Красное золото - Виталий Олейниченко

— Порядок. Есть магазинчик. Через площадь.

Площадь, судя по всему, была конечной остановкой автобусов: стояла на солнцепеке пара потрепанных жизнью «ПАЗиков», да сидели на бетонном поребрике, лузгая семечки, несколько особей неопределенного пола и возраста.

На противоположной стороне клубившейся горячей пылью площади располагалось неказистое, покрытое потрескавшейся и во многих местах уже отлетевшей штукатуркой здание — два зарешеченных изнутри окна и дощатая косая дверь между ними. Над дверью красовалась гордая рукописная вывеска «Супер-Маркет».

Скрипнув дверной пружиной и едва не запутавшись в длинных лентах мушиной липучки, мы вошли в «Супер-Маркет». Да уж, действительно — супер… Несколько полок у задней стены предлагали покупателю богатейший ассортимент товара, причем цветастые «Сникерсы» соседствовали с унылыми кусками семидесятипроцентного хозяйственного мыла, а ровные пирамидки красно-синих банок кильки в томате — с огромными болотными сапогами. Верхняя полка, радуя глаз, прогибалась под тяжестью разномастных бутылок, начиная с незатейливых пивных и заканчивая шикарным «Наполеоном». Надпись «Наполеон» на этикетке была исполнена на русском — видимо, во избежание вопросов со стороны не очень искушенных в языкознании посетителей — и окружена целым выводком золотых звездочек. Слева от прилавка с заспанной продавщицей возвышалась кадка с солеными огурцами, источавшими, по причине жаркой погоды, своеобразный крепчайший аромат, и сидел, закрыв глаза и всхрапывая, прямо на ящике с пивом, привалившись к оной бочке, небритый субъект в клетчатой рубахе, черных от соприкосновения с грязной действительностью джинсах и сандалиях на босу ногу. Судя по всему — грузчик.

Лелек обаятельно улыбнулся сонной продавщице в замызганном халате и начал делать закупки, тыкая пальцем в заставленные провинциальными яствами полки. Я с интересом продолжал озираться по сторонам.

Небритая личность у бочки неожиданно подала признаки жизни и, обращаясь ко мне, поинтересовалась:

— А кто ж вы такия? Чтой-то гляжу — навроде бы не наши…

Версию на случай таких вот вопросов мы с Лелеком проработали еще по пути сюда, когда прыгали через шпалы. Поэтому я почти без заминки ответствовал, старательно акая и растягивая гласные:

— Из Ма-асквы. Мы — тури-исты. Па Ту-уе плавали.

— А-а-а, — сказала личность, — То-то я и гляжу — навродя не наши… А чтой-то вы, так вдвоем и плавали?

Он достал из-под себя бутылку, с завидной сноровкой открыл ее об оконную решетку и, побулькивая, присосался к горлышку — только тощий кадык вверх-вниз запрыгал — продолжая разглядывать нас из-под припухших век. Вопросы становились некорректными.

— Не-а, — я старательно вживался в роль. — Нас много. Нас два-адцать челаве-ек. Мы та-ам, за горада-ам встали, — я неопределенно махнул рукой куда-то в сторону стоявших на жарком солнце автобусов. — Сегодня в Рудск па-аедем, а там — на самале-ет. И домой, в Маскву-у!

Улыбнувшись на последок во все зубы, я отвернулся от излишне любопытного пиволюба и подошел к Лелеку, укладывавшему свертки и бутылки в яркие полиэтиленовые пакеты с надменной надписью «Рудскнефть». Свертков и бутылок было много — как же мы это все дотащим-то? — но «Наполеон» Лелек, хвала Всевышнему, догадался не брать.

Расплатились. На выходе я вежливо обернулся:

— Да свида-ания!

Продавщица, утратив к нам всяческий интерес, уже вовсю клевала носом. Небритый товарищ, продолжая булькать пивом, мотнул головой. Мы вышли и, переглянувшись, запылили по ухабам вдоль кирпичных строений. Метров через пятьдесят я оглянулся — субъект подпирал дверной косяк и смотрел нам вслед.

— Вован! Из этого… ну, из Красного Партизана малява!

В действительности, из вышеозначенного населенного пункта был обычный телефонный звонок, но подручный Вовы Большого предпочитал называть вещи привычными по зоне именами.

— Ну так не тяни.

— Срисовали их там! Лепили, что по реке вышли…

— Бери всех и дуй в эту дыру!

— Так у меня всего пятеро тут, в натуре!

— Ниче, ниче. На безрыбье сам раком станешь. Я Клещу скажу, он Банзаю звякнет, чтоб его братва помогла, ежели чего. Там за ними должок числится…

Вечерело. Состав миновал Сергеевку и приближался к Рудску. Несколько раз он останавливался на отводных путях, пропуская пассажирские и фирменные скорые поезда, так что перемещались мы несколько медленнее, чем хотелось. Но, как справедливо заметил Болек — лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Особенно в нашей ситуации.

Мы впервые за несколько последних дней сытно поели, выпили на четверых бутылку неожиданно оказавшейся вполне приличной водки из «Супер-Маркета» и теперь — кто лежа, кто полусидя — пребывали в нирване.

Поезд затормозил, погрохотал какими-то железками, пару раз дернулся и остановился.

— Ну вот. Опять, — недовольно пробурчал Лелек.

— Хочешь быстрее — беги впереди паровоза. Мы тебя потом подберем. Если успеем… — лениво отозвался Болек и поцыкал зубом. — Елки-палки, из чего они эту колбасу делают? Шнурки какие-то ботиночные в зубах позастревали…

Лелек предложение друга проигнорировал и, подложив рюкзак под голову, поерзал спиной по доскам пола, устраиваясь поудобнее.

— Слушай, Михайла, а куда мы из Рудска двинем? — поинтересовался он.

Мне казалось, что Мишель уже задремал, но он ответил после секундной паузы совершенно не сонным голосом:

— Понимаешь, дружище… Я последние два часа, лишь только превратился в человека, желудочно удовлетворенного, за что тебе отдельное спасибо, как раз об этом и думаю.

— И что надумал? — я придвинулся ближе к лежавшим, чтобы не упустить за колесным перестуком ни слова.

— А и думать-то, собственно говоря, особо нечего, — не меняя позы, лениво ответил Миша. — На самолет нам нельзя, нас там, во-первых, наверняка поджидают, а во-вторых, с нашим багажом все рано вряд ли пропустят. А сдавать рюкзаки в карго я бы не рискнул, потому как наши аэропортовые грузчики похлеще любой таможни будут. Обшмонают — и концов не найдешь. Прилетишь в Москву с одним паспортом.

Да уж, о портовых и прочих грузчиках — неважно, в нашем городе или в любом ином на громадной территории страны, от Рудска до самой Москвы — легенды ходят. Сколько раз бывало: едет сумка по транспортеру, и вроде бы с виду целенькая, и замочек на месте, ни царапинки… А сунется хозяин внутрь, ценности свои проверить, издали везенные — а ценности-то — тю-тю. Их уже давно бригада такелажников поровну разделила. И докажи, что твои любезные сердцу вещички сбежали из твоего запечатанного чемодана именно здесь, а не где-нибудь в Париже, и что это не французы-подлецы покусились на твою собственность. Наши только глазками будут хлопать невинно… Самое забавное, что ведь все при этом все прекрасно знают: кто ворует, сколько ворует. И милиция знает, и начальство аэровокзала, и детективы из Службы Безопасности авиакомпаний. Да только молчать будут, как египетский Сфинкс и такелажников не сдадут, потому что наверняка свой процент имеют.