные вещи. Первые две я понял. А где третья?

Дон Румата: — Ну а третье — это мнение прогрессоров. Которые тоже иногда, представь себе, думают.

Дон Рэба: — И не сомневался. То же самое происходит в любом отдалённом гарнизоне. Местный воевода, пересидев на своём месте, начинает задумываться, правильные ли у него начальники…

Дон Румата: — Да нет, тут немножко другая ситуация. Как бы это объяснить… а, ладно. Начну с себя. Я, представь себе… как это по-арканарски называется? Душевнобольной.

Дон Рэба: — Ну это видно.

Дон Румата: — Нет, я говорю серьёзно. То есть здесь-то я само здравомыслие, а по земным меркам я сильно того.

Дон Рэба: — Если так, то, может быть, тебе стоило бы сходить к нашим знахарям?

Дон Румата: — Если бы я хотел лечиться, мне бы поправили шарики на Земле. Но тогда здесь мне было бы совсем плохо.

Дон Рэба: — То есть тебя всё равно бы сослали?

Дон Румата: — А? Ну да. Сослали бы, конечно. Коммунизм — это общество, в котором нет бедных и ненормальных. Краеугольный принцип коммунистического общества — здоровье во всём.

Дон Рэба: — И что, все прогрессоры…

Дон Румата: — Асоциальные элементы. Есть такое земное выражение.

Дон Рэба: — То есть вы избавились от своих бедных, а присматривать над ними поставили своих психов… Извини.

Дон Румата: — Мне пофиг.

Дон Рэба: — Интересная получается ситуация.

Дон Румата: — А как же? Понимаешь ли… Для того, чтобы жить нормально, нужны нормальные люди. Которые спокойно себе живут, работают, и им ничего такого особенного не надо. Но если что-то пойдёт не так, то есть ситуация станет ненормальной, для её решения нужны люди ненормальные. Асоциальные элементы. Которые нормально себя чувствуют, когда кругом хаос, катастрофа и полный трындец. Поэтому в любом обществе есть и те, и другие. Но когда всё идёт как надо, ненормальным не находится места, и они начинают раскачивать лодку, чтобы ситуация стала ненормальной. Обычно им это удаётся, потому что они умнее и круче, и к тому же ломать — не строить…

Дон Рэба: — Ладно-ладно, я уже всё понял. Но всё-таки, чего вы добиваетесь, посадив нас в эту жопу?

Дон Румата: — Мы-то? Понимаешь, у вас тут есть один интересный класс людей, не очень заметный…

Дон Рэба: — Который вас больше всего интересует. Книгочеи. Образованные.

Дон Румата: — Во-во.

Дон Рэба: — Этот момент для меня самый тёмный. Я никак не пойму. С одной стороны, вы их вроде бы опекаете и спасаете. С другой — поддерживаете порядки, при которых их регулярно бьют.

Дон Румата: — Именно так. Видишь ли, нам нужно время, чтобы ваш образованный класс, э-э-э… трансформировался в нужном нам направлении.

Дон Рэба: — То есть? Вы хотите сделать эту высоколобую сволочь поприличнее? Вряд ли это хороший способ.

Дон Румата: — Нет, наоборот.

Дон Рэба: — Наоборот что?

Дон Румата: — Как бы это объяснить…

Дон Рэба: — Короче, вам зачем-то надо, чтобы они озлобились на власти.

Дон Румата: — Ага. Чтобы вся ваша культура была создана людьми, которые от печёнок ненавидят власть, любую власть, понимаешь? Которая их столетиями…

Дон Рэба: — …гноила в тюрьмах. Отрезала языки. Отрубала руки. Жгла на медленном огне. Понятненько.

Дон Румата: — Но при этом они должны ощущать, что всех перебить не удастся… что они поодиночке слабы и уязвимы, но все вместе…