Обретение мира - Николай Басов

Зато потом падение камня с высоты трехсот метров было впечатляющим. Камень Евы не попал в менгир, просвистев между ними. но… отлично прибил какую-то из медуз, которую буквально вдавило в песок. А вот камень Ростика по почти идеальной дуге, словно бомба с пикирующего бомбардировщика, врезался в один из столбов, и от него поднялась пыль и какая-то зеленоватая сажа… Он развалился, и тогда Ростик понял:

— У них внутри спрятаны… таланты.

— Что? — не поняла его Ева.

— Таланты, те самые камешки, за которые в нашем мире… при торговле с другими племенами можно получить что угодно. Если хотите, это самая большая ценность тут. Не металл, и конечно, не глупое золото, а это вот…

— Так, — спокойно отозвался Ромка, — кажется, я вспоминаю. Ты писал в своей книжке. В общем, там все объяснялось.

— Оказывается, не все, — высказался Ростик. — Я не знал, откуда они возникают. Особых идей у меня тогда на их счет не было. А ведь мог бы догадаться, если бы подумал как следует.

— Если бы ты догадывался о таких вещах, Гринев, я бы… пожалуй, поостереглась иметь с тобой дело, — заявила Ева. — Ведь это уже не нормальные человеческие знания, это было бы что-то… запредельное. Даже для аймихо.

— Аймихо, наверное, знают, — высказался Ромка. — Только не прояснили нам, не намекнули даже… Союзнички.

Опять эта высокомерно-воинственная поза, подумал Рост. Да, теперь, пожалуй, долго придется пацана от нее отучать. В том, что она неверна для существования в Полдневье, у него не возникало даже сомнения. Если бы он был вот таким — горделивым, чрезмерно самоуверенным и пренебрежительным… Скорее всего он давно был бы мертв. Такое отношение ко всему, что существовало в Полдневье, грозило ошибкой, приводило к недооценке опасностей, которые существовали во всей силе, но проявлялись лишь намеками, лишь слабым следом своего присутствия.

Потом Рост остался на месте выхода из их нормального мира в этот, а за камнями отправились Ромка и неутомимая Ева. Ромкин летатель был сильнее и справлялся с переноской камней легче. Ева же, кажется, уже после первого раза все отлично поняла и выискивала камни именно того веса, который и тащить было не очень трудно и которые отлично разбивали менгиры.

Прежде чем отлететь от этого места подальше, они разбили почти с два десятка менгиров. Разбили бы больше, но очень уж трудно было выискивать подходящие камни… Нет, на самом-то деле камней было много, вполне достаточно, чтобы сделать то, чего хотел добиться Ростик, но одни было очень трудно выковыривать из земли, а другие находились между такими плотными рядами менгиров, что их было не достать ни за какие коврижки.

Хорошо еще, что в этой каменной «щетине» то и дело попадались то проплешины, то довольно странные… дорожки, похожие на проходы между могилами на человеческих кладбищах. Вот с них подбирать камни было возможно, тем более что делать это приходилось с лета, подхватывая подходящий валун с первого касания, и сразу же нужно было набрать максимальную высоту… Иначе летатель рисковал попасть под уже планирующего на него прозрачного прыгуна. Ромка даже удивился:

— И где они так насобачились? Ведь летают без крыльев, практически без управления.

— Но и без усилий, может, они восходящих потоков держатся? — предположила Ева. — Раскидываются, подскакивают и… Нет, все равно не получается. Что-то слишком их высоко эти потоки выносят, на раскинутых мантиях так не получится.

Ростик принялся рассказывать ребятам о животной левитации, вспомнив ярков, боноков… А вот этих воспоминаний, кажется, следовало избежать, потому что Ева отозвалась резковато:

— Да какая разница, майор — ярки, боноки? Все равно это — единственное объяснение. А главное, они летают хуже, чем мы.

— Ночью придется быть осторожными, — заметил Ромка, наверное, и сам понимал, что мог бы этого не говорить.

— К ночи следует найти место, где можно подкормиться, — заявила Ева. — Кто как, а я проголодалась.

Они уже присмотрелись к местности, над которой пролетали. В целом Ростик не сомневался, что теперь они не заблудятся даже в темноте, вычислят точку, откуда можно будет вернуться… Не то что бедный Костыльков. Но вот какое расстояние оставалось до края этого поля менгиров, где могли жить хоть какие-нибудь «съедобные» звери, было непонятно. Кроме того, Росту почему-то казалось, что им необходимо будет много воды. Что-то такое он уже читал в сознании Евы, хотя и не ахти как определенно, но заметно.

Внезапно он понял. И почти возопил, как Ромка:

— Ева, ты что же, думаешь, что сумеешь… питаться медузами?

— А чего? — Ева определенно думала над этим и уже не считала свою идею невыполнимой. — Все просто, подхватываешь летящего бонока, или как там его… Только придется бить сразу в голову, теперь-то мы их головы видим, вот тот мешок в центре мантии, который всегда торчит вверх.

— Да, то, что их отравленная… полость всегда обращена вниз, когда они летают, — большое удобство, — дурашливо, с деланой сварливостью, видимо, подражая некоторым интонациям самой Евы, поддел ее Ромка.

— Потом, — не обращая на него внимания, продолжала Ева, — сжимаешь эту самую голову, только быстро, чтобы они не успевали развернуться и обжечь тебя внутренним ядом… И клюешь. При желании можно это проделывать даже в полете. — Она помолчала. — Саму мантию есть я не собираюсь, а вот голову, где явно много питательных веществ и необходимых мне калорий, — вполне.

— Ты понимаешь, каким пилотом… То есть каким наездником нужно быть, чтобы так управлять летателем? — спросил Ростик. И тут же понял, что поступил неправильно, это замечание только добавило обоим его спутникам азарта, брать этих ребят «на слабо» было глупо и даже опасно.

— Бывало и хуже, — сказал Ромка, — но ведь выкручивались. — Он тоже уже прикидывал эту возможность. — Может получиться. Тем более что кто-нибудь из вас будет рядом, поможет, если что.

— Ни черта не сделаешь, если эта тварь прицепится, — убежденно высказался Рост. — Лучше отойти от этого поля менгиров подальше и поохотиться по-настоящему.

— Кормиться все равно придется, — высказалась Ева. — А далеко улетать от нашего входа сюда — неразумно.

— Я запрещаю такие эксперименты. Тут нам никто не поможет, если что-то случится, мы попросту тут и останемся…

— Да ладно, пап, ничего не случится.

— А если ноги обожжет, найдем прудик, искупаемся, может, этот яд в воде неустойчив.

Они даже убеждали его с похожими интонациями.

— Ты сначала найди этот прудик. Тут же великая сушь.

— А если найду, разрешишь попробовать?